Новости Беларуси. В студии программы «Постскриптум» Ксения Лебедева, специальный корреспондент Агентства теленовостей Белтелерадиокомпании, и Сергей Шуманский, специальный корреспондент СТВ.
Юлия Бешанова, СТВ:
Вы оба вернулись с границы совсем недавно. Именно вашими глазами мы в последнее время наблюдали за теми событиями, которые разворачиваются на белорусско-польском рубеже. Очень хотелось бы, чтобы вы рассказали именно о закулисной работе журналиста. С чем пришлось столкнуться, с какими судьбами людей? Давайте с этого начнем – что вас больше всего поразило, когда вы первый раз приехали туда? Вы оба начинали работать, когда беженцы еще были в лесу фактически.
Сергей, мы очень часто говорили в своих репортажах, ты в прямых включениях рассказывал о том, что белорусские журналисты и все журналисты мировых СМИ могут спокойно работать. Это достаточно сложная ситуация, когда журналистов допускают в приграничную зону. Обычно это такая зона закрытая. Насколько было свободно работать, насколько шли на контакт все службы?
Эти люди хотят, чтобы их услышали в Европе, в той же Германии
Сергей Шуманский, специальный корреспондент СТВ:
На самом деле было свободно работать. Не было вообще у меня даже мысли, что нас куда-то не пустят. Все было открыто, не было никаких заборов, военных, которые могли бы нас сдержать. Наоборот, со стороны погранкомитета была всяческая поддержка, со стороны представителей местных властей была максимальная поддержка. Да и сами беженцы на самом деле очень активно с нами контактировали, они хотели рассказать свои истории, действительно, они хотели, чтобы их услышали. И те, кто их хотел услышать, их слышали. Те журналисты, которые объективно преподносили информацию, они общались с ними. Но в то же время были моменты, видимо, какого-то негативного диалога. Эти люди потом закрывались, то есть они уже резко переставали с нами общаться. Я потом узнавал, почему так. Потому что они не хотят, чтобы эту информацию коверкали как-то, хотят, чтобы их услышали в той же Европе, той же Германии.
У нас не было никаких проблем – и с подачей информации, и с работой там, на месте. Все было комфортно. Напряженно, конечно, но комфортно.
Легко ли было поговорить с Мэтью Чансом в лагере беженцев и что впечатлило журналистку? Рассказывает Ксения Лебедева.
«Это похоже на реакцию польских силовиков». Легко ли взять комментарий у зарубежного журналиста?
Сергей Шуманский:
У них вообще распространенная практика: как только к ним подходят белорусские журналисты, начинают пытаться задать вопросы, вступить с ними в диалог, они сразу же включают камеру, направляют ее на нас. Непонятно, правда, какой реакции они добиваются этим.
Ксения Лебедева, специальный корреспондент Агентства теленовостей Белтелерадиокомпании:
Они ждут, что мы убежим, что мы испугаемся.
Сергей Шуманский:
Это похоже на реакцию польских силовиков, когда они тоже провоцируют какие-то действия, видимо, ответные со стороны наших силовиков. Такое чувство, что у них одна задача какая-то стоит.
Юлия Бешанова:
А что произошло действительно во вторник [16 ноября – прим. ред.]? Мы видели репортаж Sky News, мы видели ваши репортажи. Что там происходило на самом деле?
Ксения Лебедева:
В момент меня там не было.
Сергей Шуманский:
Вероника Кудринецкая там была. Я приехал спустя несколько часов.
Ксения Лебедева:
Я тоже.
«У кого-то, возможно, сдали нервы». О том, что произошло около пункта «Брузги» 16 ноября
Сергей Шуманский:
Что там было? Насколько я прекрасно следил за ситуацией, смотрел, группа каких-то беженцев – мы не будем скрывать, там много разных людей, и это человеческий фактор. У кого-то, возможно, сдали нервы, там действительно замерзали дети. Я уехал туда в понедельник вечером, когда они пришли туда, на погранпереход. Там было очень холодно. Я за восемь часов нахождения там от этого бетона просто промерз весь. Как они там спали, непонятно.
Наверное, просто у какой-то группы людей просто сдали нервы. Они подошли, поддались на эту провокацию. Какой-то конфликт, возможно, произошел, то есть попытка к этой проволоке близко подойти. Непонятно на самом деле, с чего это началось. Но то, что поляки ждали этого, и то, что они были к этому готовы, это очевидно.
«То, что это была провокация, это очевидно»
Сергей Шуманский:
То, что это была провокация, это очевидно. Вопрос в том, что к этой провокации было все подготовлено. Я думаю, все ждали, когда уже наконец можно будет эти водометы использовать, потому что они так долго там крутили эти свои пушки, так настраивали их. Просто это был вопрос времени.
Юлия Бешанова:
Но чисто психологически ситуация же тяжелая?
Ксения Лебедева:
Непростая.
Сергей Шуманский:
Да.
Читайте также:
«Беженцы вслед кричали им: «Germany!» Что произошло на границе в 13-й день пребывания там людей
Караник о ТЛЦ: здесь увеличилось количество эвакуационных выходов, налажено видеонаблюдение
Представитель ВОЗ в ТЛЦ: ситуацию на границе как минимум можно назвать непростой, беженцы жаловались на здоровье
Чем белорусские журналисты помогают беженцам на границе?
Сергей Шуманский:
Они очень доверчивые сами по себе люди. Я сначала не мог понять, как это так – их позвала Европа, и они пошли.
Юлия Бешанова:
Не было официального приглашения, бумаг, документов.
Сергей Шуманский:
А потом я понял. Не секрет, там у них проблема сейчас одна – это электричество, зарядить телефоны, Power Bank, гаджеты. И они не боясь, они верят, они просят: если есть возможность, зарядите, пожалуйста, передайте. Они дают свое имущество, они верят людям.
Юлия Бешанова:
Заряжал?
Сергей Шуманский:
Да. Мы заряжали очень много Power Bank и телефонов.
Ксения Лебедева:
Костя Придыбайло тоже, он там уже, знаете, свой стал. И подшучивал, что если бы не его этот жилет «Пресса»...
Юлия Бешанова:
За две недели работы на границе…
Ксения Лебедева:
Да, он там уже свой стал. Он постоянно тягает эти Power Bank, телефоны к себе в гостиницу и заряжает.
Юлия Бешанова:
Все помогают, чем могут.
Очень сложно среди этих людей не найти пострадавших от польской атаки
Юлия Бешанова:
Очень много было сообщений, что пострадали и журналисты, и операторы. Вы когда туда приехали, действительно было много пострадавших – то, о чем мы рассказывали?
Сергей Шуманский:
Было.
Ксения Лебедева:
Да.
Сергей Шуманский:
Действительно было. Причем сами беженцы, даже и сейчас… Очень сложно не найти пострадавшего. То есть можно практически к любому обращаться. Мало того что он говорит – говорить, ладно, можно все что угодно. Они достают телефоны и показывают записи своих детей, которые плачут.
Юлия Бешанова:
Мы максимально сейчас стараемся облегчить участь живущих в таких нечеловеческих условиях – тепло, еда, мы помогаем, чем можем. Гуманитарные организации сейчас этим занимаются. Что касается европейских гостей, которые тоже сейчас бывают достаточно часто на границе, но с такими краткосрочными визитами, из того, что мы видим по материалам, которые выходят в эфир, Караник, Караев, депутаты – мне кажется, они там практически живут вместе с беженцами.
Ксения Лебедева:
Все верно.
Юлия Бешанова:
Почему такие краткие визиты? Как проходят визиты вот этих европейских чиновников? Уже там были ВОЗ, Красный Крест. Что там происходит?
О визитах европейских чиновников в ТЛЦ: все сомнительные приезды и разговоры с беженцами куда-то мимо проходят
Сергей Шуманский:
Красный Крест наш, белорусский, там всегда. Представители ООН по делам беженцев там были. Ну что там происходит? Они приезжают. По крайней мере, у меня такое впечатление создалось от первого визита еще в лагерь, который был в лесу, – они приехали, собрали возле себя такую большую толпу, привезли маленькую машинку гуманитарной помощи, за которую люди в буквальном смысле... Это был первый случай на моих глазах, когда они если не драться… Для них это было издевательство какое-то.
Ксения Лебедева:
А ВОЗ, Сергей, видел, что они привезли?
Сергей Шуманский:
Привезли 600 наборов.
Ксения Лебедева:
600 наборов. Там туалетная бумага, паста – самое необходимое, но это 600 наборов. Вы серьезно, ВОЗ?
Сергей Шуманский:
Это то, что мы раздаем за час буквально.
Ксения Лебедева:
И каждый день.
Сергей Шуманский:
О чем можно говорить, если представители ООН до сих пор, наверное, сомневаются, проводят расследование, были ли использованы водометы со стороны поляков. Поэтому эти все сомнительные приезды и разговоры с беженцами, мне кажется, куда-то мимо проходят. Слушают ли они?
Ксения Лебедева:
Я еще хочу дополнить про водометы. Тогда на улице было +2 °C, а ощущалось как -1 °C, была высокая влажность. Использование водометов вообще в Европе допускается при +7 °C. Вы только подумайте! Нарушение уже объективное. Конечно, они будут уточнять.
Юлия Бешанова:
Уточняют еще, использовали ли водометы. Была ли это вода на самом деле?
Польша не имеет права направлять на нашу территорию водомет. Это угроза национальной безопасности
Сергей Шуманский:
Если вообще начинать уже правовую оценку. Потому что я об этом говорил еще в самый первый день, когда мы оказались с этими беженцами на пункте пропуска. Мне об этом сказали сотрудники нашего погранкомитета. Они вообще не имеют права использовать на нашу территорию водомет. Вдоль колючей проволоки – да. Но на нашу территорию – это уже угроза национальной безопасности.
Юлия Бешанова:
То есть это акт прямой агрессии.
Сергей Шуманский:
Конечно, это прямая провокация скорее всего была.
Юлия Бешанова:
Как сейчас обстоят дела в этом торгово-логистическом центре, насколько там комфортные условия и как долго там беженцы могут продержаться?
«Эти условия просто созданы для выживания». Комфортно ли беженцам в ТЛЦ?
Сергей Шуманский:
Ты когда оттуда уехала?
Ксения Лебедева:
Я в воскресенье уехала.
Сергей Шуманский:
Я вчера уехал. Мне кажется, что им там комфортно на самом деле.
Юлия Бешанова:
То есть быт налаживается.
Сергей Шуманский:
Я не могу сказать, что они там себя чувствуют идеально, как дома, но, конечно же, эти условия просто созданы для выживания. Да, им комфортно, они там будут жить. Но, извините, сейчас уже на улице минус.
Юлия Бешанова:
Там сегодня снег пошел.
Сергей Шуманский:
Снег пошел, причем там настоящая зима, и там, внутри, тоже будет холоднее. Да, там обогреватели какие-то есть, но наверняка не максимальную температуру там можно создать.
Ксения Лебедева:
Я, правда, очень жду, когда ВОЗ начнет высказывать свою озабоченность от того, что происходит в принципе. Будем честны, что они болеют. Многие после лагерей пришли – они спали на холодной земле, холодной плитке, у них кашель, насморк.
Юлия Бешанова:
Меня очень впечатлили кадры, когда мама мыла ребенку голову на улице. Это, конечно, кадры…
Ксения Лебедева:
Это их новая реальность.
Сергей Шуманский:
Они так и моются. Принимаются какие-то гигиенические меры на улице. Действительно, да. Потому что а где? Там же невозможно это сделать. Сегодня должны им установить перевозные бани, души какие-то временные, чтобы хоть как-то. Они сами просят, и к ним идут навстречу, выполняют эти просьбы, потому что все понимают, в каких они условиях.
Юлия Бешанова:
Какие еще службы там сейчас работают?
О ТЛЦ: там очень большое количество сотрудников МЧС, там сейчас все наши службы
Сергей Шуманский:
Спасатели ежедневно. Там очень большое количество сотрудников МЧС, потому что Президент поручил обеспечить безопасность. Правоохранители вместе с пограничниками обеспечивают безопасность в целом в лагере. Я бы сказал, что там все наши службы – и силовые, и те, которые отвечают за комфортные условия – они там все находятся.
Ксения Лебедева:
И безопасность.
Сергей Шуманский:
И безопасность.
Юлия Бешанова:
Я так понимаю, что на контакт с журналистами они тоже идут, потому что достаточно много интервью было у вас.
Сергей Шуманский:
Там же очень много у нас знакомых. В прямом смысле люди сами подходят и спрашивают уже, как дела у меня. Такие уже отношения создались.
«Они активно наблюдают за этой ситуацией». Следят ли беженцы за новостями?
Юлия Бешанова:
Вчера, по-моему, Моравецкий приезжал на ту сторону, с польской стороны, и поздравил силовиков с успешной защитой рубежей. С нашей стороны это выглядело как издевательство – он фактически поздравил силовиков с тем, что они поливали людей водой в минусовую температуру. А как вообще в лагере на это отреагировали? Вообще, следят ли за новостями в лагере? Может быть, они смотрят новости? Как это происходит – информационная повестка?
Сергей Шуманский:
У них же есть телефоны, интернет. Они активно наблюдают за этой ситуацией.
Ксения Лебедева:
Я хочу сказать больше: они следят за Telegram белорусскими.
Сергей Шуманский:
Да.
Юлия Бешанова:
А что смотрят? Зарубежные они тоже читают, смотрят? Есть какая-то ответная реакция?
Сергей Шуманский:
Они подходят и спрашивают: «Какой вы канал?» Мы говорим. Они прямо при мне находят наш канал. Было лично при мне – на сайт зашли, посмотрели. Все, окей! Я потом уже вижу: они сидят, смотрят прямой эфир наш.
Юлия Бешанова:
То есть если материал хороший, можно подходить еще раз, если всю правду рассказали.
Сергей Шуманский:
Как бы такого торга нет. Они довольно открыто общаются.
Ксения Лебедева:
Они интересуются и постоянно спрашивают: «Какие для нас новости есть?» Очень грустно, когда этих новостей нет.
Сергей Шуманский:
Да, каждое утро они спрашивают.
Ксения Лебедева:
Они спрашивают: «Есть ли для нас хорошие новости?»
Юлия Бешанова:
То есть когда вы приезжаете к ним в лагерь, они интересуются сразу этим?
Сергей Шуманский:
Конечно, да.
Ксения Лебедева:
Вечером, утром, вообще в принципе, когда они видят журналиста. Знаете, образовался такой вакуум, никого длительное время не было, а они всегда обращаются, спрашивают. Новости для них самое важное сейчас.
Читайте также:
На границе Беларуси якобы появилась группа мигрантов, которых проталкивают в Литву. Откуда взялся этот фейк?
«Если будет возможность, я поеду в Германию, но не хочу возвращаться домой». Поговорили с беженцами на границе
Представитель Международной федерации курдских общин о беженцах: «Это преступление против человечности»
