«Вы смертники». Почему план террористов с захватом объекта в Беларуси обречён?

Новости Беларуси. В рамках учений силового блока была инсценирована ситуация, когда незаконные вооруженные формирования захватывают населенный пункт и ряд административных объектов, рассказали в программе Новости «24 часа» на СТВ. На итоговом совещании Президент подчеркнул, что внутри страны организовать такую акцию невозможно и что более вероятен переход границы вооруженными группами в приграничных районах.

О том, что такое контртеррористическая операция и почему сегодня отрабатывается этот сценарий, расскажет Андрей Лазуткин.

Андрей Лазуткин, политолог:
Казалось бы, кому надо захватывать школу в райцентре, когда рядом идут боевые действия с танками и самолетами? На что это влияет? Но именно так происходило на Северном Кавказе. Надо исходить из того, что как бы ни закончилась операция в Украине, следующие лет 10 по нашей южной границе будет проходить очаг нестабильности. Как действовали банды во время первой Чеченской войны? Когда федеральные войска обеспечили контроль городов и подавили регулярные формирования в Чечне, они начали делать вылазки в другие республики. То же самое может быть и у нас, и в России, смотря что будет происходить в зоне СВО.

Например, для чего был теракт в Буденновске? Тогда боевики перешли границу, взяли больше тысячи заложников в райцентре, собрали их в одном здании, в больнице, и прикрывались как живым щитом. А дальше Басаев потребовал прекращения всех боевых действий в Чечне. Независимо от хода переговоров, всегда готовится штурм. Но когда у вас тысяча заложников в окнах, понятно, что будут жертвы. И тогда на первом этапе переговоров привлекли младшего брата Басаева и отправили его переговорщиком.

Я с ним лично беседовал. И говорю: давай. Он пошел, в больницу сходил, свои условия снова передал. Значит: немедленный вывод войск, прямые переговоры Ельцин – Дудаев, признание независимости Ичкерии. Совершенно невыполнимые требования, прошу прощения, это и козе понятно. Я говорю: не пройдет номер, давай искать компромисс. Возвращается ко мне уже растрепанный весь и говорит: Сергей Вадимович, я больше не пойду, меня убьют. Я говорю: ну хорошо, давай, что бы ты сделал на моем месте? Я ему задаю вопрос. Он говорит: всю семью привести, всю нашу, родных, двоюродных – всю. Человек 20. Поставить перед больницей и по одному стрелять. Может быть, на пятом отпустят. Я говорю: идиот, ты же понимаешь, что мы этого никогда не сделаем? Ну тогда вы ничего и не сделаете, вы психологию нашу не знаете. Вот ответ. Всем переговорщикам и умникам, которые сегодня рассказывают, что бы они могли сделать.

Андрей Лазуткин:
Вот как ведутся переговоры с террористами. Это не светская беседа, где кого-то в чем-то можно убедить. Приходится стрелять. Но тогда через голову Степашина все условия террористов приняли, Черномырдин позвонил по телефону Басаеву, и им дали уйти на автобусах. Потом силовой блок ушел в отставку, в Грозном начались мирные переговоры, и конфликт заморозили примерно на год. Но к чему это привело? Оказалось, что террор – самый эффективный метод давления на российское руководство.

И следующие 10 лет боевики занимались именно организаций терактов. Потом были взрывы самолетов, Норд-Ост, Беслан. Все это результат того, что с террористами начали вести переговоры. Это уже потом Путин заявил, что будем мочить в сортирах, а до этого линия колебалась. Конечно, и сама власть была менее прочной. После штурма Грозного никто не хотел брать на себя ответственность за смерти солдат, все искали другие пути. Кстати, это видно и по нынешним боевым действиям, Путин хорошо помнит Северный Кавказ и не хочет крови. Вот последний комментарий по СВО.

Владимир Путин, президент России:
А что касается того, что и как происходит, я уже много раз говорил: интенсификация боевых действий ведет к неоправданным потерям. Курочка по зернышку клюет.

Андрей Лазуткин:
А почему это спрашивают? Потому что многие помнят, как пассивно вела себя Россия, например, в Югославии. Так вот Чечня – это был, по сути, нож у горла: если Ельцин правильно себя вел, то поддержку боевиков уменьшали, и Запад получал, что хотел, на внешней арене. Не помогайте сербам, а то у вас будут проблемы на Кавказе. Вот из Украины хотели сделать такой же инструмент для контроля России. Только тогда ценой вопроса была Югославия, потом Ирак, а сегодня, например, отношения России с Китаем. То есть регулируя поддержку Украины, можно тем самым давить на Россию. Точно так же, как это было на Северном Кавказе.

Но боевики ведь тоже не дураки. Когда поддержка Запада по договорнякам слабела, они проводили новые теракты и требовали к себе внимания хозяев. И несмотря на то что объекты менялись, требования всегда были одни и те же – вывод войск из Чечни и признание независимости. Но у американцев был выбор, с кем работать: если кто-то выходил из-под контроля, они начинали работать с другой группой боевиков. А в целом для США все это было очень удобно – готовилась война против Ирака, и общественное мнение в мире надо было заранее настраивать против ислама. Все мусульмане террористы, и Хусейн такой же, а там у него еще оружие массового поражения. Ну а с точки зрения террористов, главное – это пиар-составляющая. Надо заранее создавать романтический образ вокруг своих действий.

Андрей Лазуткин:
Например, вот есть какой-то белорусский батальон «Террор» (кстати, интересное название – зачем оно?), и он делает что-то хорошее в Украине, и то же самое будет делать здесь. Поэтому их подсвечивают, хотя это условно 20 человек в составе ВСУ, которые там ничего не решают. Но вот эта медийная составляющая вызывает много вопросов. Для чего она нужна? Только собирать деньги? Или для чего-то еще? Но главное, не надо думать, что террористы берутся из ниоткуда. Их нельзя обучить за год из обычных мальчиков и девочек, которых собирали по объявлению. И даже кадровые военные для этого не подходят.

Кто знает историю Басаева, он профессиональный террорист, захватывал самолеты еще при советской власти. Кстати, у него был так называемый батальон Абхазии, который в 1992 году кровищи напускал во время войны с Грузией. И Ардзинба покойный вручил ему «Золотую Звезду» героя Абхазии. И кое-кто, видимо, из наших товарищей с ним работал тогда. Но не ФСБ и не ФСК.

Андрей Лазуткин:
Таких людей единицы, и они могут быть только у Украины, с опытом в спецподразделениях, или у наших западных друзей. Но за 30 лет русские тоже многому научились. Сегодня они просто подгоняют танк, предлагают сдаться, а потом складывают дом. Незачем рисковать жизнями сотрудников, и переговоров с террористами никто больше не ведет. Поэтому тем, кто сегодня планирует какие-то действия по Беларуси, надо понимать, что, первое, ни у каких ваших вооруженных формирований не будет здесь поддержки, особенно если вы возьмете заложников. Второе, не будет никаких переговоров. Все организации, которые остались в публичном поле после 2020 года, все они выступают за смену власти силовым путем. Это называется интервенция. И в вас будут стрелять на поражение, а не вести с вами телефонные разговоры, как с Басаевым. Переговоры могут быть только с другим государством, но ни Польша, ни Украина открыто на вторжение в Беларусь не пойдут.

Если помните, были учения «Запад». Тогда тоже отрабатывали вариант, когда не на южной, а на западной границе появляются незаконные вооруженные формирования, которые потом уничтожают. А заканчивались учения ударом стратегической авиации по Варшаве.

То есть на открытую поддержку интервенции никто не пойдет. Поляки или украинцы скажут: да, вот на нашей территории были какие-то группы, они не в составе ВСУ, где они взяли оружие, мы тоже не знаем. И если все эти группы положат в землю, хозяева умоют руки. Никто не будет вас вытаскивать, как вытаскивали «Азов» из Мариуполя. Вы смертники. И такова судьба террористов.

А с вами был Андрей Лазуткин, и выпуск «Занимательной политологии».

Подписывайтесь на нас в Telegram!