Соседские войны. Танцы в два часа ночи, бесконечный ремонт, постоянные скандалы. О том, что делать, когда соседи переходят все границы и как решить эту проблему, поговорили в ток-шоу «Точки над i».
Алена Родовская, ведущая ток-шоу:
Ирина, вы – учитель. Это благороднейшая профессия, которая, в принципе, создает образ человека всегда миролюбивого. То есть вы любите детей, их обучаете. Какая история приключилась с вами с соседями?
Ирина Антонович, учитель, участник войны с соседями:
История такая, что соседка просто выживала из комнаты, где я проживала. Проживала я в общежитии. То, что я преподаватель, она очень агрессивно относилась к этому, потому что некоторые, наверное, недолюбливают преподавателей.
Ольга Шерснева, ведущая ток-шоу:
Почему?
Ирина Антонович:
Дело в том, что мы учимся у вас же – родителей. То есть вы нас учите своим вопросами: «Что, как, зачем?» Наверное, так. Не знаю. У нее был маленький ребенок. К этому я спокойно относилась, играла. Началась такая ситуация, что у меня дочка меньше немножко была, играла тоже с этим ребенком.
Алена Родовская:
В принципе, все хорошо.
Ольга Шерснева:
Начиналось.
Ирина Антонович:
Все хорошо. Этот ребенок к нам тоже шел. Очень хороший, общительный ребенок был – было нормально. У нас была кошка. Она: «Вот подрастет ребенок, будете кошечку водить». Моя очень общительная дочка была. Пошла на конфликт этот. Но тут пошло так, что началось выселение. Бывший наниматель, супруг мой, не хотел, чтобы я проживала в этом общежитии.
Алена Родовская:
То есть у вас был развод?
Ирина Антонович:
Да, был развод в 2014 году. Пошел с соседями конфликт, потому что они его поддерживали: «Ты не имеешь право проживать в этом общежитии вместе с детьми». Конфликты дошли до такой степени, что меня выселили без права предоставления жилого помещения. Вчера отобрали все имущество, осталась с ребенком на улице.
Алена Родовская:
Я иногда поражаюсь женщинам-соседкам, у которых есть дети. Как можно по отношению к женщине с ребенком так поступать?
Ольга Бурлакова, ведущая ток-шоу:
Может, была заинтересована получить эту комнату поблизости, квадратные метры?
Алена Родовская:
Может, он предлагал?
Ирина Антонович:
Она хотела, наверное, блок занять этот, не знаю. Да, может быть, и хотела эту комнату получить. Всегда ребенок проговаривался, и она его учила плохим словам. Когда он выбегал, смотрел, плохими словами на меня говорил, я улыбалась ему. Он потом смотрел такими глазками, что все равно не такая я.
Алена Родовская:
Я хочу уловить главную мысль, которую сейчас прокомментирует наш юрист Александр. Так все-таки выселение произошло почему? Потому что соседи написали коллективную жалобу и суд принял решение такое? Что послужило?
Ирина Антонович:
Соседи на протяжении четырех лет писали жалобы на меня. Скрывали договор, который заключили за моей спиной.
Алена Родовская:
Что за договор?
Ирина Антонович:
Наше общежитие, которое было по Кульман, 4, перешло к «Минские городские общежития». Когда перезаключали этот договор, я просила разделить нас с супругом. Отдельно ему комнату, отдельно – мне. На согласие пошли «Минские городские общежития», но бывший супруг опередил. Я все документы принесла, ходатайство с работы. Он забежал вперед. Документы-то у меня все были, и он эти документы взял. Это его дети, на основании того, что он отец, чтобы оставили жилое помещение за ним. Он прописал: его собственные дети, а меня как бывшую супругу – бывшего члена семьи. Вот так они записали.
Алена Родовская:
Можно ли сделать было что-то в той ситуации, Александр?
Александр Костюкевич, юрист:
Теоретически, конечно, нужно было контролировать. Если была предварительная договоренность, а в последующем она нарушилась. Мы это должны были уже сами. Руководство городских общежитий, конечно, поступило некорректно.
Ольга Шерснева:
Хорошо, а что сейчас можно сделать?
Александр Костюкевич:
Сегодня у нас уже есть решение суда о выселении без предоставления жилого помещения. Оно вступило в законную силу.
Алена Родовская:
То есть ни один адвокат, юрист не поможет Ирине?
Александр Костюкевич:
Потому что, как я понимаю по истории, уже договор был расторгнут бывшим супругом.
Ирина Антонович:
В марте 2021 года.
Александр Костюкевич:
Сегодня ему уже предоставлено другое помещение, в другом общежитии. А это помещение, по сути, уже, наверное, скорее всего, достанется соседке вашей?
Ольга Бурлакова:
Постойте, но по документам муж должен проживать в этой комнате с детьми вашими общими?
Ирина Антонович:
Да. И я, как состав семьи.
Ольга Бурлакова:
Но он живет с детьми сейчас?
Ирина Антонович:
Нет, у него отдельная комната. Ему предоставили «Минские городские общежития» в другом общежитии.
Ольга Бурлакова:
Значит, поселите детей с ним, и пусть поживет.
Алена Родовская:
А можно ли доказать факт того, что дети не проживают и у него был свой умысел?
Александр Костюкевич:
Это же не квартира, когда мы являемся собственниками. Там немного другое правовое положение.
Алена Родовская:
Детей мы должны защищать, и в государстве это очень жестко контролируется.
Александр Костюкевич:
На суде у нас была и прокуратура, и истец – городские общежития. Прокуратура поддерживает «Минские городские общежития», выселяет человека с двумя детьми фактически на улицу, который является преподавателем. Здесь, конечно, вопрос уже к прокуратуре.
Ольга Бурлакова:
Ирина, ваша история нас так тронула. Орган, который выселяет людей из общежития, матерей с детьми, как минимум поступает незаконно.
Алена Родовская:
То есть, что мы имеем сегодня? По закону, по документам дети якобы проживают в этом блоке с отцом, но фактически там не находятся. Ирину выселили.
Ирина Антонович:
Нет, меня выселили с детьми без права предоставления жилого помещения.
Ольга Шерснева:
А где вы живете сейчас?
Ирина Антонович:
Снимаю.
Ольга Бурлакова:
Как можно детей выселять на улицу, я не понимаю?
Александр Костюкевич:
Как может прокуратура это поддерживать?
Ольга Бурлакова:
А органы опеки? Может быть, можно обратиться?
Ирина Антонович:
Они были, я просила органы опеки отложить. Я говорю: «Зимой же, как правило, животных не выбрасывают на улицу». Я просила, говорю: «Отложите до весны, на месяц, я найду. Не так быстро находится это. Я найду жилое другое помещение, уеду, оставлю вам все». Нет и все. Я говорю: «Вы же препятствуете обучению ребенка. Он же не сможет учиться». «Вы должны были подумать заранее, потому что вы на данный момент должны покинуть это общежитие».
Алена Родовская:
В данный момент дети нигде не прописаны?
Ольга Шерснева:
На улице?
Ирина Антонович:
Сын на гособеспечении находится. Он не со мной. А дочь со мной на улице.
Алена Родовская:
То есть ее выписали?
Ирина Антонович:
Всех троих. А бывшему супругу предоставили жилое помещение.
Александр Костюкевич:
Там он уже зарегистрирован один?
Ирина Антонович:
Я не знаю.
Алена Родовская:
А как она может узнать, зарегистрирован он один, на какой стадии документы?
Александр Костюкевич:
Мы можем обратиться в те же самые общежития и уточнить.
Алена Родовская:
Запрос послать официально?
Ирина Антонович:
Знаю, что судом ему предоставили по Кульман, 21 комнату 12 квадратных метров. Только я не знаю, с кем он там проживает.
Алена Родовская:
Неважно. Главное, что там детей нет.
Ирина Антонович:
Я не могу сказать, где и как. Я разведена, все. Точки над i поставила. Он мне – никто, я ему – никто.
Ольга Бурлакова:
Когда вы разводились, суд наверняка определял место жительства ребенка, какие-то алименты для детей?
Ирина Антонович:
Нет, он меня выгнал. Была такая ситуация, что он меня выгнал. Я быстренько уехала и проживала у родителей в другом городе. Потом я заселилась судом в это общежитие. Он меня не пускал, хотел сына и меня с детьми выселить. Но так как сын – мальчик, стоит на учете в военкомате, обязан будет по этому месту жительства обратиться. Когда я вселилась в 2014 году 7 сентября, по-моему, он до этого за неделю подал на развод. Якобы то, что не его дети, семьи нет, и она не имеет право здесь проживать.
Алена Родовская:
А давайте вернемся к соседям. Как они вам вообще в глаза смотрели?
Ирина Антонович:
Никак.
Алена Родовская:
Улыбались?
Ирина Антонович:
Да, улыбались. Везде камеры стоят, прослушки. Прослушивается, что я говорю, кому звоню, с кем общаюсь.
Алена Родовская:
Подождите, а на каком основании стоят прослушки и камеры?
Александр Костюкевич:
Наверное, в своем помещении?
Ирина Антонович:
Нет, в блоке, коридоре и на кухне.
Ольга Бурлакова:
Это общего пользование помещения?
Ирина Антонович:
Только общего пользования.
Александр Костюкевич:
Для безопасности своей.
Ирина Антонович:
У нас две комнаты параллельны, то есть рядышком находятся. Вырезано отверстие для камеры: прямо смотрят, кто ко мне заходит в комнату, кто – нет.
Алена Родовская:
Это в прихожей?
Ирина Антонович:
Да, в коридоре.
Ольга Бурлакова:
Слушайте, тут очевидно, что соседи просто хотели завладеть второй комнатой в блоке. Я просто сама когда-то жила в общежитии. Эти разговоры постоянно велись о том, что кто-то мешает, кто-то съедет. У семьи, например, двое детей, им положено, в принципе, по метрам расширяться. Поэтому они как угодно могут выселять, выживать других людей, чтобы получить метры.
Александр Костюкевич:
Мы сталкиваемся на протяжении более шести-семи лет.
Ирина Антонович:
Когда меня выселили, никто не знал. Я поняла, что только меня одну выселили. Но прошло 15 дней со дня решения суда, сосед просто приехал и сказал: «Тебя выселили. Что ты здесь проживаешь? Собирайся и уезжай». Я говорю: «Ты же меня не вселял. Меня же судом вселили в это общежитие». «Ах, так! Значит будет судом еще и выселение». А потом я спросила: «Откуда ты знаешь, что меня выселили судом?» Было же не оглашено это вслух. «Это не твое дело». И вот после этого решения суда, мало, что соседи на меня надавливали, расчетно-справочный центр повесил крупную сумму долга, якобы я не оплачивала ничего. Хотя я оплачивала. Полгода после расторжения договора еще числился нанимателем бывший супруг. Я задавала вопросы: «Как?» «Это неважно». «Покажите договор расторжения». Тоже никто не показывал. Только потом, когда я обратилась к суду и посмотрела решение суда, все документы, только там нашла договор, как расторгнут.
Алена Родовская:
Как-то шито белыми нитками. Вам не кажется?
Александр Костюкевич:
Да.
Ольга Бурлакова:
Александр, как вообще могло произойти, что в стране, где нельзя – просто по собственному опыту – выписаться? Прийти и сказать: «Я хочу выписаться». И тебя не выпишут.
Александр Костюкевич:
Общежитие. То есть здесь был неоднократно составлен протокол за содержание домашнего животного, кошки?
Ирина Антонович:
Да, два протокола и штраф.
Ольга Бурлакова:
Но дети же.
Александр Костюкевич:
Здесь уже идет, как нарушение порядка содержания.
Ирина Антонович:
Но все общежитие имеет.
Ольга Бурлакова:
Несовершеннолетний ребенок проживает в комнате. Иногда дети живут даже на какой-то, может быть, не принадлежащей им территории, их не могут выселить и выписать оттуда.
Александр Костюкевич:
Почему преподавателям не предоставляют общежитие?
Алена Родовская:
Кстати, что сказали в отделе образования? Вы подали уже туда какое-то заявление, чтобы можно было вам предоставить общежитие?
Ирина Антонович:
Каждый год я предоставляла ходатайство с работы.
Александр Костюкевич:
В течение какого срока?
Ирина Антонович:
С 2017 года. Как только сюда приехала, каждый год я подаю и прошу директора. Фиксируется все. Первые два года просто отправляли эти ходатайства. А последние годы приходило уведомление директору, что отказано от данного жилого помещения. Причины не указывали.
Ольга Шерснева:
Хорошо, а сейчас, когда вы остались на улице с детьми, вам что-нибудь предложили или нет?
Ирина Антонович:
Нет.
Ольга Шерснева:
До сих пор?
Ирина Антонович:
До сих пор. Судебные приставы сказала: «Это ваши проблемы. Идите, куда хотите».
Ольга Шерснева:
А работодатель? Какое-то арендное жилье, общежитие?
Алена Родовская:
Она же говорит, что ходатайства все отклонены.
Ирина Антонович:
Я писала в Советском районе на ходатайство арендного жилья. Не предоставляли.
Ольга Бурлакова:
Когда вы разводились, суд определил место проживания детей с вами или какое-то совместное?
Ирина Антонович:
Там не написано. Я знаю, что он отказался от детей, когда судья ему задала вопрос: «С кем хотите, чтобы остались дети?» Он сказал: «Я ей алименты плачу, пускай она их воспитывает».
Ольга Бурлакова:
Какая разница? Пока он по закону отец, надо было просто привести детей туда, и пусть живут с ним.
Ирина Антонович:
Я же в 2017 году привезла ему. Он рукоприкладствовал, и дети вызывали милицию.
Ольга Бурлакова:
А это уже другая статья. Поэтому надо было поселить с ним детей, может быть, он сам бы съехал оттуда?
Алена Родовская:
Какая мать отдаст детей, на которых папа поднимал руку?
Ирина Антонович:
После того, что он сделал, сын, когда шел на курсы молодого бойца, сказал: «Мне стыдно иметь такого отца». Потому что смотрел, какие там есть отцы. А дочь сказала: «После всего я не хочу к нему идти». Я говорю: «Даже если тебя заберут сейчас, что мне негде жить?» Она говорит: «Все равно». Хотя, когда была опись имущества 18 января 2022 года, хотели судебные исполнители забрать у меня этого ребенка, так как ему негде жить. Но по телефону я услышала, что сказали: «Это противозаконно, потому что нет решения суда забирать у матери ребенка». «Ей негде жить». «Вы, – говорит, – должны постараться. Раз вы выселили, предоставьте хоть какое-то жилое помещение, чтобы ребенок продолжал учебу».
Алена Родовская:
Ирина, я очень надеюсь, что рассказанная вами история будет иметь резонанс и мы сможем хоть как-то вам помочь. Что вы им сделали плохого, честно? Вы когда-нибудь задумывались?
Ирина Антонович:
Ничего, я старалась всегда угождать. Я с ней не разговаривала, видела, что она конфликтная женщина и эмоциональная сильно. Я старалась уходить от этих разговоров, не обращала внимание. Но она сама провоцировала это все. Делалось так, что могла включить камеру. Последний раз дочь мою снимала. Дочь вышла на кухню, она начала ее снимать. Дочь грубо ответила ей. Я говорю: «Ну так правильно, не виновата дочь». Потому что действительно сразу в лицо камеру и провоцирует. Очень хорошо заметно, что она на камеру говорит, потом это вырезает и дает то, что говорит моя дочь.
Ольга Бурлакова:
Александр, правомерно ли вообще снимать людей против их воли?
Ольга Шерснева:
Тем более несовершеннолетних?
Ирина Антонович:
Она часто это делала.
Александр Костюкевич:
Она делает. Как мы будем привлекать к ответственности...
Ирина Антонович:
Она делает. Вы понимаете, дочь вышла есть готовить, она садится с мужем. Берут телефон и снимают дочь, что она делает.
Ольга Шерснева:
А сколько дочери лет?
Ирина Антонович:
14.
Алена Родовская:
Это подростковый возраст, где можно и ответить.
Ольга Бурлакова:
Это вообще педофилия, извините. Нельзя прощать такие вещи.
Ирина Антонович:
Она ответила. В итоге дочь пришла плакать, говорит: «Мама, она мне сказала, что это видео и фотографии пошлет на работу тебе и скажет, как мать-преподаватель тебя научила». Я говорю: «Пускай посылает». А она имеет право? Да, она имеет право полностью все в блоке делать. То, что она захочет, а я – нет. Конечно, я в последнее время выходила с телефоном, диктофоном, потому что ситуации были настолько напряжены. Старалась выходить на кухню, когда ее нет. Но она все равно выходила, могла пять раз перемывать посуду, все равно, чтобы быть тогда, когда я.
Ольга Бурлакова:
Какой-то кошмар, мне кажется.
Алена Родовская:
Ирина, ваша история не закончилась. Но мы искренне надеемся, что есть добрые люди, которые помогут разрешить эту проблему. И вы сможете, наконец-таки, со своей дочерью в своих собственных квадратных метрах дальше жить. Искренне желаем вам хороших, добрых соседей. Должно же когда-то повезти. Так оно и будет, самое главное, верить в это.
Читайте также:
«Через неделю меня опять затопили». Куда лучше обратиться за оценкой ущерба?
«Имеют ли право лаять собаки?» Вот какие правила проживания действуют на даче и в частном доме
