Проект «Азаренок. Напрямую». О важном в прямом эфире. Вместе с экспертами обсудим будущее белорусского спорта, лишение гражданства для экстремистов и ход специальной военной операции. В гостях политолог Андрей Лазуткин и первый заместитель председателя комитета Государственной Думы России по обороне Алексей Журавлев.
Григорий Азаренок, СТВ:
Как вы считаете, достигнуты ли будут цели специальной военной операции, которые были заявлены? Или же где-то придется остановиться?
Алексей Журавлев, первый заместитель председателя комитета Государственной Думы России по обороне:
Я в данном случае могу верить только нашему президенту. Других у меня просто нет. Сказать, где мы можем остановиться… У меня даже мысли нет о том, что мы можем где-то остановиться. Я недавно приехал с передовой, в понедельник опять уезжаю туда. Я как-то должен объяснять своим бойцам в окопах, о чем идет речь. Это люди другого класса, они другого сорта. Когда мы выводили войска из-под Херсона, я там кровавыми слезами обливался и должен был им объяснять необходимость принятия подобных решений. Понимаете, о чем идет речь? Но я считаю это политическим действием – вывод войск. И оттуда вывод, и из других мест. Это чисто политические вещи. Можно рассказывать, что мы спасаем своих людей, но при штурме Днепра в Великую Отечественную войну у нас раненых было 1 миллион 200 тысяч, погибших – 400 тысяч. Ну так, на всякий случай.
Григорий Азаренок:
В том числе на территории Беларуси форсирование Днепра, Лоев – были очень крупные бои.
Алексей Журавлев:
Я про что и говорю. Как мы должны сказать? Мы бережем. Каким образом, я не знаю. Генеральному штабу виднее, наверное, как мы спасаем людей подобным образом. Тем не менее ситуация довольно сложная. Да, люди, которые сейчас на передовой, и я там тоже. У нас альтернативы никакой нет. Мы не собираемся ни с кем переговаривать. С этими ублюдками, которые сегодня 40 ракет по Донецку выпустили. Мы с ними будем переговаривать что ли? Я не понимаю. Мы с кем будем переговариваться? Наверное, вести переговоры можно и нужно, но только об одном – условиях капитуляции этого поганого нацистского режима. Все, других переговоров быть не может. Я так считаю.
Дело в том, что у нас еще идет война внутри страны, видимо. Как говорил Михалков, решили ударить по центру принятия решения, а центр принятия решения оказался в соседнем кабинете. Поэтому не стали бить. У нас своих проблем достаточно много, но мы их решим, потому что те люди, которые сегодня на передовой, включая мобилизованных, уже понимают, о чем идет речь. Вы пойдите и скажите им, что мы будем переговоры вести, давайте мы сейчас сдадим все. Как американцы говорят: ладно, Крым – ваше, а все остальное – нет. Вернемся к 24 февраля этого года – ДНР, ЛНР. Не, ребят. У нас есть Конституция, захвачен наш город, город Российской Федерации, за который я лично голосовал, называется Херсон и Запорожье. Если мы не собираемся его отбивать… Какие переговоры? Никаких переговоров.
Подписывайтесь на нас в Telegram!
Читайте также:
«Это был личный удар по Президенту». Почему спортсмены-оппозиционеры – самое тяжелое для Лукашенко?
