Насколько эффективно выполняются программы Союзного государства? Ответил экономический аналитик

Новости Беларуси. Экономический эффект. Откуда взялась дефляция? Какие управленческие лайфхаки были предприняты, чтобы народное хозяйство не просело? Почему реакция замещения отрикошетила санкции? Какие караваны идут на рынки России? Про благосостояние белорусов поговорили на площадке ток-шоу «По существу».

Алена Сырова, СТВ:
Георгий Васильевич, мне вспомнилось, как вы пару программ назад, когда говорили об экономике, покритиковали выполнение наших союзным программ, реализацию этих самых договоренностей, 28 этих карт. И довольно резко.

Георгий Гриц, экономический аналитик:
Вы сейчас подняли действительно больную тему. Я бы не хотел сводить всю интеграцию к 28 программам Союзного государства.

Алена Сырова:
Тенденция сохраниться, как вам кажется?

Георгий Гриц:
Я более развернуто скажу: в принципе, кооперация и роль государственных органов в торговле и институциональном сотрудничестве с Россией многоплановая. Да, действительно 28 программ Союзного государства, я отметил бы их статус – это декрет двух глав государств, я не помню таких претендентов, за исключением ВПК – оборонно-промышленного комплекса. С этой точки зрения, итоги будем подбивать в конце этого года, хотя меня немножко настораживает эта ситуация, потому что органы госуправления говорят о неком плане мероприятий, выполнено то ли 70, то ли 80 программ. Но я хотел бы отметить, что дедлайн будет по выполнению программы, а не мероприятий. Можно подготовить весь пакет, а потом отказываться подписывать. Грош цена такому. Второй вопрос в том, что некоторые программы трансформировались по ходу своей реализации. Например, соглашение о промполитике. Если поднять оригинальный документ, там не соглашение, а закон должен быть о промполитике. Более динамично развивается и является драйвером региональное сотрудничество. Это драйвер не 7-минутный, он десятилетия насчитывает. Кстати, инициатором его является Александр Лукашенко. Третий драйвер, который появился и тоже динамично развивается, это так называемые импортозамещающие программы, которые реализуют конкретные предприятия. Когда ты говоришь о каких-то резервах, надо их озвучивать. С моей точки зрения, озвучу только два резерва. Первый резерв, что сегодня и в России, и в Беларуси есть ряд государственных, федеральных, по российским меркам, программ по станкостроению, по микроэлектронике. Речь там идет о миллиардах, сотнях миллиардов, даже триллионах долларов, если говорить о микроэлектронике. Мы вроде как в Союзном государстве, но мы там вроде немного не свои. То есть формируется программа, проект, который можно было бы оптимизировать за счет наших компетенций уже имеющихся. Нет, они реализуют свою программу, а нас по необходимости привлекают. Второй вопрос – это финансовая поддержка. У них есть Фонд поддержки промышленности, речь там идет о единицах процентов. К сожалению, даже программы, которые сегодня реализуются за счет финансовых ресурсов России, деньги доходят уже кратно более дорогие. Вот эти проблемы решаемы. Рано или поздно их решим. Кстати, глава государства на предпоследней встрече в Санкт-Петербурге и говорил, что надо переходить от сотрудничества к единой промышленной политике.

Андрей Картун, заместитель министра экономики Беларуси:
К этому и идем. Действительно, если брать 28 программ, как и наш Президент говорил, что более 80 % уже мероприятий выполнено. Но мы пошли дальше, это региональное сотрудничество, можно видеть, как высшие должностные лица постоянно посещают. И к нашему Президенту приезжают губернаторы. Здесь у нас динамика колоссальная. Чего нет, например, в союзных программах, не было изначально, мы развернули этот тренд практически сразу, как только санкционная политика начала усиливаться. Это интеграционные проекты, так называемые импортозамещающие. У нас сейчас крупных проектов 16, ни много ни мало почти на миллиард рублей. У нас уже начались проекты. И плюс 10 у нас еще программ в запасе, мы их прорабатываем. Надеюсь, что в следующем году... Деньги есть, надо вклиниваться. И главная задача этих интеграционных проектов в том, что это технологическая безопасность, технологический суверенитет. Условно говоря, там кооперация, например, МАЗ и КАМАЗ. Детали, коробка передач, например, мы собрались, посмотрели компетенции, оказывается, можно сделать на двоих, начинаем это делать. Поэтому здесь, конечно, потенциал огромный.

Алена Сырова:
Та же самая микроэлектроника. Как там обстоят дела?

Дмитрий Харитончик, заместитель министра промышленности Беларуси:
Не могу согласиться с тем, что мы где-то на задворках. Мы же изначально и договорились с нашими российскими коллегами, что в этих сложных условиях, что нам нужно скоординировать усилия и двигаться, развивать именно те направления, где мы имеем компетенции, чтобы не дублировать друг друга, там где это не нужно. А дополнять там, где это нужно. Определить, и над этим сейчас работаем, и весь прошлый год работали те направления, там, где мы можем эффективно друг друга дополнять. Значит, формируем межправсоглашения, где определяем базовые подходы, дальше разрабатываем конкретные дорожные карты, как это было по микроэлектронике, говорим точно, что мы будем делать, в какой период, что мы будем инвестировать.

Георгий Гриц:
Но если говорить о цифрах сопоставления стоимости федеральных программ, те ресурсы, которые идут нам по кооперации, это просто небо и земля. Мы могли бы за счет своей компетенции претендовать на большие финансирования и не дублирование с Россией.

Кирилл Казаков, СТВ:
Мы же понимаем, что даже ВТО, несмотря на то, что это вроде как организация объединяющая рынки всего мира, но та же самая Украина подает в суд на Европейскую комиссию, потому что запрещают возить зерно на территорию Польши, хотя вроде как они там все даже военные союзники. Мы все прекрасно понимаем.

Георгий Гриц:
Никто же не подвергает сомнению эффективность и целесообразность сотрудничества. Я говорю о повышении производительности сотрудничества. Резервы есть, это не критиканство, это просто речь идет о резервах, что есть куда совершенствоваться, тем более мы начали с Китая. То есть сегодня, Россия привлекает альтернативно-технологические промышленные поставки из стран дружественных. Но иногда эти поставки, взять ту же сельхозтехнику, конкурируется с нами, с белорусскими и российскими.

Константин Герцев, репортер СТВ:
Уже звучало, что белорусская техника в российском законодательстве проходит под формулировкой отечественное. То есть федеральный бюджет субсидирует покупку белорусский.

Георгий Гриц:
Еще не проходит.

Константин Герцев:
Давайте мы не будем уповать этими союзными программами. Был Восточный экономический форум. Вы думаете, в составе белорусской делегации был хотя бы один руководитель белорусского крупного предприятия? Хотя я знаю, что их приглашали. Были только посол и дипломат. Хотя во Владивостоке в это время были руководители всех российских госкорпораций. Но мы туда не приехали.

Георгий Гриц:
Коллега вас поправит.

Кирилл Казаков:
Мне кажется, что посол Крутой, в принципе, мог представить все это.

Дмитрий Харитончик:
Допустим, говорят политическое решение и так далее. Но давайте не забывать, и наши российские партнеры четко понимают, что в любом нашем продукте доля российской составляющей колоссальная. Где-то от 50-60, где-то 40, но она очень велика. И поэтому, как уже было сказано, сколько рабочих дополнительных мест на каждом продукте создается… Субсидируя или принимая решение по поддержке или какие-то программы поддержки при приобретении нашей техники, Россия прекрасно понимает, что тем самым она субсидирует или помогает реализовать и свой продукт в том числе.

Читайте также:

Что такое дефляция и почему сейчас овощи дешевле прошлогодних? Узнали у экспертов

Темп роста экспорта в Россию за 2022-й составил более 150% – замминистра промышленности Беларуси

Герцев: продвижение белорусских товаров на Дальнем Востоке – это политическое лоббирование