«Ситуация в Европе сейчас такая, какой она была перед Второй мировой войной». Такое мнение в программе «Клуб редакторов» на телеканале «Беларусь 1» высказал исполняющий обязанности генерального директора телеканала СТВ Кирилл Казаков.
Также участники искали ответы на вопросы: какие выводы можно сделать после саммита ОДКБ? Кто их должен делать в первую очередь? Как остаться независимым на перекрестке интересов глобальных мировых игроков?
Понимание того, что за плечами Беларуси кроме армии Беларуси стоит российская армия, наверное, немного отрезвляет
Иван Эйсмонт, ведущий, председатель Белтелерадиокомпании:
В Европе тишина, только Кулеба, глава МИД Украины, в общем-то признал, что разговор с министром иностранных дел Германии Хайко Маасом состоялся. Сначала какую-то картинку смешливую выложил – отшутился, что он в шоке от того, что услышал. А потом заявил – вот, что сообщает Диалог.UA: «Кулеба в ответ заверил, что таких слов в разговорах с Маасом не звучало. Украинский министр заверил, что «принципиально против» озвученного Лукашенко сценария. «Я, напротив, за то, чтобы дать Беларуси дышать свободно», – констатировал Кулеба». Но никто у него не спрашивал его мнения по поводу того, как мы дышим. Речь шла совершенно о других вещах – об убийстве белорусской экономики. Почему никто не отреагировал в Европе?
Кирилл Казаков, исполняющий обязанности генерального директора ЗАО «Столичное телевидение»:
На самом деле очень похожая ситуация в Европе сейчас – такая, какая она была перед Второй мировой войной, как бы это странно ни звучало. Потому что, например, когда произошел тот же самый аншлюс Австрии – никто об этом особо не говорил. И сейчас ситуация очень похожа на то, что мир начинает делиться на союзы (о чем и сказал наш Президент). Союзы сейчас – это уже нечто другое даже, чем было год назад, потому что сейчас по одиночке уже не выжить. И Россия для нас действительно на данный момент единственный самый крепкий союзник и как в Союзном государстве, так и в ОДКБ. И понимание того, что за плечами Беларуси кроме армии Беларуси стоит российская армия, наверное, немного отрезвляет.
Беларусь оказалась на рубеже войны двух сверхдержав – это Россия и Америка
Иван Эйсмонт:
На прошлой неделе претензии мы официально предъявили Европе, Западу по поводу вмешательства и гибридной войны, пособничеству переворота, который здесь был. Хотел бы вас спросить: то, что это проглотили и не ответили, может свидетельствовать о том, что Запад признал это и играет в открытую?
Кирилл Казаков:
Голоса ОБСЕ не было, голоса ООН не было. По сути, из всех мировых значимых организаций – никто не отреагировал. Другой вопрос – это организации, которые призваны в том числе и для того, чтобы сохранить мир в Европе, в Америке. Фактически, можно говорить, что многослойная история сейчас продолжается. Если Польша претендует на наши земли, то можно говорить о том, что за Польшей стоит Америка. Как шутят в Европе – сейчас в Европе находятся около 70 тысяч американских военных, расквартированных в разных странах. Шутка такая, что они очень похожи на нелегальных беженцев, потому что сейчас их 70 тысяч – через неделю их будет миллион. Если этот миллион американских военных появится здесь, то цель у них явно не Беларусь. Поэтому можно говорить о союзе, о том, что Беларусь оказалась на рубеже войны двух сверхдержав. По сути, можно говорить об этом – это Россия и Америка.
Иван Эйсмонт:
Нас часто упрекают, что мы пугаем людей и втюхиваем им свою повестку, отвлекая от настоящих проблем с демократией и свободой слова. Мы много говорили о том, что у нас могут возникнуть проблемы с территориальной целостностью. Я не раз рассказывал (я родом оттуда), мне люди звонили – вывешивали польские и литовские флаги в деревнях на Гродненщине в те дни в августе.
Дмитрий Жук, главный редактор издательского дома «Беларусь сегодня»:
У меня вопрос. Вы там выросли, Иван. Скажите, вы эти флаги с детства помните? Они в домах у людей были, они достали их из сундуков или им их раздали?
Иван Эйсмонт:
Думаю, что вряд ли.
Есть еще одно такое модное слово – relocation для IT-компаний
Кирилл Казаков:
Есть еще одно такое модное слово – relocation для IT-компаний, о котором тоже много говорили, что сейчас мы соберемся, уедем. У меня есть один знакомый, который просто просчитал (у него жена и маленький ребенок), сколько ему будет стоить переехать в Вильнюс с теми же самыми ценами, которые существуют у него, с тем же самым уровнем жизни, который он привык себе обеспечивать. Так вот оказалось, что, условно говоря, если, зарабатывая здесь высокие деньги, как он говорит, и обеспечивая семью полностью, перевезя ее в Вильнюс на такое же довольствие, то он не сможет откладывать полторы тысячи евро в месяц, как он делал это здесь. Это только Литва.
Иван Эйсмонт:
Они уезжают из принципа? Их же никто не трогает.
Дмитрий Жук:
Иван Михайлович, никто не уезжает.
Я абсолютно соглашусь с тем, что это наемники
Иван Эйсмонт:
На платформе «Голос» проходит голосование по поводу того, что нужно отключить Беларусь от финансовой системы SWIFT. Но чем это чревато?
Дмитрий Жук:
Гениально, теперь им не надо будет объяснять, почему сюда, в Беларусь, своим змагарам они не могут перечислять деньги, и все оставить у себя.
Кирилл Казаков:
800 рублей на продукты теперь невозможно передать!
Иван Эйсмонт:
Я думаю, что Европа до такого не дойдет, но и особая надежда у меня на платформу «Голос», которая убила мантру напрочь про 97 %. Вы помните, что за Тихановскую там миллион проголосовал на платформе проголосовал – при такой-то рекламной поддержке, это учитывая белорусов за рубежом.
Дмитрий Жук:
Вероятность отключения этой системы международных расчетов близка или близится к нулю, потому что, во-первых, отключаются не страны, а конкретные банки. Второе – даже после резолюции Европарламента, которые призывали это сделать, никто не торопился это делать. Прецеденты там были – один, два.
Кирилл Казаков:
Один – Северная Корея в 2017 году. Только один прецедент.
Дмитрий Жук:
В любом случае эта система не бесплатна, за это платят деньги. И отключение кого-то от нее – это потеря дохода.
Константин Придыбайло, RT:
У меня возникает парадокс. На мой взгляд, такая позиция введения санкций в отношении своих же стран у российских оппозиционеров, и у белорусских чертовски одинаковая. Это какой-то маразм.
Дмитрий Жук:
Они не оппозиционеры. Оппозиционеры – они за свою страну, за народ, а это наемники.
Кирилл Казаков:
Я абсолютно соглашусь с тем, что это наемники.
Ни одного НПЗ на Украине нет
Константин Придыбайло:
Но наши российские оппозиционеры, белорусские оппозиционеры работают на разрушение государства. Это же маразм.
Иван Эйсмонт:
Вы представьте потерю контрактов хотя бы на полгода, на год для важнейших белорусских предприятий. Представляете, сколько лет понадобится для того, чтобы вернуться?
Владимир Перцов, директор представительства МГТРК «Мир» в Беларуси:
Для их заказчиков хорошо, для государств…
Иван Эйсмонт:
Судя по кулуарным рассказам людей, которые работают в экономике нашей, на восстановление этого понадобится просто годы, какая бы власть здесь ни была.
Дмитрий Жук:
Иван Михайлович, какое восстановление? Замещение чужими товарами и куча рабочей силы для западного рынка.
Кирилл Казаков:
Пример Прибалтики, где RAF, где другие предприятия, iVF, где тот же самый Dzintars, где фабрики по производству шпрот – все закрылось.
Дмитрий Жук:
Украина делала самолеты и ракеты стратегические. Где это сегодня?
Кирилл Казаков:
Ни одного НПЗ на Украине нет. Ну это же тоже…
Владимир Перцов:
Им же такие же сказки рассказывали, как и нашим, что придет западный инвестор.
Иван Эйсмонт:
Я читал на этой неделе: латышам там запретили что-то ловить в Балтийском море. Очередную какую-то позицию прикрыли по рыбе.
Кирилл Казаков:
Если шпроты они не делают, то уже зачем еще ловить? Какая разница.
Иван Эйсмонт:
Да, по рыбе. И говорят, что пошел массовой отток рыбаков из Прибалтики далеко-далеко на восток, по-моему, Российской Федерации, и люди уезжают туда.
Есть такой журналист Григорий Азаренок. Ровно две недели у него просто исчез Instagram
Кирилл Казаков:
Можно, я вам расскажу историю, которая касается исключительно телеканала СТВ? У нас есть такой журналист Григорий Азаренок. Ровно две недели у него просто исчез Instagram. Он просто исчез. Его просто не стало.
Дмитрий Жук:
Instagram нашего издательского дома точно так же исчез полтора месяца назад. Никакие ответы на наши письма от компании мы не можем получить.
Кирилл Казаков:
Вся демократия. Американская компания просто-напросто блокирует или удаляет Instagram белорусского журналиста.
Владимир Перцов:
Это называется цифровая кома. Это их редакционное решение.
Константин Придыбайло:
Вообще та цензура, которая происходит в американских социальных сетях – это полный треш. Допустим, удалить страничку Белтелерадиокомпании – на нее подписаны те люди, которые хотят смотреть контент Белтелерадиокомпании либо любой другой контент. Почему Facebook вдруг имеет право лишать меня доступа?
Иван Эйсмонт:
У меня есть ответ на этот вопрос. Потому что.
