«Я готов ввязываться в любые авантюры, чтобы попасть домой». Как живётся оппозиционерам на украинском фронте?
Проект «Азаренок. Напрямую». О важном в прямом эфире. Вместе с экспертами обсудим встречу Александра Лукашенко с губернатором Санкт-Петербурга Александром Бегловым, положение дел на фронте и детей Донбасса. В гостях политолог Андрей Лазуткин и паралимпиец Алексей Талай.
Григорий Азаренок, СТВ:
Это очередной змагар, который полгода назад сидел на этой лестнице и рассказывал, как они себя позиционируют, как они будут убивать русских, как это будет у них классно. Вот совершенно свежее видео – плачут.
Андрей Лазуткин, политолог:
Так и что? Много русских он убил? Что про него известно?
Григорий Азаренок:
Не знаю, но видишь, как хочет погулять по родному городу.
Я, в принципе, готовился к войне еще задолго до ее начала. Правда, я готовился к войне на территории Беларуси – освободительной войне против режима Лукашенко.
Я готов ввязываться в любые авантюры, чтобы попасть домой. Для меня возвращение домой – это главная моя цель. Я мечтаю вернуться в свой город и пройтись по его улицам.
Григорий Азаренок:
Ну что, плачут.
Андрей Лазуткин:
Мы ради интереса следили за нашими польскими друзьями, как они в ВСУ себя ведут. Там было несколько польских блогеров, которые очень уверенно рассказывали, как они будут резать руссню, как это все будет происходить, давали регулярные стримы, а потом смотрим – по фамилиям уже находится запись с похорон. В Польше родной с оркестром хоронят, дети плачут и женщины. Все они заканчивают одинаково. А почему? Потому что у них нет военной специальности. Если вас обучали территориальной обороне для штурмовых действий – вперед в Бахмут, и там две недели вы, возможно, повоюете, если вы там что-то умеете. Если вы ничего не умеете, то вас ждет быстрый конец. А все наши иностранные батальоны проходили как киевская областная территориальная оборона. Их учили, у них соответствующая материальная база. И если украинские ракетчики сидят за сто километров от фронта и кнопку нажимают, чтобы пустить ракету, то эти будут сидеть в окопе под артиллерией, под бомбами. Век их, конечно, недолог.
Но то, что они плачут… Понятно, что любая война – это еще посттравматический синдром. Это будет большая проблема для всех (и для российской стороны, и для украинской), потому что человеку, который пережил все эти действия, будет крайне тяжело вернуться к нормальной жизни. Должны быть психологи, нормальная работа, нормальная обстановка – и тогда люди будут социализированы. Но поскольку вы там никому не нужны, а ваш белорусский паспорт ни в Польше, ни в Украине вам ничего не даст, то вами заниматься никто не будет после боевых действий. Если они сегодня уже сопли распускают, то надо быть готовым, что дальше вас просто выбросят из этой обоймы. Никто вас не будет лечить, смотреть, помогать и давать соцпакет, потому что кто вы? Наемник. А чем хорош наемник? Ему платят деньги за определенную задачу.
Григорий Азаренок:
Они там все пытаются легализоваться, но у них никак это не получается.
Андрей Лазуткин:
Между прочим, парни, которые в «Азове» служили, на Брянщину нападали, жаловались, что наш корпус русский… Что мы очень долго получали украинские паспорта, военные билеты, не у всех они есть, хотя люди в этом аду сидели по 7 лет, а вы только приехали и за год хотите получить украинское гражданство. Конечно же нет. Неважно, плачут они или нет, их воспринимают как белорусскую агентуру, которая туда приехала собрать информацию. Поэтому не светит вам ничего, ребята. Никто вам там не поможет.
Читайте также:
Лазуткин: халявное не ценится. Как поляки используют советские военные базы против постсоветских стран?
«Против Беглова сегодня ведутся информационные кампании в России». Как на это смотрит Лукашенко?
Кухонный гарнитур «Светлана» и мангал Z. Что можно купить в новом магазине «еДИН»?
