Чернобыльская катастрофа. С момента трагедии, которая потрясла весь мир, прошло уже 36 лет. О том, как сложились судьбы ликвидаторов аварии, смогли ли мы справиться с последствиями и какая помощь оказывается пострадавшим, поговорили в ток-шоу «Точки над i».
Наталья Надольская, ведущая ток-шоу:
Интерес к этой зоне подхлестнул выход фильмов документальных и художественных. Людмила, я знаю, что вы снимались в одном из таких фильмов.
Людмила Гришковец, вдова ликвидатора последствий аварии на ЧАЭС:
Да.
Наталья Надольская:
Расскажите о своем опыте. Может быть, вы смотрели какие-то другие фильмы, других режиссеров российского или зарубежного производства? На вас какое влияние оказывают эти фильмы?
Людмила Гришковец:
В то время, когда режиссер Мурадов снимал фильм «Чернобыль» в нашем городе, я еще, тяжело перенеся потерю мужа, была в таком состоянии. Но вдруг услышала об этом фильме. Решила – это мое. Я должна принять участие в съемках этого фильма. Созвонившись с его помощниками, попросила разрешение принять участие. Скажу вам честно, получила массу удовольствия.
Наталья Надольская:
Фильм был художественный?
Людмила Гришковец:
Да. Многим кажется, что съемки – это что-то легкое, свободное. Красиво показал себя, прошел и все. Но это тяжелый труд.
Наталья Надольская:
Ванда, вы смотрели какие-то художественные или документальные фильмы? На вас что-то произвело впечатление?
Ванда Курлович, вдова ликвидатора последствий аварии на ЧАЭС:
Конечно, я все смотрю. Мой муж из Гомельской области. Я слежу, у меня все отслеживается.
Юлия Самусенко, ведущая ток-шоу:
Насколько вообще фильмы соответствуют действительности, тому, что там происходило? Потому что я читала много информации о том, что это далеко от реальности.
Ванда Курлович:
Нет, по рассказам моего мужа там очень много…
Наталья Надольская:
Художественного вымысла?
Ванда Курлович:
Да.
Юлия Самусенко:
Вы с собой принесли фотографии?
Ванда Курлович:
Смотрите, вот это они, когда уже были в Чернобыле, работали. У них дозиметры, все. Им давали все кушать, даже икру. Очень хорошо кормили. Но видите, какой он худой? Потому что очень какой-то был страх, хотелось спать, горечь во рту. Плохо себя люди чувствовали, а работали в две смены. Четырнадцать рейсов он делал всегда каждый день. Но потом им давали деньги, иногда по 200. Давали, как говорится, премиальные.
Людмила Гришковец:
По поводу правды или неправды в фильмах, я вам скажу, что много и правды есть. Любой фильм возьмите, тот же американский, наш фильм режиссера Мурадова. Там отражена нерешительность наших руководителей.
Ванда Курлович:
Наши лучше.
Людмила Гришковец:
Вот эта трусость их. Понимаете, никто не мог взять на себя ответственность за какие-то решения. Они решили провести эксперимент. Они любым путем хотели его провести, несмотря на то, что где-то сбой в технике, в каких-то делах шел. Опять-таки, когда эта авария случилась, почему струсили и не доложили правду? Ведь многое можно было бы решить в первые же дни. Люди выходили на улицу, у всех были открыты форточки. Дети играли на улице. Ведь все это можно было прекратить быстро. А не потом одномоментно подать сотни, тысячи автобусов – их эвакуировать. Ведь многие люди остались бы здоровыми, и не так распространялась бы радиация. Несмотря на то, что там все находились на свежем воздухе, так же и в других городах. Как и мы – первомай – вышли на демонстрацию. А ведь этого нельзя было делать. Четко показана трусость руководителя – это главное.
«Это слезы и боль». Как вдовы ликвидаторов относятся к туристическим поездкам в Чернобыль – подробнее здесь.
