Дзермант: давайте посмотрим на трагическую кончину лидера Ирана как на новый толчок в наших отношениях

Проект «Азаренок. Напрямую». О важном говорим в прямом эфире. Вместе с экспертом обсудим возникший у змагаров конфликт. В эфире политолог Алексей Дзермант.

Алексей Дзермант, политолог:
Сейчас наступает момент, когда слабеет западная система. И мы знаем, что наши иранские товарищи предлагают организовать систему новых финансовых отношений, новых расчетов, нового банкинга. Это очень сложно. Мы знаем, что в России это сложно пробить. До сих пор есть проблемы с расчетами. У нас есть проблемы с расчетами.

Но давайте посмотрим на трагическую кончину лидера Ирана как на какой-то новый толчок в наших отношениях. Я еще раз повторю. Беларусь, как какая-то святая земля славянского мира, русского мира, может быть, должна на себя взять эту миссию? Иран в более тесный союз с нами привлечь? Беларусь – Россия – Иран. Давайте с этого начинать. Сколько можно уже в наши междусобойчики толкаться?

Давайте попробуем. Чего мы боимся иранцев? Это индоевропейский народ. Это народ высочайшей культуры. Со славянами они коммуницируют 2-2,5 тысячи лет. У нас слово Бог иранского происхождения. Бхага – это благо. Это благовест на иранских языках. Мы давно с ними в теснейшем духовном общении.

Давайте протянем руку дальше, чем просто торговля, чем просто соседи. Понимаете, мы стоим на краю бездны. Иранцы в их философии, в их понимании, таком шиитском, а где-то в глубине еще зороастрийском,  они чувствуют, что вот чуть-чуть и придет этот Махди, Спаситель. Но это уже будет конец мира. Так давайте он придет в тот момент, когда мы будем хотя бы к этому готовы – не во грехе, а в сиянии золотом, в какой-то святости. Мне кажется, сейчас наступил момент более тесных отношений с Ираном, и миссия Беларуси продвигать эти отношения все больше и больше.

Читайте также:

Дзермант про Грузию: я вижу, что Сталин для грузин – действительно фигура

Лазуткин: Президент пытается своим примером пояснить – я требую от всех так же, как от себя

Придыбайло: на Западе нет веры в Бога, человека. И до последнего они будут верить, что мы враги