Новости Беларуси. Гостья программы «В людях» Татьяна Уласень, солистка балетной труппы Национального академического Большого театра оперы и балета Беларуси, рассказала о своей семье.
Ольга Коршун, ведущая:
Ваша дочка тоже занимается балетом. Расскажите, сколько ей лет? Преподаете ли вы у нее? Вы, пройдя такой сложный путь балерины (из артистки кордебалета в солистки), после этого вы отдали свое дитя в балет, чтобы и она прошла этот путь?
Татьяна Уласень, солистка балетной труппы Национального академического Большого театра оперы и балета Беларуси:
Моя дочь с раннего детства присутствовала на моих спектаклях, потому что бывали моменты, когда не с кем оставить ребенка. У нас многие артисты берут детей на работу. Не потому, что нам так хочется, а потому что мы вынуждены по стечению обстоятельств. Детские сады работают до пяти часов, а у нас есть вечерняя работа, вечерние спектакли. Не всегда есть люди, которые могут посидеть с твоим ребенком. Мы приводим их на спектакли. Бывает, собираются целые компании, играют в гримерках, они все знакомы между собой, очень дружат. Когда кто-то приводит своего ребенка на спектакль, они уже заведомо знают, что сегодня будут в театре, созваниваются. Кто-то может позвонить Ане, или Аня позвонит девочке и говорит: «Я сегодня буду в театре, а ты придешь?» Договариваются, во что будут играть или будут смотреть спектакль, видели ли они этот спектакль.
Ольга Коршун:
С какого возраста вы ее брали с собой?
Татьяна Уласень:
Самое раннее – три годика. Есть балерины, которые еще раньше берут деток на работу, потому что многие балетные пары (и отец, и мать работают в театре, танцуют вместе, репетируют) иногородние, родители не у всех в Минске есть. Бывает так, что берут ребенка с собой на репетицию. Конечно, мы стараемся, чтобы дети не мешали рабочему процессу. Всегда есть, кто присмотрит, потому что труппа большая, не все девочки заняты. Допустим, три часа репетиция, но все не репетируют, есть люди, которые ждут.
Ольга Коршун:
Вам надо составить какой-то документ, коллективное письмо, выразить просьбу, чтобы в нашем театре открыли где-то детский сад или наняли штатную няню, чтобы мамы и папы могли полностью себя посвящать искусству и не думать, где и чем занят ребенок.
Татьяна Уласень:
Это не каждый день, в основном случается в выходные дни (суббота и воскресенье), потому что в театре выходной день – понедельник, а в садиках и школах – суббота и воскресенье.
Ольга Коршун:
Вашей дочке нравится балет?
Татьяна Уласень:
Да, вернемся к моей дочке. Она с детства видела, как мама выходит на сцену, ей очень нравилось. Конечно, как и любой ребенок, они где-то копируют своих родителей, они хотят быть похожими. Моя доченька была очень энергичная в детстве, да и сейчас. Чтобы эта энергия куда-то выходила, я ее отдала на художественную гимнастику. Ей было тогда три с половиной года, но она просила все-таки танцы. Тогда мы пошли в балетную школу Марины Вежновец, в этой школе она занималась не у меня. Я тоже преподаю в этой школе, но я не вела у своего ребенка. Она занималась там у других педагогов.
Ольга Коршун:
Успешно?
Татьяна Уласень:
Да, успешно. У нее есть хорошие физические данные для балета.
Ольга Коршун:
А какие у ребенка должны быть внешние и физические данные, чтобы он мог заниматься балетом?
Татьяна Уласень:
Внешне должен быть пропорционален, то есть небольшая голова, длинные ноги и руки, длинные конечности, небольшой торс, должен быть худенький.
Ольга Коршун:
Определенный вес есть?
Татьяна Уласень:
У ребенка нет. Понимаете, дети все разного роста, так же, как и взрослые балерины. Мы все разного роста. Не может быть балерина 176 см и 150 см одного веса. Это будет сразу же видно, поэтому есть формула, по которой высчитывают: от роста отнять 122, тогда это идеальный вес для балерины. Я считаю, что все-таки внешне надо смотреть, если балерина или ребенок выглядит для балета худеньким, стройным, сценичным, то зачем его взвешивать? Для чего? Это больше для партнеров, для их здоровья. Потому что поднимать тяжелый вес артисту балета травмоопасно, не очень хорошо для спины. Что касается физических данных, то смотрят подъем. Должен быть высокий и красивый подъем, желательно прогнутые колени, выворотность. То, что считается у врачей дисплазией тазобедренного сустава и не очень хорошо для жизни, для балета это просто прекрасно. Потому что у тебя нет ограничения подвижности в тазобедренном суставе, ты можешь выворотность вводить. В жизни же мы ходим по прямой, а в балете танцуем выворотно, пяточками вперед. Поэтому это все и смотрится. То есть то, что тебе в дальнейшем надо будет использовать в профессии: выворотность, гибкость, шаг, эластичность связок. Это и смотрится у деток.
Ольга Коршун:
У вас есть еще сын. Он не занимается балетом?
Татьяна Уласень:
Нет, мой сын не занимается балетом, он у меня солнечный ребенок. В прямом смысле этого слова. Настоящее солнышко, очень жизнерадостный, всех любит, нежный. Я его очень сильно люблю. Вся наша семья, и папа, и дочка очень его любят.
Ольга Коршун:
Не ради интереса или человеческого любопытства хочу спросить у вас про вашего сына. Я знала, что он солнечный ребенок. Мне хочется, чтобы вы больше рассказали об этой проблеме. Насколько наше общество принимает таких людей? Насколько мы готовы их принять? Вы, как человек, который с этим столкнулся, что можете сказать?
Татьяна Уласень:
Сейчас более-менее стали появляться какие-то центры. И то это центры, которые больше работают с аутистами, но не с детьми с синдромом. В нашей стране эта проблема вообще очень плохо освещена. Квалифицированных врачей, которые именно работают с детьми с синдромом, практически нет. В Москве есть хорошие врачи. У нас очень мало, практически нет. Когда ты попадаешь к специалисту, который понимает, как общаться с твоим ребенком, ты просто цепляешься за него как за соломинку. Мне не диагностировали по УЗИ, что родится такой ребеночек. Для нашей семьи это было стрессом. Мы не знали, что делать. Когда ты приходишь в поликлинику, тебе говорят: «Ну что же вы хотите, у вас такой ребенок». У таких детей бывает много проблем со здоровьем, это надо диагностировать в раннем возрасте, чтобы это исправить. Тебе практически никто про это не говорит. Все читали в интернете, искали какую-то литературу. Все сами. Так много информации можешь найти, но что конкретно тебе надо, ты не понимаешь. Потому что ни я, ни муж не врачи. Как с этим жить и что с этим делать, ты не знаешь, как правильно вести себя.
Ольга Коршун:
Вы для балерины необычная мама, потому что у вас двое детей. Некоторые балерины и вовсе отказываются от этого счастья стать мамой, потому что они принадлежат целиком и полностью искусству. На какие жертвы вы готовы пойти ради балета? Возможно, уже приходилось чем-то жертвовать ради высокого искусства?
Татьяна Уласень:
Перед людьми всегда стоит выбор. Когда приходит какой-то момент, ты выбираешь, что для тебя важнее. Для тебя важнее сделать карьеру или все-таки стать матерью. Я, работая в театре, очень довольна своей профессией. Я уже говорила, своими танцами, которые мне предоставилась возможность танцевать. Просто в определенный момент ты понимаешь, что все равно у женщины есть предназначение быть мамой. Я себе не представляю, как можно жить без детей.
Ольга Коршун:
У Майи Плисецкой не было детей, например.
Татьяна Уласень:
Есть такая категория женщин, которые не ставят целью для себя стать матерью. Но я очень люблю детей, поэтому я свою жизнь не представляла без детей.
«Мы просто не можем жить без театра». Как формируется зарплата балерины? Узнали у солистки Большого – подробнее здесь.
