Новости Беларуси. В гостях студии «Неделя. P.S.» политолог Андрей Лазуткин.
Андрей Лазуткин, политолог:
Пара слов по тактике революции. Наша белорусская – как ее подают? Это революция против насилия, революция мирная, это ее такой бренд, который последние два месяца раскручивают.
То есть революция пытается решать свои задачи боевым путем, но есть определенный потолок
Но что мы видели в Киргизии? У них был один день или одна ночь боевых столкновений. У нас эта ситуация длилась трое суток по сути. Мы не знаем, какие были договоренности внутри белорусского этого организационного ядра. В Киргизии они первый день отбили этот натиск против МВД, наутро второго дня они заявили о переговорах с оппозицией. У нас никаких подобных заявлений не делалось. Мы наблюдали, что все эти лидеры, типа Латушко, повылезали уже где-то на третий-четвертый день, когда, в принципе, боевая фаза закончилась. То есть революция пытается решать свои задачи боевым путем, но есть определенный потолок. Видимо, в Беларуси этого потолка не достигли и дальше уже не могли работать насильственными методами. Далее появились белые цепи, женщины, солидарности и все остальное.
Что интересно, очень похожа тактика организации беспорядков: те же мусорные баки, те же сигналы, те же песни, те же массовые драки. То, что мы наблюдали в Беларуси, это была не просто единственная попытка штурмовать центр города, происходило параллельное территориальное отвлечение сил милиции, допустим, в западных регионах, в Пинске. Задача еще была растянуть милицию и не дать перебросить резервы в столицу. Опять же, в столице было непонятно, какой будет единый план штурма. Там пошли на парламент. У нас заранее заявлялась основная задача – штурм Дворца Независимости, где в это время находился оперативный штаб руководства контрреволюционными действиями. На тот момент задача, видимо, задача стояла вывести организованную толпу либо на здания оружеек РУВД, может быть, к каким-то режимным объектам, к изоляторам в центре города.
Юлия Бешанова:
Вы говорите, что заявили о диалоге с оппозицией. Им было с кем говорить, а в нашей ситуации – не было по сути.
Андрей Лазуткин:
Посмотрите, что это был за диалог. Они в Киргизии отправились к зданию местного КГБ, службе национальной безопасности, заявили о том, что необходимо освободить своих руководителей, освободили бывшего президента. Это не был диалог, это были переговоры и требования, на которые они пошли.
Что могли делать наши? С чем они ходили до выборов? С песнями «Разбуры турмы муры». Помним, наверное, все вот эти развлекушки. А к чему это вело? Это могло быть оформлено как какой-то штурм, попытка переговоров, попытка требования освобождения заключенных. То, что делали на прошлых выходных, – они ходили под Окрестино. Тема освобождения и там, и там играла.
Наш насильственный протест координировался только Telegram-каналом NEXTA
Что у нас различает эти две революции? Конечно, это разница в структуре управления. Наш насильственный протест координировался только Telegram-каналом NEXTA.
Юлия Бешанова:
В Кыргызстане же тоже появился Telegram-канал.
Андрей Лазуткин:
Как я это вижу, там все-таки была основа в племенных, этнических группах, потом их начали подсвечивать СМИ. Но я хотел другое сказать. У нас была ситуация, когда просто развели руководство. Тихановская осталась в белом, на нее не повесили массовые беспорядки, она никаких заявлений в это время не делала, она просто была против насилия. А вся подрывная работа выполнялась Telegram-каналом NEXTA. Теперь, по факту, Тихановскую возят по западным столицам как некий переговорный флаг, с которым можно вести диалог.
Встречаясь с Макроном, с Меркель, повышают статус Тихановской
Андрей Лазуткин:
Давайте вспомним, с кем пыталась сразу контактировать оппозиция в первую протестную неделю. Они пытались выйти на Россию, чтобы она заявила либо о нейтралитете, либо, как максимум, о поддержке оппозиции. Но в тот момент Тихановская никакого интереса не представляла для России. Конечно, Россия поддержала Президента Лукашенко.
Но, таким образом встречаясь с Макроном, с Меркель, повышают статус Тихановской. Не обязательно они должны были даже что-то обсуждать, можно было выпить кофе, посидеть вместе. Потом это попытаются продать России: «Посмотрите, мы принимаем ее на таком высоком уровне, и не изволите ли вы с ней встретиться? Пожалуйста, попробуйте вести диалог с ней». Пытаются они сейчас продавать повестку этого диалога.
Но что заявляют члены Координационного совета? «Лукашенко, уходите. Если вы уйдете, мы вас не будем судить». Вот их условия диалога. Что и как нужно обсуждать в такой ситуации?
Были и ранее попытки со стороны Германии переформатировать все это оппозиционное поле
Отдельно бы хотелось сказать про роль Германии. Надо это развести, потому что Франция имеет влияние в Евросоюзе, понятно, почему выходили на Францию. Но Германия всегда пыталась здесь активно влиять, и эта работа с оппозицией, которая проводилась… Вспомним Колесникову – где проживала до этого всего майдана? В Германии. Были и ранее попытки со стороны Германии переформатировать все это оппозиционное поле. Кто постарше, те еще помнят конец 90-х годов, когда в Минске тоже дрались, кидались кирпичами, били ОМОН.
Юлия Бешанова:
Мы все это уже проходили?
Андрей Лазуткин:
На тот момент была проблема разбалансировки оппозиции, потому что были радикальные структуры – ультраправые, нацистские, – которые в 90-х были широко представлены. И была на тот момент достаточно слабая либеральная оппозиция. И на тот момент бывший шеф Федеральной разведки Германии Ханс-Георг Вик, который возглавлял в Минске миссию ОБСЕ, была занят переговорами по смене этого политического поля. Надо было выбросить вон все «нерукопожатые» структуры, которые компрометировали оппозицию, и сформировать, как она называлась тогда, «пятерка», «пятерку плюс». Это была коалиция уже причесанной либеральной оппозиции, с которой можно было вести какой-то диалог. И немцы это задачу выполнили.
20 лет эта система худо-бедно работала. Но посмотрите, кто пришел на нынешние выборы. Где все старые партии, где БНФ, ОГП? Это все было списано в утиль. И наша белоленточная революция пришла с новыми лицами: пожалуйста, вот домохозяйки и котлеты, вот вам банкир, вот подруга банкира, если банкира посадили. Произошел полный ребрендинг.
Что всегда оппозиция предлагала? Нам нужна политическая реформа. Пропорциональные списки, например, чтобы избирать партии, они с этим бегают уже лет десять.
Юлия Бешанова:
Но сейчас пытаются внести изменения в Конституцию.
Андрей Лазуткин:
Надо это оценивать трезво. Мы видели визжащих женщин на субботней акции. Они ходят и визжат чтобы что? Чтобы создать какую-то партию? Вы считаете, что если мы дадим им возможность как-то организоваться, зарегистрировать свою структуру, они перестанут визжать?
Все эти линии разлома проходили по линии национализма
Юлия Бешанова:
Такое ощущение, что сейчас происходит развитие истории по спирали – напряженность в тех же точках, что была 30 лет назад. Фактически, те же самые горят красным на карте. Что дальше? Мы знаем, что выборы в Молдове, Таджикистане. Есть ли шанс, что будут развиваться события по белорусскому пути, по киргизскому пути, будет ли это напряжение в мире расти?
Андрей Лазуткин:
Перед выборами в Штатах все пытаются максимально решить свою задачу в регионе. Никто не знает, каким образом будут выстроены силы там после выборов. И под шумок, пока Штаты отвлечены предвыборной гонкой, они пытаются переделить сферы интересов. По крайней мере, то, что в Карабахе происходит, как я это вижу, это может быть именно попытка Турции – пока мировой жандарм отвлечен своими протестами внутри – расширить сферу влияния. Все эти конфликты не вчера начались. Даже то, что мы в Киргизии видим, там есть и племенной конфликт, была там Ошская резня в 90-е годы.
Это вообще страшные страницы наших историй, которые просто забываются. Мы живем в Беларуси и всех этих вещей даже не знаем, во-первых, потому что нет связей между республиками, как они были раньше, во-вторых, у нас относительно стабильный небольшой мирок. И даже эти события в Карабахе, когда там бомбят мирное население, воспринимаются как что-то очень далекое от нас.
Все эти линии разлома проходили по линии национализма. Как ломали СССР? Это было создание национальных группировок, которые вели конфронтацию с центром, с Россией. Эта модель действует и сейчас. То, что мы видим в республиках Малой и Средней Азии, – это националистические группировки. Партия, которая сейчас номинально руководит протестами, проиграла якобы выборы, но сейчас возглавила эту протестную волну, она также националистического толка. Штаты все время с ними поддерживают контакт и делают на них ставку. Наверное, надо сделать из этого какие-то уроки. Если у нас есть такие силы, надо их как-то особенно контролировать, смотреть, что там есть.
Оппозиции, чтобы работать с нашим населением, партии не нужны
Оппозиции, чтобы работать с нашим населением, партии не нужны. Они четко выбирают свои протестные группы: бюджетники, пенсионеры, студенты, молодежь неработающая, работающая в Польше, ИП. Они 30 лет этим занимались. Даже при наличии формальных структур они отдавали предпочтение где там можно нелегальной деятельности какой-то, это деятельность СМИ, которая эффективнее, чем любая партия. И, в принципе, своего какого-то эффекта они достигли. Мы сейчас пытаемся догнать какой-то ушедший поезд. Я не уверен, что мы каким-то образом наши проблемы решим, а не усугубим.
Это аудитория, которая построена на эмоциональных перегрузках. И им рассказывать про партии, про хитрые ходы власти?
А формы диалога... Наше население зачастую даже не мыслит рационально, логически. В понедельник проводили марш пенсионеров в центре города. Собрали человек 200 бабушек. И в это же время читаем новость, что в Украине через 15 лет предлагают пенсии перестать выплачивать вообще. Просто нет для этого денег, большой дефицит бюджета, все закредитовано. И вот те бабушки, которые ходят у нас по центру Минска, не улавливают, что, возможно, есть какая-то связь между тем, что сегодня вы забираете деньги из банков и призываете обанкротить государственные предприятия, а через 15 лет у нас будут проблемы с выплатой пенсий вообще всем? Потому что для этого не будет материальной базы какой-то, не будет государственных доходов у госпредприятий. Население эти вещи не анализирует, не понимает, не хочет разбираться и изучать.
Этот протест чисто эмоциональный. Мы сегодня вспоминали визжащих женщин – это действительно эмоциональные качели. Они всю неделю друг друга хвалят, какие они молодцы.
Юлия Бешанова:
Накаляют в интернете атмосферу.
Андрей Лазуткин:
Да. А потом в последний день недели они ругают страшный ОМОН, милицию, Лукашенко. Тут происходит сброс этих эмоций, раскачка качелей. Не хочу никого обидеть, но так действуют в сектах.
Андрей Лазуткин: перешли к тактике провокаций на отдельно взятых факультетах или вузах
Это аудитория, которая построена на эмоциональных перегрузках. И им рассказывать про партии, про хитрые ходы власти? Знаете, это, может быть, не для всей этой группы населения будет действовать.
