Анне Симако было всего 10, когда случилось страшное – началась война.
«У папы отнялась речь». Белоруска вспоминает, как с семьёй выживали в страшные военные времена
03 июля 2022 16:43
Анна Симако, жительница деревни, уничтоженной во время карательной операции «Котбус»:
На улице все плачут, и мамочка моя кричит: «Война началась!»
В небольшой деревушке в 5 километрах от трассы Минск – Витебск их дом был самый крайний. За забором – сразу лес и болото. А потому к ним частенько наведывались партизаны. Уже бабушкой она до мельчайших штрихов помнит картину, которую увидела однажды маленькой девочкой.
Анна Симако:
Девочки, чтобы вы того не видели. К нам приводят партизанчика, его ранили, пуля попала, животик разорвали. Он принес свои кишки в рубашке. А папа знал, где партизанский лагерь. Папа запряг лошадь, партизанчика положил.
Весной 1944 года были последовательно проведены три крупнейшие карательные операции. В них приняли участие 12 немецких полков СС и полиции, части пяти пехотных дивизий, авиаполевой и трех охранных дивизий, затем к ним присоединилась боевая группа Курта фон Готтберга. Политика выжженной земли набирала обороты. Согласно плану «Ост», на территории Беларуси должно было остаться только 25 % населения. Как только поступало сообщение, что будут жечь деревню, взрослые первым делом выводили в лес детей.
Анна Симако:
Идем мы по этому болоту, а там островок. Под этими елками комары кусают. Тогда мы там побудем день-два, родители выйдут на поле – деревня стоит, опять возвращаемся.
Анна Игнатьевна по сей день помнит, как жителей построили в центре деревни и стали отбирать кандидатов на каторжные работы в Германию. Остальных согнали на территорию возле военного госпиталя неподалеку и обнесли колючей проволокой. Дети умирали с голоду на руках у матерей, а те сходили с ума от отчаяния и безысходности.
Анна Симако:
Так хотели есть, а нам давали какой-то черпак очистков. Мы, дети, ползем к этой проволоке, то ли немец, то ли полицай как секанул и рассек мне плечо. Я покатилась к маме с плачем.
Спустя время лагерь распустили, однако возвращаться семье было некуда. Отец пошел посмотреть, что стало с деревней. От увиденного взрослый мужчина заплакал навзрыд.
Анна Симако:
У папы отнялась речь. А потом он немного посидел, ему дали воды, он стал рассказывать. Он шел по дороге, которая на Минск, а потом поворачивал налево, там наша деревня. Он с таким страхом шел, так боялся, что немцы словят вместо партизана. Когда вышел на поле, говорит, что все потерял. Где была деревня, все черное, ничего нет. Плакал и говорил: все, мы жить не будем, как мы жить будем?
Читайте также:
Тело Данукалова фашисты раскопали и взорвали. Почему этого партизана немцы боялись даже мёртвым?
Гитлеровцы просили рисовать портреты, а за это давали еду. Как искусство помогало выживать на войне?