В Беларуси во время войны погиб каждый третий. На Витебщине – каждый второй. Костел Святой Троицы в деревне Росица – живой свидетель трагедии. Февраль 1943-го. Чтобы подорвать мощь партизанского движения, гитлеровцы задумали карательную экспедицию «Зимнее волшебство», которая стала адом для местных жителей.
«Старики и старухи своими телами закрывали маленьких деток». История жестокой расправы фашистов над жителями Росицы
16 марта 2022 08:11
Елена Минченко, экскурсовод:
Гитлеровцы поставили план сделать 40-километровую мертвую зону, но, правда, успели завоевать только 15 километров, партизаны и действующая армия дали такое активное сопротивление, и эта карательная экспедиция гитлеровцев была сломлена. На той стороне Двины, Друя, была устроена школа карателей. Это латышские карательные батальоны, литовские, эстонские – самую черновую работу по уничтожению населения на этой территории провели они.
Автоматы, овчарки, стук вражеских сапог. 16 февраля первые каратели вошли в Росицу. Полураздетых людей в дикий мороз за 30 градусов сгоняли в храм. Около 5 тысяч человек 5 дней ожидали своей участи. После открылись боковые двери костела. Началась необъяснимая сортировка. Направо выводили молодых женщин, пожилых, детей, которые уже могли удержаться на ножках. Налево – стариков и неокрепших малышей до года. Судьба была предрешена.
Елена Минченко:
Те, кто уходили в правую дверь костела, детей садили на подводы, к станции Бигосово. Это последняя белорусская железнодорожная станция. Их напихивали плотно-плотно, и первый остановочный пункт – это уже Латвия. Первое место, куда их отправляли с поезда, – это концлагерь Саласпилс. Газовые камеры, само собой, апель по два часа на площади в лютый мороз, 32-градусный, причем их раздевали догола, обливали ледяной водой и заставляли по два часа выстаивать. Но самыми страшными были места, где сжигали. Это большое помещение с глубокой ямой внизу, сетка металлическая сверху. Причем сетка имела эффект качелей, которые раскачивались. Внизу в этой яме – сильно горящий огонь.
Несколько человек изверги оставляли живыми и отправляли в бараки, чтобы подавить психологически остальных. В концлагерях их ожидал рабский труд и голод. Вода, опилки, картофельные очистки. Путь в левую дверь костела стал последним. Людей сжигали до последнего стона.
Елена Минченко:
Почему-то все удивлялись, почему они все лежат, как ритуал какой-то, в круг. Старики и старухи своими телами закрывали маленьких деток в надежде, что хоть кого-то из них им удастся спасти. И обязательно оставляли группу зачистки. То есть несколько человек дожидались, как крумкачи, того момента, когда потухнет последняя искра в этом человеческом костре.
В пылающем плену оказались росицкие священники Антоний Лещевич и Юрий Кашира. Со своим народом они пошли до конца, несмотря на то, что у гитлеровцев вначале не поднялась на святое рука. Антоний просил освободить хотя бы детей и молодых женщин, за что безоговорочно был расстрелян. Юрий возглавил группу приговоренных, с крестом и молитвой пошел на сожжение со всеми.
Елена Минченко:
13 июня 1999 года, когда об этом факте героизма росицких священников узнает Иоанн Павел II, Папа Римский, он провозглашает их благословленными. С тех пор у нас в Росице два святых заступника на небесах. Два раза в году обязательно есть пилигримы. Приходят они сюда в феврале, приурочено к дате сожжения, и в августе. Это дни памяти Юрия и Антония. Поэтому этот храм собирает большое количество людей разного вероисповедания. Потому что, когда здесь жгли людей, гитлеровцы и каратели ни у кого не спрашивали, католик ты или православный. Здесь звучат молитвы на всех доступных для нашего восприятия языках.
10 Хатыней. 1 528 жертв в Росице и соседних деревнях. 20 тысяч по всему Верхнедвинскому району. Цифры режут без ножа. Из Минска в Росицу летом люди идут 11 дней. Из Полоцка – семь. Нелегкий путь, чтобы почтить память тех, кому мы обязаны за мирное небо.
Елена Минченко:
У Эдуарда Зубрицкого, нашего поэта, есть поэма «Рубяжы». И там есть такие слова: «Гарэла не Росіца – душы людскія. Па бёрнах сцякала не полымя – кроў. Уставалі за намі штыкі агнявыя, нібы заклікалі не мёртвыя нас, а жывыя да родных папелішч вярнуцца ізноў».