Новости Беларуси. В гостях программы «Постскриптум» Светлана Горваль, депутат Палаты представителей Национального собрания Беларуси, и Валерий Гончаров, директор Центра системного анализа и стратегических исследований НАН.
Юлия Бешанова, СТВ:
Сегодня обсудим тему, которую не можем обойти своим вниманием, потому что, наверное, она касается каждого из нас. Каждый раз, когда мы идем в магазин, мы смотрим на цены, мы оцениваем, что происходит в связи с такими глобальными экономическими изменениями, которые мы наблюдаем по всему миру. Сегодняшний разговор начнем с вашей оценки – как вы оцениваете ситуацию на потребительском рынке Беларуси, всего ли хватает? Потому что разговоры, фейки, какие-то новости о том, что тотальный дефицит всего и вернемся к прежним временам, сейчас действительно расхожие разговоры. Можно сказать, что неразумное потребительское поведение и провоцирует тот самый дефицит?
Мы обеспечили критически необходимый уровень продовольственной безопасности
Валерий Гончаров, директор Центра системного анализа и стратегических исследований НАН:
Есть такое понятие, как продовольственная безопасность страны, и важно отметить, что за годы независимости мы, по сути, обеспечили критически необходимый уровень продовольственной безопасности. Причем мы вышли на него уже несколько лет назад, и этот уровень успешно поддерживается. Не сильно забегая в подробности, по большому счету, есть целый ряд товарных групп, есть медицинские нормы потребления, по которым мы рассчитываем, сколько должно производиться на территории Республики Беларусь в расчете на душу населения. Так вот, по ключевым товарным группам этот уровень давно обеспечен, он постоянно поддерживается, в том числе благодаря усилиям нашего аграрно-промышленного комплекса и системы переработки, в том числе торговых сетей.
Будут ли расти цены на товары и ждет ли белорусов продуктовый дефицит? Доступно о положении дел в торговле читайте здесь.
«Остановиться уже сложно». О психологии потребительского поведения
Валерий Гончаров:
Вопрос потребительского поведения, говоря немного академично, уходит за рамки просто конкретного товарного рынка. Вопросы, как работает рынок, восходят к теории специализации народов. Если мы знаем, что на какой-то территории лучше произрастают, как у нас, картофель, лен, ряд товаров зерновой группы, это у нас и лучше растет, и устойчивее, и в этом наши компетенции. Естественно, такой товар мы готовы поставлять за рубеж, поскольку это будет выгоднее приобрести, чем пытаться произвести у себя. То есть глобальная система специализации на этом и выстроена. Если у нас не растут бананы, в принципе, мы можем построить оранжерею и там их получить, но они будут слишком дороги. В итоге самый простой ход – обмен товара на товар: берем бананы – рассчитываемся картошкой.
Валерий Гончаров:
Нюанс в чем? Когда мы видим закрытие рынков под любыми предлогами (сейчас мы наблюдаем политическую сторону вопроса), получается, что население, особенно то, которое воспитано, может быть, за последние годы заимствованием теоретических построений… Даже, мягко говоря, работа наших супермаркетов во многом наследует глобальные стратегии. Те самые мерчендайзеры (или попросту товароведы) выкладывают определенным образом на полках в зоне, например, зрительного контакта более дорогой товар, который нужно сбыть, отечественный товар зачастую попадает на более низкие полки и так далее. Технологий манипулирования сознанием покупателя множество. И когда мы (я имею в виду некую усредненную, обобщенную структуру нашего белорусского народа) попадаем в жернова рекламных подвижек, неосознанно реагируем на те посылы. Известная тема, например, что товары массового спроса нужно размещать в дальнем конце торгового зала, что пока прошли… Плюс еще если запах свежесваренного кофе...
Юлия Бешанова:
Это действительно работает, все же об этом знают.
Валерий Гончаров:
Да. Бодрая музыка, ты стремишься покупать. На самом деле, мы говорим о том, что нам нужно ответственное поведение потребителя. И, как говаривал юморист российский, включать соображалку. Массовый психоз – говорить, может быть, слишком сильно, но массовое сознание и влияние на массовое сознание имеют место. И когда мы сами являемся объектами влияния на нас, когда мы бросаемся, потом остановиться уже сложно. Думаешь: да, килограмм сахара не нужен, в общем-то, не полезен (хотя я сам пью кофе с сахаром). Не полезно, но если мне вкусно, хорошо, я иду во вред здоровью. Но когда тебе нужна, условно говоря, в день ложка сахара, а ты покупаешь про запас на три месяца, естественно, никакая система не выдержит. Держать на складе излишний запас товаров губительно для торговли. Во-первых, он портится, во-вторых, нужны помещения. То есть по большому счету то, что называется транзакционными издержками.
Мы вспоминали с коллегой [Светланой Горваль – прим. ред.] японский опыт. Например, их система Just In Time («Точно в срок») как раз построена на том, что нужный тебе товар, сырье поставляются точно к моменту. По большому счету, ты освобождаешься от складов и прочего. Получается, что логичные и красивые системы оптимизации поставок могут потерпеть крушение, когда мы просто делаем запасы у себя. Сложив запасы гречки, заведется моль и прочее, ты теряешь товар.
Кстати, для мира проблема голода крайне актуальна, как и недостаток чистой воды. Но, с другой стороны, мы видим, что крупные производители крупных стран до трети товаров потом утилизируют, потому что он не находит сбыта и он просто-напросто выбрасывается.
О том, как формируются цены на продукты в магазинах
Валерий Гончаров:
Важный нюанс в чем заключается? Продукт, который мы видим на полке магазина, на самом деле там появился не сегодня и не сейчас. По большому счету, производственный цикл, если мы говорим, например, о растениеводческой группе, начался еще с начала года. Нужно провести, условно говоря, снегозадержание, нужно внести органические удобрения, нужно обеспечить посев, уход за посевами, уборку, доработку, переработку, например, зерна в муку – размолоть, испечь хлеб. Производственный цикл – год, если так уж очень упрощать. Так вот львиная доля уходит, собственно, в аграрное производство, и как раз здесь должна создаваться добавленная стоимость. Но в реальности мы видим, что на селе люди гораздо более ограничены в маневре. Во-первых, есть погодные условия, есть жизненная необходимость иметь технические средства, средства защиты, удобрения, топливо. И это очень большое инвестирование ежегодно в цикл производственный. Когда же мы видим конечную часть в продаже, здесь гораздо больше возможностей для маневра – закупить у себя, за рубежом и так далее.
Есть понятие государственного резерва, но туда попадает сравнительно небольшая часть продукции. Есть группы товаров, по которым государство регулирует цены. Но вот дельта по другим группам, где цены относительно свободно образуются, вот эта дельта социально справедливо должна распределяться по всей цепочке, до производителя. В противном случае мы видим, назовем их стонущими, ритейлеров – да, все дорожает, как нам тяжело. Но тяжелее вообще-то там, где эта продукция создается. И вот здесь я как раз призываю при каждой возможности… Есть понятие цифровизации – мы можем отследить цепочку создания стоимости с учетом длительности производственного цикла. Так вот эта цифровизация нам должна позволить справедливо перераспределить бонусы. В противном случае мы всегда будем говорить, что наш производитель нам чем-то не угодил, не устраивает, лучше мы готовое купим где-то там за рубежом. Понятно, что есть страны, где суммарно климатический потенциал выше, чем у Беларуси, и потенциально там продукт должен быть дешевле. Но когда мы говорим о том, что есть высокий риск закрытия рынка, есть риск недополучения необходимого гарантированного фонда, все-таки мы должны иметь ядро безопасности у себя, и на это должны работать не только производственники, но и те, кто торгует и продвигает. В противном случае такая игра получается не очень честной с глобальной точки зрения справедливости.
Юлия Бешанова:
Что касается непродовольственных товаров, готовы ли мы к тому самому импортозамещению? Наверное, по продовольственным товарам мы уже все привыкли к тому, что у нас есть практически все и мы можем заменить любой продукт. А что касается непродовольственных товаров, готова ли экономика заменить в условиях санкций, закрытых рынков непродовольственную группу?
Валерий Гончаров:
По непродовольственным группам товаров. Опять же, нужно разбивать их на три группы, как это ведется и в статистике: промежуточный импорт (сырье, что потом преобразуется), инвестиционные товары (что идет в качестве основы производственного потенциала) и группа потребительских товаров. И понятно, что, например, если мы видим поставку углеводородов, которая напрямую завязана с условиями страны, где они добываются... Если в Беларуси есть нефть, но ее сравнительно немного, и качество ее сложно сравнить, например, с арабской или с рядом месторождений российских. Хотя и в России тоже нефтяные месторождения весьма отличаются (например, Северный Кавказ и Тюмень и так далее). То есть этих нюансов очень много, и я в рамках нашей передачи где-то, может быть, загрубляю и упрощаю какие-то построения, потому что есть такая расхожая истина, что в экономике все влияет на все, причем более чем в одном отношении. Поэтому даже то, что мы говорим сегодня, это скорее общий концепт, матрица, в которую мы укладываем общее понимание ситуации.
Возвращаюсь к импорту товаров длительного пользования. Да, есть вещи, которые лучше нас умеют делать в других странах. Да, мы знаем, и это ни для кого не секрет, что львиная доля, например, сырья для полупроводниковой промышленности – это Юго-Восточная Азия, весь мир там закупается.
Юлия Бешанова:
Рынки закрывают, мы не сможем это купить. Что будем делать?
Вся страна вовлечена в работу по импортозамещению. Определяются группы товаров, в которых мы можем нарастить компетенции
Валерий Гончаров:
Все равно есть понятие интеграционных взаимодействий, есть понятие, что продвигают инициативы крупные страны, такие как «Один пояс – один путь» – китайская инициатива, которая намеревается объединить весь мир в единую цепочку поставок. Понятно, что мы должны видеть свое место, причем работать где-то на опережение. Никто не будет ради нас поступаться собственными интересами. Тут должны быть в первую очередь стратегические партнерства, понимая, что есть вещи, которые белорусы все равно делают лучше других. Как иногда наши китайские или южнокорейские партнеры говорят, что готовы тиражировать имеющуюся технологию, которая задокументирована, в любых количествах. Что касается создания новой идеи, это ипостась скорее для нас, белорусов. Говоря о компетенциях, на чем мы должны зарабатывать, это как раз создание новых идей, новых товаров, продуктов, услуг. И когда мы создаем уникальные, оригинальные комбинации, их у нас будут покупать.
Мы вовлечены, Академия наук, вся страна в целом, в работу по импортозамещению, ее координирует Министерство экономики, определяются группы товаров, в которых мы можем нарастить наши компетенции. Есть вещи, которые мы можем с успехом выпускать, и мы это делаем. Вопрос скорее в экономической целесообразности. Если нам нужны некоторые товары в штуках, а не в десятках тысяч единиц, то тогда понятно, что цена такого товара будет гораздо дороже, чем при массовом производстве. Тут мы попросту считаем, сколько нужно вложить инвестиций, какие будут эксплуатационные затраты, сколько в итоге единиц изделия, особенно если мы говорим об инвестиционных товарах. Например, продвинутый станок с числовым программным управлением, может быть, нужен один на страну в определенной комплектации. Понятно, что его стоимость будет зашкаливать, если мы возьмем более или менее уже готовый серийный образец. Здесь всегда простых, дешевых, понятных и быстрых решений нет, всегда это штучный подход.
«Есть нюансы». Правда ли, что белорусские товары лучше импортных?
Валерий Гончаров:
В чем может быть волшебная палочка? Мы должны нашего потребителя, начиная с себя, мягко говоря, перевоспитывать, потому что идеологемы, которые были, я зацепил и распад Советского Союза, когда считалось, что импортный товар лучше, чем наш.
Юлия Бешанова:
Согласитесь, это тянется долгие годы.
Валерий Гончаров:
Это навязывалось и из поколения в поколение продолжает. Мы должны сломать эту тенденцию.
Юлия Бешанова:
Как?
Валерий Гончаров:
Во-первых, бери и покупай, сам показывай на своем примере. Есть нюансы ассортиментной линейки. Например, штучная переналадка производства – мы в свое время говорили и с представителями легпрома. Мы выпускаем очень много под зарубежные бренды продукта, и он уходит с летом за рубежом (и в Канаду, и в другие страны), но он стоит гораздо дороже. А когда наш покупатель говорит, что «я хотел бы купить такой, как импортного качества костюм, но за наши деньги», то извините, волшебства не бывает, потому что даже просто швейные машины, материалы, которые идут, по-другому дают усадку. Например, шить дешевый материал на дорогом оборудовании себе дороже, то есть все стоит своих денег. И поэтому просто говорить, что хочется дешево, много и хорошо, где-то надо включать рационализм. Гибкая переналадка производства – это тот тренд, который мы должны «оседлать». Но надо вкладываться в будущее. Если ты не будешь этого делать, то рано или поздно ты останавливаешься. Напомню фразу главы государства, которая звучала и в произведениях, что сейчас для того, чтобы оставаться на месте, мало бежать, надо быстро бежать. Наш быстрый бег, наша мобильность, компактность страны – вот в чем наши компетенции и наши мозги.
Юлия Бешанова:
Я очень надеюсь, что такое непростое время для наших предприятий станет временем настоящих возможностей.
Валерий Гончаров:
Так и будет, мы уверены в этом.
