Новый музей в Хатыни поражает посетителей. В чём его уникальность? Экскурсию для СТВ провёл директор комплекса

Новости Беларуси. 22 марта состоялось открытие нового музея в Хатыни, сообщили в программе «Неделя» на СТВ. На его появлении настоял в свое время Президент. Он лично следил за возведением музея, а стройку объявили всебелорусской. Требование было только одно, чтобы сердце рвало.  

Очень хотелось сбить налет романтики и пафоса с событий Великой Отечественной. Уж слишком по-киношному в последнее время мы воспринимали тот период. А на самом деле это страшное время для нашего народа.  

Команда «Недели» тоже отправилась в новый музей, чтобы оценить экспозицию. Экскурсию для нас провел директор мемориального комплекса, кандидат исторических наук Артур Зельский. Просьба убрать маленьких детей от экранов. А при посещении музея действуют возрастные ограничения.  

«Неправильное наше представление о той войне по кинофильмам»  

Начинаем от этого жернова памяти. Жернов как символ вечного времени, как символ именно того времени, которое перемалывает годы, века, тысячелетия, перемалывает судьбы людские.  

Это образ жестких, фатальных событий, которые влияют на судьбы целых народов. Феодальные войны, нашествия крестоносцев, набеги крымских татар – наши трагедии как народа. В войне 1812-го погиб каждый четвертый белорус. Но что мы можем сегодня сказать о тех событиях и о последней Отечественной войне?  

Артур Зельский, директор мемориального комплекса «Хатынь»:  
Насколько не характерно было неправильное наше представление о той войне по кинофильмам. Особенно последних лет, когда снимают вот этих нарядных девочек в юбочках. В белых косыночках. Санитарочки вытягивают раненых в юбках до колена. Понимаете, человек начинает думать, что действительно так оно и было. Что в перерывах между боями солдаты пляшут под гармошку.  

Ольга Коршун, СТВ:  
И самое главное, что кажется по этим фильмам, что погибают только немцы, а наши все живут и пляшут.  

Артур Зельский:  
Всех просто пули обходят. Нет, все это, конечно, классно и прекрасно, но все ведь было не так.  

Музей ярко показывает, как это было. Кровавый ручей пронизывает экспозицию. Рядом вещи еще живых, но уже погребенных людей.  

Артур Зельский:  
Вот эти предметы. Обгоревшие, оборжавевшие, которыми пользовались люди. Остатки тарелок, какой-то вот расплавившийся крестик маленький. Все. Вот все, что осталось.  

«Запредельная жестокость удивляла даже немцев, которые отдавали приказы»  

Все это не художественный вымысел, а исторические факты. В этом есть что-то запредельное, скажет Артур Зельский. Белорусов в то время просто не считали за людей. Но в чем причина такой жестокости и кто среди наших палачей?  

Ольга Коршун:  
Говорят, что они хотели акцентировать внимание, когда еще в Советском Союзе жили вместе и когда вроде бы нормальные отношения были с братской Украиной, что украинские коллаборационисты принимали участие именно в сожжении Хатыни. Это правда?  

Артур Зельский:  
Понимаете, мы опять-таки впадаем в заблуждение. Из одной крайности бросаемся в другую. Не о том речь в данном случае. Национальности и Хатыни. А другие деревни, которые были сожжены во время Зимнего волшебства, к примеру. Это карательная операция на севере, в Витебской области. Где действовали латышские полицейские батальоны. И их запредельная жестокость удивляла даже немцев, которые отдавали приказы. Понимаете, а как вот это, когда входят в дом и на глазах у матери сначала ножами убивают девочку, потом сына, потом старшую дочь, а потом только мать.  

А это единственная скульптура в музее. Прототипом стала 17-летняя подпольщица Кима Кламбоцкая. Она восходит на эшафот, но остается непобежденной. Это образ непокоренной Беларуси и всех ее героев, о которых мы сегодня, возможно, забыли.  

Лидеры Литвы, Латвии, Польши должны приехать в Хатынь. И встать на колени  

Ольга Коршун:  
Сегодня мы взялись за это дело, мы возвращаем нашу историческую память, боремся за нее. О геноциде говорим на самом высоком, на международном уровне. Нам это сейчас по силам? Это еще возможно?  

Артур Зельский:  
По силам, потому что мы должны еще громче сказать, что, уважаемые лидеры Латвии, Литвы, Польши, вы должны приехать в Хатынь. Как Вилли Брандт, у которого когда-то хватило мужества, внутреннего мужества, который совершил настоящий поступок, подвиг, я бы даже сказал, великого гражданина Германии, который приехал в Варшаву и встал на колени перед памятником жертвам восставшего Варшавского гетто. Он встал на колени, он смог это сделать. Что же сегодня мешает вам совершить нечто подобное в Хатыни? Приехать и встать на колени.  

А в этом зале буквально ощущаешь запах гари, ловишь взгляды погибших в Хатыни и просто интуитивно ищешь выход. Это сарай, в котором в 1943-м заживо сожгли 149 человек. Самому младшему из них было всего 7 недель.  

«Детская игрушка, застывшая над этой бездной. Вот все, что осталось»  

Артур Зельский:  
Вы спрашивали, как можно жечь детей, а как можно их бросать живыми в колодец? Маленьких деток совсем. Один годик, два годика, просто живыми. Может, следом летела там граната, а может и нет. И дети погибали там в муках. Это невероятно, но это так. Это символический колодец, может, это Шуневка, может, это хутор Хворостени. Вот эта детская игрушка, застывшая над этой бездной. Вот все, что осталось от этих детей. Только память.  

Погружение в этот исторический контекст проходит непросто. Напряжение чуть спадает в зале памяти, но мысли об увиденном заставляют по-другому взглянуть на прошлое, настоящее и будущее.  

Если бы они сегодня приехали в Хатынь, они уехали бы другими  

Ольга Коршун:  
Тут есть интересное фото. Мы видим, что Никсон посещал Хатынь. Как считаете, если бы сегодня Байден приехал в Хатынь, он бы по-другому посмотрел на происходящие события?  

Артур Зельский:  
Я почти уверен. Тогда тоже, как вспоминал переводчик Виктор Суходрев, президент США тогда находился вместе с Машеровым в резиденции «Заславль». Там давался завтрак. И Машеров, нарушая весь протокол, настолько ему была близка тема Хатыни, предложил президенту поехать в Хатынь. Нарушая весь протокол. Потому что это не было нигде прописано. И они поехали в Хатынь. И по дороге, и во время этого, с утра и по дороге Никсон, как вспоминал этот переводчик, который был при нем, президент был очень весел, улыбался. Так сказать, был в приподнятом, хорошем настроении, в хорошем расположении духа. А потом, приехав на мемориал, когда ему все объяснили, рассказали, опять-таки, очевидцы вспоминали, что он был уже такой тихий и задумчивый. На него это произвело неизгладимое впечатление. Поэтому я почти уверен, что лидеры государств и США, Великобритании – они же были нашими союзниками в той войне – если бы они сегодня приехали сюда, именно сюда, в Хатынь, они уехали бы другими.  

В Беларуси, как ни в одной другой стране Европы, много памятников, посвященных той войне. Это не просто военные монументы – танки, пушки, самолеты, а именно мемориалы, рассказывающие о трагедии мирных людей. Мы не даем погибнуть старым памятникам и возводим новые. Это становится нашей традицией, если хотите, нашим духовным кодом – сохранить память о тех трагедиях, чтобы этого не повторилось вновь.  

Подписывайтесь на нас в Telegram!