Новости Беларуси. В эфире программы Новости «24 часа» на СТВ авторская рубрика Григория Азаренка «Тайные пружины политики 2.0».
Григорий Азаренок, СТВ:
У нас в гостях политолог и – сегодня, наверное, уместно сказать – коммунист Андрей Лазуткин. Сегодня ровно 30 лет. В этот вечер на Лубянской площади вешали бронзового Феликса Эдмундовича Дзержинского.
Андрей Лазуткин, политолог:
Давайте расскажем, как вводится военное положение, какой действует механизм. Самое главное – заблокировать транспорт, аэропорты, вокзалы, затем СМИ, а потом начинается самый важный этап. Это задержание по специальным спискам. Для каждой республики были созданы списки, кого необходимо было интернировать, в том числе для нашей. Ну, и как говорят знающие люди, органы были готовы с удовольствием этот приказ выполнить. Но уже в первый день поступила команда оставаться на местах, ожидать дальнейших приказаний. Стало понятно, что никаких указаний больше уже не будет. Я к тому это говорю, что, в принципе, этот механизм не выполнялся. Несмотря на то, что верхушка отдавала некие команды, на местах это все саботировалось. Возникает вопрос: а как так получилось? Как сейчас известно, примерно за месяц Ельцину сообщил Запад о том, что путч планируется. То есть если, как потом уже появились детали, что танки не имели боекомплекта, что солдаты не имели магазинов с патронами. Реально, скажем так, это была такая бутафория даже. И более того, это было использовано все против советской власти, по большому счету. Скажем так, вопросов очень много и сегодня, я думаю, что необходимо эти события разбирать, чтобы в принципе видеть, чем отличаются современные цветные революции от того, что было тогда.
Григорий Азаренок:
Надо понимать, что незадолго до этого прошел референдум, на котором большинство жителей страны высказались за ее сохранение. И, кстати, самый большой процент был в Белорусской ССР.
Андрей Лазуткин:
Здесь еще другие есть моменты. А кто был против на тот момент? Это были так называемые народные фронты. И, что удивительно, во всех республиках они создавались практически под копирку. То есть если мы возьмем народный фронт…
Григорий Азаренок:
И такое курировал КГБ, это надо понимать.
Андрей Лазуткин:
Допустим, народный фронт Молдавии, Грузии, нашей Беларуси, Армении – везде было все примерно одинаково. То есть были такие откровенно фашиствующие элементы, были националисты, были либералы. Но как-то централизованно получилось. Конечно, их, с одной стороны, прикрывали спецслужбы. Но вопрос: что, КГБ создавал эти фронты? КГБ – это не самостоятельная структура, она выполняет всегда некий приказ. И как говорят сейчас, основным архитектором был Яковлев вот этих националистических движений. Он в конце 1950-х годов проходил стажировку в колумбийском университете в США. Он был в одной группе с известным товарищем, будущим генералом КГБ Олегом Калугиным, который стал предателем, который работал против нас, который заочно был осужден. Сейчас он проживает в США. Люди учились в одной группе, вместе проходили стажировку в США. Как думаете, если завербовали одного, то, возможно, завербовали и второго? Просто мы-то этого не знаем. Как раз те вещи, которые происходили.
Азаренок: молодые люди – в наркоманы и бандиты, вот они, перемены, о которых орали на улицах
Безусловно, допустим, что рассказывают наши знающие люди? Что, когда появился ряд организаций в 1989-м, 1988 году – БНФ «Адраджэнне» и другие, их прикрывали именно из центра. Если наш КГБ был резко против, старались их все время пригнуть, прищемить, то всегда приходила команда из центра: нет, этих не трогать, пусть они работают. И это дало возможность вырастить эти будущие организации, которые потом начали активно брать власть. И это происходило не только у нас, примерно была одинаковая картина по всем республикам. То есть на местах просто спускалась команда их не трогать. И, опять же, это говорит о том, что задача была сначала вырастить эту элиту, которая сама будет убегать из Советского Союза, потом провести референдум, но, видимо, был расчет, что эта элита переломит эти настроения. Тем не менее Беларусь была одной из республик, которая высказывалась за сохранение Союза.
Григорий Азаренок:
Давайте вспомним, тогда еще что демократы рассказывали советскому народу? Вам мешают хорошо жить ВПК, закавказские нахлебники и партия. Вот не стало ни первого, ни второго, ни третьего. И что? Хорошо зажили где-то?
Андрей Лазуткин:
Я, так получилось, был в некоторых республиках бывших, которые активно воевали. Сегодня можно туда приехать и посмотреть, чем это все закончилось. Эти народные фронты, которые пришли к власти, первое, что начали делать – это резать друг друга. Вот эти претензии, которые копились годами. И когда центральная власть упала, когда не стало общих силовых структур, когда развалилась армия советская. Они этим советским оружием начали друг с другом воевать. Эти конфликты 30 лет спустя до сих пор тлеют, тянутся. Последний пример – это Карабах. Возьмите Таджикистан, например.
Григорий Азаренок:
Да, 100 погибших.
Андрей Лазуткин:
100 тысяч, а потом там появился канал наркотрафика, там пошел уганский героин. И все это шло дальше – в Россию и в меньшей степени на Запад. Это была такая бомба или проблема, которую мы расхлебывали просто десятилетиями. Я думаю, что до сих пор все эти вопросы не решены.
Григорий Азаренок:
Если тогда советского человека, во многом наивного, политически неграмотного можно было надурить всеми этими сказками про рынок, про неэффективные предприятия. Вот сейчас некоторые либеральные наши оппоненты, которые пытаются нам все это втирать… как будто не было, мы не видели как будто результатов этих либеральных реформ и прочего. Как будто не было этих 30 лет ужаса и кошмара во всех странах, кроме Беларуси. И они все равно нам сейчас рассказывают про то, что надо закрыть предприятия. Мацкевич писал, десоветизацию надо провести. Причем они все, знаете, у них всегда народ плохой. Они хотят десоветизировать народ, провести над ним эксперимент, что-то сделать такое и так далее. Но как будто уже не было результата, как будто мы не видели.
Андрей Лазуткин:
Как раз была проблема, что эти широкие массы их не поддерживали и не поддержат по объективным причинам. Есть определенная экономическая структура, в том числе даже современной экономики. Если вы на выборах предлагаете закрыть заводы, как это делал Бабарико, что эти люди будут есть через полгода? Их вы не сможете переобучить или всех отправить на айтишников учиться. Это так не работает. И, скажем так, пока сохраняется та структура, которая есть. То есть промышленная. Мы имеем определенную управляемость государством и источники наполнения бюджета. Как только вы проводите деиндустриализацию, как в Украине или по тем рецептам, которые нам подсовывают каждые выборы, вы лишаете людей не просто заработка. Вы еще лишаетесь определенной часть суверенитета. Потому что если вы ничего не производите, то вы просто эту рабочую силу выбрасываете дальше на Запад. Это то, что происходит во всех республиках советских бывших. Кроме нашей, по сути. Потому что там деиндустриализацию отлично провели. Мой начальник рассказывал, он был на бывшем автозаводе «Колхида», который в Грузии выпускал автомобили. Классная реформа по-грузински. То есть они выкопали из земли даже фундаменты, на которых завод стоял. И продали куда-то. Это вот называется свободное реформирование. Рынок решает. Конечно, Президент этой дорогой не пошел. В итоге мы сохраняем эту независимость какую-то определенную только за счет того, что у нас есть определенная рабочая структура экономики. Если завтра ее не станет, не будет независимости никакой. Ни формальной, ни политической, ни экономической.
