Новости Беларуси. Народный артист Беларуси Михаил Финберг откровенно рассказал о себе в программе «В людях».
Вадим Щеглов, ведущий:
Любой родитель, отправляя ребенка в музыкальную школу, мечтает, чтобы он стал вторым Моцартом. Некоторые дети, забросив нотную тетрадь, мчатся на футбольное поле или на детскую площадку с ребятами. А вы свое детство представляли как-то по-другому? Может, хотели стать художником или космонавтом?
Михаил Финберг, народный артист Республики Беларусь, профессор:
Мы живем с вами в разное время. Когда я начинал учиться музыке, были другие инструменты. Разные, но другие. Это струнные инструменты, смычковые, народные, духовые. Я начинал учиться на скрипке у хорошего педагога. Но это преподавание настолько трудное, настолько трудно восприимчивое, что выдержать это преподавание непросто. Конечно, я не так учился, как, может, следовало бы ученику учиться, но это мне помогло, с другой стороны. Потому что сейчас надо учиться по-новому. Мы не занимаемся, когда учимся в музыкальной школе. Занимаемся с единицами. Только или на факультете, или на кафедре, этим факультет хорового дирижирования занимается, чуть-чуть ребятки маленькие начинают слышать. Тогда они всю жизнь идут по музыке правильно. Те, кто с этим не начинает заниматься, правильно ничего не получается. Получается то, что получается. Поэтому у нас и слабеют оркестры, слабеет преподавание в учебных заведениях.
Михаил Финберг: «Троих братьев моих родных мы похоронили. Я живу один, и горжусь, что я живу в Беларуси» – подробнее здесь.
Вадим Щеглов:
Наверняка, были предложения уехать и в Америку, и в Москву?
Михаил Финберг:
Я этих предложений не принимал и никогда не буду принимать. Я много работал за границей. Знаю, как все могут красиво улыбаться, но если не дай Бог что-то случится, никто не поможет.
Михаил Финберг о маме: «Она отработала и хотела уйти на пенсию, бедненькая. Ей не дали пенсию» – подробнее здесь.
Вадим Щеглов:
Вашему оркестру более 30 лет, он имеет звание национальный.
Михаил Финберг:
Он не только имеет звание национальный, он имеет звание заслуженный, академический. Все эти звания получил первый в стране получил Заслуженный коллектив «Национальный академический концертный оркестр Беларуси». Я этим очень горжусь. Мы не просто получили это звание, мы каждый год его подтверждаем.
Вадим Щеглов:
По истории этого оркестра можно проследить музыкальную историю страны. Каким был тогда музыкальный рынок в Беларуси? Как он трансформировался? Сейчас качество артистов такое же или это по-прежнему штучный товар?
Михаил Финберг:
Это штучный товар. Он должен оставаться всегда штучным товаром. Будучи во многих странах, в том числе и в Японии, я посетил много консерваторий, много других учебных заведений, хочу сказать, что только наши специалисты подготовлены так, как нужно. Но надо готовить не для того, чтобы сдавать экзамены, а чтобы работать в музыкальном творческом коллективе. Здесь у нас есть пробелы. Нужно работать, тем организациям, которые этим вопросом занимаются, чтобы все музыканты были готовы потом к работе. А не для того, чтобы сдать государственный экзамен. Этого для нас сегодня мало. У нас работает очень много лауреатов международных конкурсов, конкурсов республиканских. Это люди, которые сами уже много подготовили настоящих специалистов. Горжусь тем, что они любят и уважают нашу страну. Они делают все возможное, а может, невозможное, чтобы нашу страну знали во всем мире. Поэтому мы готовим много оркестровых специалистов. Это специальность не та, где ты все время солист на виду, а там, где ты работаешь, где ты можешь все время плечо свое подставлять другу, товарищу, с кем ты учился, с кем ты был зачислен в оркестр. Это непростой разговор, но я горжусь, что вырастил большое поколение белорусских музыкантов, которые уже могут самостоятельно принимать участие. Если я буду думать о том, что мне нужно отдохнуть, у меня уже подготовлен такой специалист, который может это место занять. Но не тот, кто спекулирует, таких у нас нет. А только тот, кто умеет играть в оркестре и понимает, что он делает. Который может делать вторую работу, являясь первым музыкантом. Это очень важно.
«Я бываю немножко вспыльчив». Михаил Финберг в 9 честных ответах на неожиданные вопросы – подробнее здесь.
Вадим Щеглов:
Вы рассматриваете возможность уйти, покинуть оркестр, отдохнуть наконец-то?
Михаил Финберг:
Я все понимаю, но я не дам, чтобы в этот оркестр пришел дирижер, который будет числиться дирижером, но им не будет. Надо, чтобы был очень грамотный человек, чтобы люди после меня не страдали ни в зарплате, чтобы они были достойными людьми. А они у нас достойные, любят Беларусь, свою родину. Любят по-настоящему. Мы играем очень много таких программ, если вы будете, то будете сидеть и плакать.
Вадим Щеглов:
Ваш оркестр во многом держится на фамилии Финберг.
Михаил Финберг:
Я не думаю, что только на моей фамилии. Я все-таки отдаю предпочтение моим музыкантам, потому что они могут сейчас выполнить любую мою просьбу, пожелание. Они стараются. Они все чувствуют, если где-то что-то не так. Они сами знают, как исправить ту или иную ошибку.
Вадим Щеглов:
Но ведь часто бывает, когда руководитель уходит, коллектив настигает забвение. Вы этого не боитесь?
Михаил Финберг:
Я не боюсь, потому что я с ними много работаю. Я подготовил одного дирижера, второго дирижера. Я считаю, что есть смена.
Михаил Финберг: «Нет такого уровня Мулявина здесь специалиста!» – подробнее здесь.
Вадим Щеглов:
Вы руководите коллективом, где больше 200 человек. Как удается со всеми находить общий язык? Или это им приходится с вами общий язык находить?
Михаил Финберг:
Я стараюсь с ними находить общий язык, потому что это чудесные музыканты, лучшие белорусские музыканты, которые имеют настоящее образование и очень большой опыт игры в оркестре. Они под меня подстраиваются, они чувствуют, когда я чем-то недоволен. Я их очень люблю и делаю для них все, чтобы в Беларуси была своя национальная школа джазовой игры.
Вадим Щеглов:
Вы сделали более 40 программ, посвященных белорусской поэзии. Наверное, единственный человек, которому это удалось. А какая у вас самая любимая программа?
Михаил Финберг:
Максим Богданович, Янка Купала, Якуб Колос, Аркадий Кулешов, Владимир Короткевич. Их много, я их люблю сильно. Я іх ведаў, яны мяне вывучалі беларускай мове. Не тое, што вывучыў у школе, а тое што мяне навучылі беларускія паэты. Ня ведаю, колькі праграм, але ж колькі фестываляў, больш за 40. У Маладзечна фестываль беларускай песні і паэзіі. Они у меня все в памяти. Жалко, не звучат по радио они, по телевидению, не берет никто интервью. Надо решать эти вопросы коллегиально. Как у нас худсовет. У нас действует в оркестре худсовет. Хотя был приказ, что закончить действие худсовета. Я сохранил худсовет. И он мне приносит большую пользу.
Вадим Щеглов:
Вы сказали, что обидно, что не звучат по радио, не получают широкого распространения.
Михаил Финберг:
Надо, чтобы звучало раз в неделю концерт такого-то композитора. Композитор – явление, которое появляется в жизни. Сложно стать композитором, сложно научиться быть композитором. А если научился, как сберечь эту профессию? Не все доживают, сколько людей умерло. Талантливых людей. Боюсь начинать считать, не всех перечислю – кто-то обидится.
Финберг о Тиме Белорусских: «Не слышал и слышать не хочу, потому что надо называть свою фамилию, имя и отчество» – подробнее здесь.
Вадим Щеглов:
Как сегодня суметь рассмотреть тот росток, начинающийся, зарождающийся талант? Как не упустить?
Михаил Финберг:
Надо много учиться гармонии, сольфеджио. Надо учиться многим музыкальным предметам.
Вадим Щеглов:
А если преподаватели не видят?
Михаил Финберг:
Они и не видят. Раньше по-другому обучали. Раньше он становился и играл гамму. Он сам не мог определить, правильно ли он исполняет эту гамму, надо чувствовать это. А чтобы чувствовать, надо положить жизнь. Я положил жизнь. Я не скрываю.
Вадим Щеглов:
Вас называют трудоголиком. Вы очень рано встаете. Если посмотреть ваш график, то буквально по дням, часам, минутам, он расписан.
Михаил Финберг:
Поймите, мы работаем за деньги. Мы не работаем бесплатно. И когда называют бюджетными деньгами, этот бюджет зарабатываем мы все вместе. Кто идет на тракторный завод, кто-то на автомобильный на смену. И я иду утром пешком, зарядку делаю небольшую. Но я должен расшевелить всех музыкантов, они должны прийти и отыграть 5-7 часовую репетицию, чтобы потом быть готовыми к концерту. И они учат материал очень серьезно. Потом обязательно идет сдача партии. Это мы единственные сохранили у нас в оркестре. Что такое сдача? То есть он показывает, как он понимает свою оркестровую партию. Это очень серьезно все. Какой здесь трудоголик? Это очень сложно играть вместе. Вот играет оркестр, спрашиваешь, что ты играл? Что-то дудел. Так сейчас и на больших концертах многие не подготовлены, а многие спекулируют, играют не так, они играют под фонограмму. Наш коллектив никогда под фонограмму не работает. Я этим очень горжусь. Никогда. Точка. Сколько мне осталось жить, эти ребята меня не подведут, не предадут.
Вадим Щеглов:
Живое исполнение стало, скорее, исключением, чем правилом. Как вы думаете, почему так происходит?
Михаил Финберг:
Потому что люди не хотят заниматься. Обесценился труд. Я много работал на Западе, очень много. Был на самых лучших концертах, какие я мог только видеть. Никогда не видел, чтобы кто-то играл под фанеру. А у нас певец под фонограмму, думает, что все остальные дураки. Нет, люди все в Беларуси умные.
Вадим Щеглов:
Как вы находите силы в таком возрасте на такой график репетиционный, гастрольный?
Михаил Финберг:
На Западе это еще не возраст, на Западе все еще работают. У нас же все бегут на пенсию, чтобы не работать. Я работаю каждый день полным рабочим днем, прошла переаттестация всего коллектива. Мы сыграли 658 произведений для прослушивания. Мы даем концерты для Мозырского нефтеперерабатывающего завода уже 38 лет. Это не 2-3 года. Мы работаем на больших предприятиях, на тракторном заводе, на БелАЗ. Прямо в цеху я расставляю оркестр, прямо в цеху работаем. И для армии, флота, попадаем в Пинск, где была флотилия. Я люблю людей рабочих. Благодаря им есть государство.
Вадим Щеглов:
А не было такого, что говорили преподаватели: «Миша, не твое это»?
Михаил Финберг:
Один педагог был, но уехал в другую страну. Он не хотел верить своему народу. Он уехал, я не хочу вспоминать те слова. Я сам стал педагогом, сам стал дирижером. Вырастили мы замечательных белорусских музыкантов, которых я очень люблю и обожаю.
Вадим Щеглов:
Вы одном интервью отметили, что найти исполнителя, который будет представлять страну на международных песенных конкурсах, крайне непросто.
Михаил Финберг:
Я первый, кто был на «Евровидении». С Филиппом Киркоровым и Аллой Пугачевой. В Дублине на фестивале «Евровидение». Я приехал оттуда, представил Россию там. Никто у меня в Беларуси не спросил, что такое «Евровидение», дайте пояснение. Никто по сей день.
Вадим Щеглов:
Я из своего детства помню, когда меня отец вел на площадь Ленина в Бобруйске и говорил, что к нам сегодня приезжает Финберг играть. И я это ярко запомнил, потому что вся площадь стояла.
Михаил Финберг:
После того раза я был там еще 11 раз.
Вадим Щеглов:
Да, но на 11 раз людей становилось меньше.
Михаил Финберг:
Не, таму што тыя, хто прыязджае, яны прыязджаюць як? Тут радыё, ён кажа, што зараз выканаем польку беларускую. Грае радыё беларускае, пісаў Сідараў, а тут Мікалаеў і яшчэ хтосці. Мы так не робім, не бачылі гэтага музыку, толькі жывое гучанне.
Вадим Щеглов:
Как меняется за эти 30 лет белорусский зритель? Он становится более открытым?
Михаил Финберг:
Это не мне делать выводы. Соберите социальную комиссию, пускай она принимает решения. Я только принимаю одно: желают слушать или не желают. От этого все зависит. Я это ощущаю всегда и очень основательно. Но я все равно этих всех людей люблю, потому что без них мы тоже не сумели бы работать.
Читайте также:
Михаил Финберг: выбирать представителя Беларуси на «Евровидении» нужно на худсовете Минкультуры
«Я был один из почитаемых дирижёров советского цирка». Финберг рассказал о работе с Поповым и Кио
Михаил Финберг: белорусской эстраде не хватает знаний
«Я ни на кого не обижаюсь». Как Финберг 8 раз поступал в музучилище
