Андрей и Ольга Смоляк в программе «Простые вопросы» с Егором Хрусталёвым.
Вы несколько раз сказали про тюрьму. Это, значит, уникальная история: за то, что Вы принесли журнал «Плейбой».
Андрей Смоляк:
Да, как карточки какие-то были. Раньше можно было оказаться за «Греческую смоковницу» или за «Крёстный отец». Это тоже могли в тюрьму посадить. Бред какой-то.
То есть, вся история, которая там «тюрьма-тюрьма», а история-то была, что журнал «Плейбой» был, да?
Андрей Смоляк:
Конечно. Я был «суперзвезда». Я без экзаменов почти, практически поступил в институт, потому что я лучше всех закончил школу и Ахремчика.
Ольга Смоляк:
4 раза был в «Артеке», как отличник выдающийся.
И был рыцарем «Артека» на международной смене.
И там, вообще, победитель всех этих художественных…
И тут – о-па, «Плейбой», тюрьма.
Андрей Смоляк:
Я уже был «звезда» и я не нравился, естественно, этим людям, которые в этих кабинетах. Было такое, как бы, положение, «пастанова», такое негласное – убирать «звёзд», более ярких людей.
Меня просто убрали, из комсомола исключили.
И вот я год… Правда, меня через три месяца выпустили. Ни за что.
Ольга Смоляк:
Это, благодаря маме. Потому что она добилась через РСФСР, суд пересмотрели.
Андрей Смоляк:
Наши утвердили. БССР.
Ольга Смоляк:
То есть, он – везунчик. Такого, вообще, невозможно…
Андрей Смоляк:
Выпустили, представляете?
Это был номер «Плейбоя», помните, хотя бы, что там было? Там была блондинка или брюнетка?
Ольга Смоляк:
Там было много блондинок.
Андрей Смоляк:
Мы все – такой старый еврей, Хаим Моисеевич его звали, преподаватель, там Данциг Май Вольфович – они с удовольствием: «Андрюха, а где ты такие классные журналы?..»
И мы с удовольствием…
Ну, красиво. Ничего…
Ольга Смоляк:
Они же живых натурщиц рисовали.
Андрей Смоляк:
А вот голая женщина стоит. Мы все вместе смотрели эти журналы. То есть, как таковой, такой «порнухи» жёсткой – сейчас просто кнопочку нажмёшь и…