Юлия Высоцкая впервые после аварии рассказала о дочери: Состояние комы неоднозначно и у всех протекает по-разному

Новости России. Уже полтора года 16-летняя Маша, дочь телеведущей Юлии Высоцкой и режиссера Андрея Кончаловского, восстанавливается после тяжелейшей травмы, полученной в автомобильной аварии.

Напомним, трагедия произошла осенью 2013-го во Франции. За рулем автомобиля в тот трагичный день находился сам Кончаловский. Он не справился с управлением, машина выехала на встречную полосу и столкнулась с автомобилем, двигавшимся навстречу.

Мария получила серьезную черепно-мозговую травму. С места аварии девочку на вертолете доставили в госпиталь в Марселе (смотрите видео).

Семья Андрея Кончаловского долгое время хранила молчание.

Чтобы прекратить спекуляции на тему их семейной трагедии, супруги несколько раз давали короткие комментарии о состоянии девочки. В мае прошлого года режиссер рассказал, что дочь постепенно «выходит из тяжелейшей травмы и у нее есть все шансы вернуться к полноценной жизни».

На откровенное интервью Юлия Высоцкая решилась лишь сейчас, рассказав о состоянии дочери журналу Tatler. Женщина призналась: с момента аварии ее жизнь полностью перевернулась. Семья Высоцкой отгородилась от мира, и за это время Юлия растеряла многих друзей и знакомых. Одни «отпали», потому что она теперь ведет совсем другой образ жизни – не светский, закрытый от всех. Другие проявили живейшее участие.

Из откровения Юлии Высоцкой можно понять, что за прошедшие полтора года девушка так и не пришла в себя.

Юлия Высоцкая (журналу Tatler):
Состояние комы неоднозначно и у всех протекает по-разному. Бывают моменты, когда она со мной, бывает, что я ничего не понимаю. Вот вроде бы происходит что-то такое, чему мы очень радуемся. Ждем повторения, а его нет. Зато случается что-нибудь другое. Все идет…медленно. Нам с самого начала говорили, что восстановление будет очень и очень долгим. И это бесконечная работа – и Маши, и наша… Трудно понять, есть ли свет в конце тоннеля. Я постоянно работаю над собой, чтобы его разглядеть. И убедить всех, что он есть. Никуда и никогда нельзя транслировать уныние! Все в радиусе пяти километров от Машиной комнаты должно быть наполнено энергией созидания.

Высоцкая призналась, что не винит в произошедшем супруга. Невероятно сложный период в жизни семьи Андрей Сергеевич переживает по-своему. Уходит в работу: занимается сценариями, читает лекции студентам.

Юлия Высоцкая (журналу Tatler):
Я не имею права отвечать за мужа, судить о его чувстве вины. Думаю, я с ним гораздо откровеннее, чем он со мной. Наверное, такова женская природа – словами определить свое состояние, и вроде бы становится легче. Его мужская личностная природа не такая. Он закрытый человек, даже от самого себя. Но он много работает, безумно много. Спит по три-четыре часа. Один проект за другим. Три сценария одновременно. Бесконечно читает лекции студентам. Он всегда был трудоголиком. Сегодня его интересуют культурология, человек, Чехов и так далее. Если бы не работа, ему бы, конечно, было тяжелее. Виню ли его я? Он уникальный человек. Не думаю, что его мудрость приобретенная. Он даже не мудрый человек, а именно что мудрая душа. Я его хорошо слышу и понимаю. Он на меня сильно влияет. Будь рядом другой мужчина, возможно, я бы вела себя иначе. Здесь же нет места бессмысленным упрекам и поиску чувства вины.

 

Юлия Высоцкая (журналу Tatler):
Все, что со мной произошло, кажется мне сегодня ответом судьбы на мои фразы и поступки. Я постоянно ловлю себя на мысли: «Не нужно было этого говорить, не нужно было этого делать». И еще эта вот знаменитая чеховская фраза: «Надо жить…» Три года назад Андрей Сергеевич попросил артистов на камеру сказать, что они думают о Чехове, о своих ролях. Есть запись, где я почему-то дрожащим голосом произношу: «Когда я слышу в конце пьесы, что надо жить, я думаю: надо жить». Счастливее меня в тот момент человека не было. Это ведь необъяснимо. Вернее, это говорит только о том, что… Один мой близкий друг недавно общался с космонавтом. И космонавт ему поведал, что там, наверху, «точно кто-то есть». С одной стороны, это настораживает. С другой – дает надежду. Надо жить… 

Она не скрывает: после трагедии жизнь разделилась на «до» и «после». Семейная драма сделала ближе родственные узы. Никита Михалков, родной брат Кончаловского, оказывает им постоянную поддержку. «Никита Сергеевич приезжает к Маше, садится возле ее кровати, целует ее, щекочет усами».