Подросток чудом выжил после удара током 30 тыс. вольт в апреле 2025-го – пообщались с ним и его мамой

Когда тебе 17, кажется, что ты бессмертен, что все под контролем, что риск – это просто игра, в которой ты всегда успеешь отступить.

Тимофей Ковалев, пострадал от удара током на крыше поезда:
Один из моих друзей видит видео в TikTok, где два или три человека залезли на крышу электропоезда и так прокатились. С ними было все хорошо. Мы с моим другом вдохновились и решили попробовать.

Тимофей вместе с другом забрался на крышу движущегося поезда. В какой-то момент подросток потерял равновесие и случайно коснулся контактной линии под напряжением в 30 тысяч вольт.

2 секунды – и я оказываюсь на земле с серьезным ранением головы

Тимофей Ковалев:
Мы проезжали небольшую то ли деревню, то ли дачи. Я не знаю, как там точно называется поселок. Он мне говорит: ложись, чтобы нас не заметили. Мы проехали. Он говорит: вставай, мы проехали. Я встаю, и у меня начинает резко мутнеть в глазах. Проходит буквально секунды 2-3 по ощущениям – я оказываюсь с серьезным ранением на голове, на земле лежащим.

В результате – страшные ожоги, поразившие более половины тела, поврежденное легкое и смещенное ребро от падения. Врачи не скрывают: удар такой силы обычно не оставляет шансов. По всем медицинским прогнозам, он должен был погибнуть.

Не переживайте, скоро пойду на поправку. 

Но Тимофей выжил, и это настоящее чудо!

То, что я увидела, я не пожелаю видеть никому – голова разбита, он был весь обугленный

Анна Мирошниченко, мама пострадавшего подростка:
Когда я уже приехала, мне сказали: вашим ребенком занимаются. Я говорю: я хочу его увидеть. Нельзя, им занимаются. Говорю, мне только его увидеть. Сказали: две минуты. Я говорю, хоть 30 секунд, мне только увидеть, что он жив. Я должна видеть, что он жив. Просто оценить своим взглядом матери, в каком он состоянии. 

Анна Мирошниченко:
То, что я увидела, я не пожелаю видеть никому. Голова была разбита, ему забинтовали. Руки были черные, весь он черный был, обугленный. Доктор был, он меня все выгонял домой. Я говорю, что я посижу лучше, подожду, потому что я очень сильно боялась. Знаете, как бывает... Ты отошел, и не дай бог стало хуже, он умер. Все...

Для подростков риск – это способ заявить о себе, доказать смелость. В соцсетях лайки превращают опасные поступки в гонку за вниманием. А желание быть своим часто заглушает голос разума.

Тимофей говорил «я ведь мог не полезть», но он дружбе отдается весь с головой

Анна Мирошниченко:
Он дружбе отдается весь с головой. Если он дружит, ему уже сказать, что не совсем хорошо с тобой поступают, обрати на это внимание, что дружба – это не значит какая-то угроза, опасность тебе, еще что-то… Он этого не видит, не слышит.

Когда мы с ним обсуждали ситуацию, когда он уже в реанимации немножко стал приходить в себя, он мне объяснял, как это все произошло, кто был инициатором. Я злилась на этого парня. Естественно, я мать, я понимаю, что я буду на него злиться. На что он мне сказал: мама, я ведь мог не полезть, я же мог отказаться. Я говорю: почему ты это не сделал? Он говорит: я не могу сказать. 

Тимофей Ковалев:
До поездки я предполагал, кто такие зацеперы. Даже не то что предполагал, я знал, кто они такие. Поэтому решил попробовать в итоге. Попытка была неудачной. Я знал, что это опасно. Я понимал, на какой риск я иду. По итогу так получилось.

Родители подростков, бросающихся в безрассудный риск, живут между страхом и бессилием. С одной стороны – желание уберечь, с другой – непонимание, зачем дети идут на опасность. Им страшно до дрожи, до кома в горле. Но страх – это не способ защиты. Отношения, построенные на доверии, – единственный барьер между ребенком и роковой ошибкой.

«Надо чаще выслушивать и слушать, что тебе говорит ребенок, все проблемы этого мира подождут»

Анна Мирошниченко:
Бывает такое, что он высказывает свою мысль, а я его недослушаю. И он немножко, бывает, замыкается. Поэтому, естественно, есть чувство вины, что надо чаще выслушивать и слушать, что тебе говорит ребенок. Не важно, занят ты или не занят. Все проблемы этого мира подождут.

Но они сейчас такие ранимые и попадают в плохие компании, еще что-то. Только из-за чего? Из-за того, что мы их не слышим и не слушаем. Это очень важно – именно слышать и слушать, что они хотят донести.

Что было после удара током 25 апреля? Воспоминания о поездке в больницу и реанимации

Для Тимофея в тот день граница между смелостью и опасностью стерлась. Мальчик стоял на самом краю, где тонкая нить жизни могла оборваться в любой момент. Какими божественными силами он выжил, остается загадкой. Но 25 апреля парень запомнит на всю жизнь. Это его второй день рождения. День, когда смерть отступила, подарив второй шанс.

Тимофей Ковалев:
Потом я встаю, иду приблизительно 10-15 метров до этой станции, вижу какого-то незнакомого мне мужчину, подхожу к нему, говорю: «Мужик, вызови мне скорую». Когда я к нему шел, меня начало швырять из стороны в сторону.

Он начинает меня ловить, чтобы я там не упал и получил еще большую травму. Когда скорая ко мне приехала, я не помню, что дальше происходило. С 25 апреля по 28-е я вообще ничего не помню. 29-го я начинаю все вспоминать, оказываюсь полностью перебинтован. В реанимации нахожусь.

«Зацепом больше не буду заниматься – не хочу подвергать мать опасности»

Тимофей Ковалев:
Зацепом больше не планирую заниматься и не буду, потому что понимаю, что меня в следующий раз может и не стать. Не хочу лишний раз подвергать и мать какой-нибудь опасности. Не знаю, что, не дай бог, может с ней случиться. Какой матери будет приятно, что ее сын лежит в гробу, а она где-то сейчас стоит и думает, как же я не удержала своего сына и он так сделал?..

Теперь он говорит, что жалеет о том, что рисковал, о том, что не думал о ней. А она плачет. Беззвучно, не показывая вида. Не потому, что он рискнул, а потому, что в одну секунду могла потерять его навсегда. Потому что один шаг из любопытства для нее мог стать вечностью без него.

Врачи были в шоке и сказали: значит, он на этом свете для чего-то нужен

Анна Мирошниченко:
Я думаю, что после этого случая у него все-таки будет больше играть инстинкт самосохранения. Когда еще в Боровлянах вышли все врачи и милиционеры были, они говорят: он родился в рубашке.

Упасть, получить такой разряд, слететь с такой высоты, катиться по откосу, и всего лишь у него подмято легкое… Ожоги, естественно. И что не поломанный, не переломанный, еще и в сознании был. Говорят, он на этом свете для чего-то нужен, что-то он еще должен сделать.