Сегодня мало кто расскажет о концлагере в Березе. Но воспоминания узников, сохранившиеся до нашего времени, могут показать всю тяжесть, боль и страдания, перенесенные здесь, которые проявили всю силу духа, веры, воли и непреклонного мужества за борьбу против фашизма. Об этом рассказали в документальном проекте «Тайны Беларуси».
Нарезал полные пайки хлеба и добавлял в воду сахар. История Степана Трутько – узника Берёза-Картузского концлагеря
08 сентября 2021 14:56
Федор Трутько, сын узника концлагеря Береза-Картузкая Степана Трутько:
Вела борьбу за права крестьян Компартия Западной Беларуси. Отец вступил в эту партию, был активным человеком и они занимались борьбой за права, за выполнение той Конституции, которая была даже записана польским правительством. Но местные власти ее не выполняли. Они и налоги давали, как им вздумается, и все остальное. Такая жизнь была, тяжелая.
Из воспоминаний Степана Трутько: «Мы распространяли политическую литературу среди населения, вывешивали флаги и лозунги, расклеивали листовки. Особенно активно проводили эту работу накануне революционных праздников. Полиция неистовствовала. Ее агенты ездили из одной деревни в другую, срывали лозунги и листовки, лазили по телеграфным столбам и соснам, допытывались, чьих рук дело».
Федор Трутько:
Отец пока в концлагерь не попал, сидел еще и в других тюрьмах – для политических заключенных. Была такая тюрьма в Дрогобыче, Слониме и в других местах. Он сидел лет, наверное, семь за политическую деятельность. Как только лозунги появились, праздники 1 Мая, День Октябрьской революции – компартия уже где-то лозунги, флаги вывешивала. За это дело. Нашелся один предатель в организации партийной, который выдал из подполья эту партию. С того времени начали отца тормошить, потому что он был секретарь этой Компартии Западной Беларуси.
Из воспоминаний Степана Трутько: «Нас судили в Слониме. Когда зачитали обвинительное заключение, мне задали вопрос, признаю ли я себя виновным. – Виновным себя не признаю, потому что в этом деле есть другие виновники, – ответил я. Прокурор и судьи насторожились. Они думали, что я начну давать показания, рассказывать о работе коммунистического подполья. Я начал говорить о бесправии, нищете, о произволе властей. – Виновато во всем правительство Пилсудского, – заявил я. Меня лишили слова. Примерно об этом же говорили на суде и другие товарищи. Мне дали тогда шесть лет тюремного заключения».
Федор Трутько:
В 1937 году отца арестовали и в березовский концлагерь посадили. Тут лагерь был особый. Кто переступил порог этого лагеря, тот терял право на ходьбу пешком – только бегом. Он терял право на язык, не имел права ни с кем разговаривать. Запрещалось строго. Были очень большие издевательства.
Федор Трутько:
Отец говорил, что даже такие примеры были. Значит, команда «подъем». После – заправка постели. И каждый должен стать по стойке «смирно» возле своих нар. Проходит полицейский, смотрит, как убрана постель. Если плохо, получал дубинкой. После этого дает команду ползать под нарами. Всех дубинками и под нары, по полу делать, как они считали, зарядку, ползком.
Федор Трутько:
Карцер – был цементный пол без света и свежего воздуха, в подвале. И кормежка была: полпайки хлеба, 250 грамм через день, и кружка воды через день. Один день ничего не давали. Сажали на 5-7 дней. Больше – люди или сознание теряли, или даже умственно некоторые не выдерживали этого.
Из воспоминаний Степана Трутько: «Карцер находился в бывших цементированных погребах. Пол всегда был в нем сырой. В маленькое оконце, похожее на амбразуру, едва проникал дневной свет. В карцере всегда находились около 50 заключенных. Штрафникам четыре дня в неделю выдавали только воду, в остальные три дня – по 250 граммов хлеба. По негласному уговору, заключенные, работавшие на кухне, всячески поддерживали питанием находившихся в карцере товарищей. Когда я работал на кухне, то нарезал сидящим в карцере не половинные, а полные пайки хлеба и в воду добавлял сахар, за что сам был посажен на неделю».
Федор Трутько:
Тренировки разные. Гусиным шагом бегали, в бочке без дна воду носили, гусиным шагом, по-лягушачьи, как лягушки прыгать заставляли.
Из воспоминаний Степана Трутько: «Арестованным, которые не попадали на работу, доставалось не меньше. Их выгоняли на обнесенную колючей проволокой площадь и начинали муштровать. «Занятия» начинали с бега в четверках. Гоняли до тех пор, пока большая половина заключенных не упадет. Тогда в воздухе начинали свистеть дубинки полицейских, чтобы проучить «нерадивых». Затем всех заставляли бегать на четвереньках, прыгать по-лягушачьи, гоняли гусиным и утиным шагом».
Федор Трутько:
Работы были очень тяжелые. Возили, делали они такие плитки дорожные из цемента и камня. Возили камень, он был за пределами лагеря. За каждую команду били дубинками полицаи. Гоняли так заключенных, что, как говорится, до последних сил, падали. Кто уже не мог ходить, тех оставляли, кого-то водой обливали. В общем, муки были страшные.
Читайте также:
Мужчин в концлагерях пытали и морили голодом. А как обращались с женщинами?