Александр Кобрусев, заместитель министра внутренних дел Республики Беларусь в программе «Простые вопросы» с Егором Хрусталёвым.
Большое спасибо за то, что нашли время в такие напряжённые дни прийти к нам поговорить.
Александр Кобрусев, заместитель министра внутренних дел Республики Беларусь:
Спасибо, что пригласили.
Поздравляю Вас, в Вашем лице, наверное, всех сотрудников с приближающимся Днём белорусской милиции, а также со 100-летием белорусской милиции.
Александр Кобрусев:
Спасибо большое.
Вот посмотрите, 4 марта – праздник сравнительно новый. Да, собственно, и Республика Беларусь – молодое независимое государство. Как Вы считаете, сформировались ли исключительно белорусские традиции в милиции? Или, всё-таки, мы полагаемся на ещё старые советские традиции? И, вообще, как мы отличаемся от аналогичных органов в странах бывшего Советского Союза?
Александр Кобрусев:
Конечно, основные традиции – это те традиции, которые были сформированы нашими предшественниками. Конечно, со временем они где-то трансформируются, меняются, но фундаментальные традиции и фундаментальные качества, которые закладывались в эту профессию, конечно, они сформированы годами. Всё-таки, 100 лет. Вот 100 лет формировались эти традиции. Конечно, уже в независимой Беларуси появились где-то небольшие свои новые традиции. Потому что появились новые подразделения в органах внутренних дел, которых не было, к примеру, ещё там 20-30 лет назад. И там, естественно, за эти годы сформировались определённые, своеобразные, свои традиции. К примеру, у нас появились офицерские собрания, которых, например, не было раньше, и которые сегодня заняли достойное место в служебной деятельности органов внутренних дел. Появился Общественный совет при министерстве внутренних дел, которого тоже не было раньше. И это всё формирует определённые уже традиции нашей, белорусской милиции. Что говорить об отличиях – конечно, отличия сегодня есть, потому что каждая страна бывшего Советского Союза развивается своим путём. Кто-то выбрал формирование, либо структурное построение органов правопорядка там какого-то, может быть, европейского образца, кто-то там выбрал американского образца. То есть, каждый пошёл своим где-то путём. Хотя, поверьте мне, мы общаемся очень и очень хорошо, и у нас практически нет сегодня никаких проблем в решении служебных задач с этими государствами. Но каждый где-то выбрал определённый свой путь.
Вы не станете отрицать, хотя, даже самый ярый критик деятельности органов в тёмном подъезде, наедине с бандитом, станет большим поклонником милиции, но, всё равно, никогда не будет, мне кажется, ни в каком государстве на 100% граждане не будут обожать свою милицию или полицию. И вот это внутренние рейтинги – всё равно, сотрудник органов будет уступать там, допустим, учителю, строителю. Как тут ни крути. Это, в общем, природа человеческая, потому что, всё-таки, органы – особенные. Люди, которые идут сегодня в милицию – они не испытывают иллюзий по этому поводу? Что любви, обожания далеко не всегда дождёшься?
Александр Кобрусев:
То, что мы не добьёмся 100%, как Вы сказали, я с Вами согласен, потому что, конечно же, милиция принимает меры воздействия к тем людям, которые нарушают порядок. И, конечно же, есть люди, которые будут недовольны. Ну, а про рейтинги я могу с Вами практически не согласиться, что всегда будет ниже тех профессий, которые Вы назвали. Сегодня, по оценкам независимых опросов, более половины населения, более 50%, полностью доверяют деятельности органов внутренних дел. На селе эта цифра значительно выше – практически 60% населения сегодня, по этим же опросам, считают службу в милиции престижной. Поэтому говорить о том, что какая-то профессия… Конечно, это – сложная профессия. И человек, который принимает решение к нам прийти на службу – это человек, который проходит очень серьёзный сегодня отбор, в том числе, психологический, чтобы быть готовым к тому негативу, с которым он будет сталкиваться. Но, поверьте, что и в нашей профессии есть возможность получать удовлетворение от своей профессии. И таких очень много примеров. Я с такими сталкивался. Когда приходит к инспектору по делам несовершеннолетних, либо где-то его встречает в городе человек, который в 10-15 лет стоял на учёте или попадал в поле зрения, но потом, когда закончил ВУЗ, добился значительных успехов на другом поприще и встречает своего инспектора, он ему говорит: «Спасибо, что вот Вы именно в тот момент именно на меня обратили внимание. Вы меня взяли за руку». Да, может в тот момент он и плохо относился к этому сотруднику, она ему не нравилась, но через какое-то время он говорит ему спасибо. Я думаю, вот эта благодарность – это тот бальзам, который ложится на сердце сотрудника органов внутренних дел. Понимает, что он сделал свою работу.
Но вот, всё-таки, к примеру, с точки зрения журналиста, работа не сильно приятная. Я записываю интервью, мне люди улыбаются. Вот у меня очень приятная работа. Я не думаю, что сильно много людей улыбаются сотруднику ГАИ или оперативнику, который задерживает преступника. То есть, в общем, негатива, отрицательных эмоций в течение всего рабочего дня у человека очень много. Это – определённый психотип, это – твёрдость или какая-то внешняя оболочка у людей? Какой психотип у людей, которые выбирают эту работу?
Александр Кобрусев:
Сотрудник, который к нам приходит на службу, ещё он проходит специальное тестирование в психологической службе. И, конечно же, его стрессоустойчивость при приёме на службу играет очень большое значение. Хотя, конечно, сегодня и психологи говорят о том, что есть такое понятие, как наложение вот этого, как Вы сказали, отпечатка, негатива на его повседневную деятельность. Но для этого мы осуществляем отбор, чтобы вот эта профессиональная деформация не сказывалась на качестве работы сотрудника. Принимаются разные меры: мы можем переводить сотрудника из одной службы в другую, когда мы видим, что, действительно… Конечно, ежедневная работа с людьми – она очень сложная. Вот для этого и существует специальный отбор на службу.
Скажите, а вот это, наделавшее шуму заявление о том, что 100% сотрудников пройдут или проходят вот сейчас, насколько я понимаю, проверку на полиграфе. Я, Вы знаете, поставил себя на место любого сотрудника и у меня немало друзей, которые работают в органах – так или иначе, происходили какие-то моменты, когда они оказывали какую-то помощь или поддержку, которая никак не была связана, скажем, с нарушением своих служебных полномочий, но это были личные отношения. И я думаю, что вот, если человеку на полиграфе зададут вопрос: «Оказывали ли Вы когда-нибудь помощь? Или были ли более благосклонны к кому-либо из других не по долгу службы?» Я думаю, что любой человек, наверное, не пройдёт такую…
Александр Кобрусев:
Я здесь попытаюсь объяснить, что, действительно, сегодня данное устройство, данный метод исследования применяется в органах внутренних дел. И он применяется не сейчас вот это, да. Его внедрение произошло значительно раньше, уже много лет он используется в органах внутренних дел – и для отбора на службу, он применяется для тех сотрудников, которые назначаются на руководящие должности и где есть определённые угрозы по этим должностям. Но, поверьте мне, что сегодня и при заключении очередного контракта о службе мы не говорим, что все, но ряд сотрудников, там, где руководитель усматривает необходимость, проходит исследование на полиграфе. Но специалисты, которые сегодня этим занимаются, они очень высокопрофессиональные, получившие специальное образование. И они прекрасно это разделяют: либо это было оказание помощи – к тебе обратился человек и ты, да, помог, либо это уже было сопряжено…
То есть, вопросы подбираются очень специально?
Александр Кобрусев:
Там и вопросы специальные, там под каждого человека выстраивается специальная методика с ним беседы…
Многие сотрудники не прошли?
Александр Кобрусев:
Я хочу сказать, что, да, с рядом сотрудников мы контракты не продлеваем после прохождения полиграфа. Министерство, в целом, сегодня занимает очень жёсткую позицию в наведении порядка в своих рядах. Потому что требовать от населения, от граждан соблюдения закона, но не соблюдать закон самим – это, наверное, самая большая антиреклама, которую только можно делать именно в вопросах соблюдения законодательства.
Я в Интернете, в прессе, не знаю, насколько это объективная информация, как-то встретил таблицу, где приводится количество сотрудников внутренних дел на 100 человек в разных странах, и Беларусь там лидировала. Уж не знаю, насколько правдива была та таблица, но как Вы можете это прокомментировать, и какая работа сейчас ведётся по оптимизации кадрового состава?
Александр Кобрусев:
То, что приводятся цифры – полторы тысячи, тысячи – это нам сложно сказать, где отдельные представители средств массовой информации берут эти цифры. На сегодняшний день эта цифра составляет 405 сотрудников.
405 на?
Александр Кобрусев:
100 тысяч населения. Сравнивать много, либо это – мало. Либо сравнить на с кем-то – это тоже некорректно, потому что в каждом государстве на органы внутренних дел возлагаются разные функции. В отдельных эти функции есть, в отдельных этих функций нет. Поэтому, как бы, сравнивать: много, либо мало – можно. Но вот такая у нас сегодня в Беларуси – 405 сотрудников. Сегодня, действительно, проходит процесс оптимизации органов внутренних дел, и это не только вопрос сегодняшнего дня. Процесс оптимизации проходил всегда, и он не касался только уменьшения штатной численности. Он, если, например, мы – и Вы это писали и очень много говорили – когда возникла реальная такая, серьёзная угроза преступности в области наркотиков, то мы, наоборот, усилили подразделение, увеличили штатную численность, добавляли туда специалистов. Но, конечно, сегодня меняется система управления – она становится совершеннее, новые каналы связи. Так вот, изменяя и повышая эффективность, используя новейшие технологии в управлении, мы, конечно же, можем сегодня уменьшать количество личного состава. Посмотрите, сколько появилось камер на улицах. Сегодня скорость контролирует автоматика. Непредвзято и не на кого обижаться. Превысил – попался. На кого ты будешь обижаться? Пошёл, заплатил этот штраф. По патрульно-постовой службе сделали значительное уменьшение, но, опять-таки, не тех, кто обеспечивает порядок, а тех, кто руководил – именно в руководящем звене. Мы изменили структуру подчинения, то есть, структуры использования принятия решений, то есть, именно в вопросах управления.
Александр Аркадьевич, можно Вас попросить ответить на вопрос, может быть, не языком цифр, не, как генерала, а вот, как отца, как гражданина – что Вы считаете таким главным злом сегодня для Беларуси?
Александр Кобрусев:
Я, наверное, на этот вопрос отвечу, действительно, не как сотрудник. Может быть, отвечу, что лично для меня, что я считаю наибольшим злом, то я, как бы, считаю, это – равнодушие. То равнодушие, которое сегодня иногда проявляется где-то и в обществе, и в наших гражданах. Для меня – когда человек сегодня может пройти мимо и не оказать помощь. Вот то равнодушие, которое сегодня, к сожалению, может быть, из-за стремительности нашей жизни, из-за того, что мы сегодня вот где-то ушли сегодня, у нас люди уходят в виртуальный мир общения. Мы не замечаем иногда то, что происходит вокруг нас.
Мне не очень ловко задавать следующий вопрос, но, знаете, этот вопрос очень обсуждается активно в обществе, поскольку милиция существует на налоги, которые платят граждане, поэтому он, наверное, уместен. Вы можете рассказать, какая сейчас заработная плата у рядовых, у офицеров, ну, и, если вы сочтёте возможным ответить на вопрос – у заместителя министра?
Александр Кобрусев:
Я хочу сказать так: что на сегодняшний день заработная плата в органах внутренних дел достаточная для того, чтобы сотрудник органов внутренних дел мог больше заниматься своей служебной деятельностью. А заработная плата ему позволяет, как бы, решать и бытовые проблемы, которые сегодня существуют. Министерство, в целом, и занимается теми же вопросами оптимизации, чтобы повышать заработную плату сотрудника за счёт внутренних своих резервов. Но сравнивать с кем-то я не хочу, но хочу сказать так: что заработная плата на сегодня сотрудника милиции выше средней заработной платы по стране.
Александр Аркадьевич, в финале позвольте такой вопрос. Такой журналистский, знаете, любопытство. В общем, если не хотите, можете не отвечать. Вы же – боевой офицер. У Вас есть табельное оружие. Но вот, когда Вам и доводилось ли, вообще, применять его?
Александр Кобрусев:
В тире. Ежемесячно, в соответствии с нашими документами, мы стреляем в тире.
А, если говорить о реальной, скажем, какой-то оперативной работе или боевой обстановке?
Александр Кобрусев:
К моему великому удовольствию, использовать, либо применять оружие в отношении, или против кого-то не доводилось.
Александр Аркадьевич, примите ещё раз искренние поздравления, в Вашем лице всем сотрудникам внутренних дел Республики Беларусь, с этим замечательным праздником, а также с фантастическим юбилеем – 100 лет белорусской милиции.
Александр Кобрусев:
Я Вас благодарю за поздравление. И, конечно, если сказать честно, всегда к любому празднику что-то хочется такое сделать, да? Поэтому к 100-летию, в 100 лет белорусской милиции, 4 марта, пройдёт парад сотрудников органов внутренних дел на Октябрьской площади. Мы Вас приглашаем в качестве зрителя принять участие в этом мероприятии.
Спасибо большое, с удовольствием.