Современные беспилотники – это не только оружие, но и инструмент пропаганды для создания эффектной картинки поражения цели. В СВО дроны используют с обеих сторон конфликта, правда, зачастую это кустарные изделия на гражданских компонентах, сообщили в программе Новости «24 часа» на СТВ.
О том, как новое оружие применяют для совершения терактов и какие еще оно несет риски, расскажет Андрей Лазуткин.
Андрей Лазуткин, политолог:
Во время конфликта в Нагорном Карабахе впервые массово применялись беспилотники. Для Турции это была реклама своего производства – весь мир узнал слово «Байрактар». А чем сегодня воюют в Украине? Примерно 80 % – это китайские дроны, которые вчера покупали как игрушки или снимать свадьбы. При этом что российское, что украинское снабжение идет через Китай либо США. Как и на ваш мобильный телефон, на такой дрон приходят обновления от разработчика. С одной стороны, он может получать информацию о применении устройств, а с другой стороны, при желании внешние силы могут эти дроны легко отключить с обеих сторон конфликта.
Кроме того, чтобы выполнять задачи на гражданской аппаратуре, нужна длительная тренировка. Например, Швеца из Мачулищей учили пилотировать дрон два месяца. Но это диверсант, штучный товар, а солдата так подготовить невозможно. И получается, что даже если есть техника, к ней нет оператора, а если есть оператор, то не всегда есть элементная база для ремонта западных моделей. При этом массовая военная техника должна быть максимально простой, потому что люди на фронте тоже не академики.
Как говорят специалисты, сегодня российская промышленность уже массово выпускает собственные дроны. А в начале СВО мы имели ситуацию, когда гражданское оборудование временно было поставлено на военную службу. Но сколько бы денег ни собрали волонтеры, это временное решение, а не массовое оружие, которое обеспечит быструю победу.
Андрей Лазуткин:
Другое дело – совершение диверсий в тылу. Вот там гражданские изделия, наоборот, удобны. Беспилотник, который применяли в Мачулищах, раньше можно было свободно купить даже в Беларуси. И, что важнее, тренироваться на такой модели, не вызывая подозрений. Да, они могут нести небольшой вес, но если речь о самолете, который заправлен керосином, то хватит и маленького заряда, чтобы топливо сдетонировало. На фронте такие беспилотники кустарно переделывают, чтобы сбрасывать гранаты в окоп. Но больше используют для разведки. Но то, что есть в массовой продаже – это в основном детские игрушки.
А какие экспериментальные системы сегодня есть у Китая? Например, это дроны, которые самостоятельно летают роем в «зеленке» без оператора и распознают цели. Это будущее, но такое нам не продают.
Но и мы не сильно отстали. И можем, например, научить свои дроны самостоятельно распознавать военные объекты. Для этого создается программа, куда загружаются фотографии техники с разных ракурсов и разных погодных условиях. Кстати, до сих пор, несмотря на западные поставки, парк техники у России и Украины совпадает примерно на 80 %. То есть на российских образцах, например, танков, можно научить дрон распознавать украинскую технику, и наоборот.
Так работают современные средства ведения разведки, когда без участия оператора система сама летает и собирает сведения, а потом сводит их в единую картину. Беспилотники вылетают в определенный квадрат и наблюдают местность, сменяясь по очереди. Так в реальном времени собирается картинка перемещения войск: куда едет техника, куда идут люди. И работают такие системы не только на оптике, а, например, по микрофонам или в тепловом диапазоне. Если человек может вырыть укрытие, замаскироваться, то звуки не спрячешь.
Андрей Лазуткин:
И в СВО уже видно, как будет выглядеть поле боя с НАТО. Их концепция построена на том, чтобы не воевать самим на земле. Ирак, Афганистан, Югославия, Сирия – для них это были кампании с минимальными потерями, потому что было обеспечено господство в воздухе. И если раньше ударный беспилотник стоил как самолет, то теперь есть море самых вариантов.
Здесь солдат НАТО достает дрон из кобуры – его размер 10 сантиметров, а цена порядка 200 долларов. Но что страшнее, небольшие дроны можно начинять радиоактивными или биологическими материалами. И та же атака по Москве могла быть с применением не тротила и гексогена, а, например, отходов ядерного топлива, которого в Украине море. То есть в столице, например, на Красной площади может появиться радиоактивное пятно или что похуже.
Андрей Лазуткин:
А в это время в СВО идет постоянная борьба новых технологий. Изделия применяются и западные, и китайские, и российские, и даже самодельные. Потому что техника уничтожается, а война – это как черная дыра: сколько не дай ресурсов, все будет потрачено.
И это в прошлую войну промышленность должна была изготовить как можно больше дешевой и качественной техники. А сегодня промышленность должна зарабатывать деньги, и собственнику (особенно крупных корпораций) выгодны совсем другие подходы.
В Украине, например, появились схемы, когда украинские импортеры оружия закупали технику у американцев в 3-4 раза дороже, чем ее покупал Пентагон, чтобы перебить тендеры и потратить больше бюджетных денег. То есть речь не об эффективности и победе, а о том, чтобы заработать. И это в стране, где решается вопрос жизни и смерти режима. Понятно, что в России, где ситуация не такая угрожающая, у закупок тоже будет своя логика. Потому что немцы не рвутся к Москве, как в 1941-м, так и к СВО в бизнес-кругах отношение самое разное.
Андрей Лазуткин:
Те же беспилотники в российской армии есть, причем собственные. Но в современной армии они должны быть в каждом взводе. И получается, с одной стороны, воюет мобильный противник, которому Запад все дает по щелчку и у которого безлимит по живой силе – кончатся украинцы, начнутся поляки. А ему противостоит гигантский механизм, которому нужен оборонный заказ, потом разработка, потом наладка производства. До какого-то момента разрыв закрывали российские ЧВК – у них совсем другое оснащение и управление войсками, это очень мобильные структуры. Но натовцы ищут уязвимости и бьют в слабые, а не в сильные места. И сейчас в рамках СВО обкатывают как раз уязвимые модели войны против России – с атаками беспилотников по Москве для создания паники, с диверсиями и рейдами в приграничные районы, с убийствами лидеров мнений. Конечно, с применением незаконных вооруженных формирований – мы видим, как их запускают в Белгородскую область, якобы для начала гражданской войны.
А дальше может быть два варианта – либо Запад откажется от наступательных действий и будет снабжать Украину по остаточному принципу (по сути, это и будет победой, и только тогда начнется ощутимое продвижение российских войск). Либо раньше этого произойдут процессы внутри России, на которые Запад делает ставку. Это отказ от тех целей, о которых говорил Путин, и в лучшем случае заморозка конфликта еще лет на восемь.
Андрей Лазуткин:
И поскольку они не могут победить на поле боя, они совершают информационные акции. Делается это дистанционно, с чужой территории или с помощью засланных казачков – как с дроном в Мачулищах, так и с применением беспилотников самолетного типа в Москве. Это не военные мероприятия, а попытки создать давление на наших лидеров и наших граждан. Правда, добьются они обратного эффекта.
А с вами был Андрей Лазуткин и выпуск «Занимательной политологии».
