Великая Отечественная война стала для советского народа нелегкой школой жизни, всеобщим испытанием на подлинность человеческих чувств и поступков: от любви до ненависти, от радости до печали, от счастья до горя. Эмоции, пережитые людьми, трудно передать словами.
Мир чувств, характеризующих военное время 1941-1945 годов, из первых уст очевидцев.
Евгения Коновалова, ветеран Великой Отечественной войны:
Конечно, к фашистам. Я ненавидела их всей душой.
Владимир Бородин, ветеран Великой Отечественной войны:
Когда немцы отступали, угоняли людей с собой. А там две штольни было. Люди пошли в эти штольни, чтобы остаться. Всех выгнали и расстреляли. Там и живых в ров бросали. Потом еще танком проехали по этому рву.
Антон Зубковский, ветеран Великой Отечественной войны:
А в госпитале меня что поразило. Там был солдат в штатном, который занимался подготовкой умерших от ран бойцов и командиров. Для меня это было жутко. Вот где я встретился с чужой смертью.
Евгения Коновалова:
Были подруги, было все хорошо. И они один за другим умирали. Одна была партизанкой, мы дружили.
Владимир Бородин:
На одной огневой позиции восемь человек я потерял. Остальные – ранения. А командир орудия – сзади него снаряд разорвался. Представляете, что это такое? 33 раны я насчитал. Жалко было, очень. Старшина Леуш. Семь раз был ранен, семь раз попадал в госпиталь, а тут на тебе – такая картина.
Евгения Коновалова:
Самый большой страх – это вылет, когда летят снаряды. Или налет. Как говорили летчики, не хочется погибать от этой пули на земле. Погибать только в воздухе и во время боя.
Владимир Бородин:
За всю войну это один раз, когда я проходил по минному полю. Конечно, была нервотрепка страшная. А так… Надо выполнить задачу – все. Больше ни о чем не думал.
Антон Зубковский:
Я бы не сказал, что страшно. Наоборот. Я вспоминаю такой случай, что перед нами, перед наступлением выступил, видимо, кто-то из политработников. Но у него была такая речь и так она запала мне в душу, что я был готов сейчас же идти с оружием в руках и побеждать.
Евгения Коновалова:
Там и любовь была, конечно. 17-я воздушная армия. Они переписывались с друзьями и сказали: кто поедет к Жене, ты или я? Поехал мой муж. Я и вышла замуж.
Владимир Бородин:
Расчет у меня был интернациональный. Там и украинцы, и русские, и грузины даже были. Мало того, они же были уже ребята с усами, а я пришел 18-летний. Мы находили общий язык. Я просто сразу сказал: каждый должен выполнять свою задачу.
Антон Зубковский:
У нас разный возраст был – от 18 до 30 и старше. Сплочением было одно: воевать, побеждать.
Владимир Бородин:
Конец войны, День Победы – это вообще. Все радовались. Мы свое дело сделали в этой войне. Выполнили свою задачу по освобождению страны и разгромили, но не до конца, как оказалось, всех фашистов, всю эту черную свору.
