«Его методы иногда были жестокими». Каким преподавателем и ректором университета был Владимир Оловников?

Каким преподавателем и ректором университета был Владимир Оловников? Об этом рассказали в документальном проекте «Тайны Беларуси».

В 1962-ом Владимира Оловникова назначают ректором консерватории. Времени на композиторскую работу становится все меньше. Он целиком отдает себя педагогике. Маэстро вел самый сложный предмет у композиторов – гармонию. О его бескомпромиссной требовательности студенты знали не понаслышке. Некоторые под дверями его кабинета от страха едва не падали в обморок.

Виктор Войтик, профессор кафедры композиции Белорусской государственной академии музыки, заслуженный деятель искусств Республики Беларусь:
Занятия с ним иногда доводили до ступора. Требование все большего и большего совершенства некоторых выводило из себя. Даже на примере решения гармонической задачи: одну и ту же задачу, каждый приносил свое решение, в каждой он находил лучшие варианты. И, мне кажется, у него был еще какой-то идеальный вариант, до которого мы так и не могли дойти.

Галина Горелова, заведующий кафедрой композиции Белорусской государственной академии музыки, заслуженный деятель искусств Республики Беларусь:
Его главным постулатом было то, с чего он начинал. Нам сразу объявил: студент – это не сосуд, который нужно наполнить, а факел, который нужно зажечь. Зажигал он его очень специфически. Его методы иногда были жестокими. Наши старшие товарищи, юноши, сначала рисовали страшную картину уроков Оловникова, потом успокаивали, говорили: «Терпите, главное – не плакать. Оловников ненавидит девичьи слезы». Поэтому мы, нас всего было трое, из них – две девушки, затеяли подпольную борьбу. Он нам задаст семь задач, а мы решим восемь. Мы сдали не только без переэкзаменовок и незачетов, но и без отрицательных оценок.

Строгий и консервативный Оловников не любил прогульщиков и недобросовестных студентов. С такими прощался на раз-два. Но к талантливым ученикам у него было особое отношение. Если видел, что человек способный, пусть и допустил ошибку ­– давал второй шанс. А тех, чье финансовое положение оставляло жела­ть лучшего, поддерживал из своего кармана.

Виктор Войтик:
И стипендии выдавал, мог и лишить стипендии, но у него никогда это не было таким однозначным актом. Если он что-то делал, то в воспитательных целях. Ведь у него даже педагогический прием работы над задачей строился не на том, чтобы подчеркнуть ошибки и поставить оценки. Такого никогда не было. Нужно было проанализировать ошибку, найти способы решения, предоставить возможность исправить ошибку, самому дойти до нужного решения. Это его метод.

Виктор Скоробогатов, заслуженный артист Республики Беларусь:
Едем на какой-нибудь конкурс вокалистов, а вокалистов он обожал. Он обязательно приглашал к себе в кабинет будущих участников конкурса, например, Глинки и каждому вручал конвертик, это были деньги, потому что за 2,60 было трудно прожить сутки. Чтобы мы там не голодали, он платил свои деньги.

Кресло ректора он занимал 20 лет. Был членом ЦК Компартии Беларуси и депутатом Верховного Совета. Композитор нес огромное бремя обязанностей и никогда не относился к ним формально. Для студентов построил общежитие, в те годы лучшее в Минске. На месте будущей стройки располагался частный сектор. Решать, куда переселять людей, также пришлось ему.

Игорь Оловников, сын композитора Владимира Оловникова, народный артист Беларуси, пианист:
Над всем стояла Коммунистическая партия. Ректор отвечал за все в вузе. Любой мальчишка, инструктор райкома партии, мог прийти сюда и указывать ему, что делать. А отец отвечал: «Мне в глаза смотрели немецкие пушки, не думайте меня запугать». Поэтому его уважали начальники большие, побаивались и не любили.

Виктор Войтик:
Конечно, некоторые вещи ему давались очень тяжело, он переживал. Он говорил, что им приходилось идти, может быть, и на нарушение партийной дисциплины, но об этом никто не знал. Говорит: «У меня в год иногда по четыре-пять партийных выговоров висит, и райком с меня спрашивает. Никому до этого дела нет, но мне-то жить с этим тяжеловато, человеку, который приучен к исполнительности».

Давление от чиновников ему приходилось выдерживать порой не меньшее, чем в годы войны от генералов. Не раз его забирали в реанимацию прямиком из рабочего кабинета. Гипертонические кризы, инфаркт подкосили здоровье композитора.

Виктор Скоробогатов:
Он 20 лет был ректором консерватории, это очень серьезно, он отдавал этому заведению так много сил, здоровья в том числе. Я помню, что иногда вдруг подъезжает скорая помощь, выводят Владимира Владимировича из кабинета, он едет в поликлинику. Он, даже плохо себя чувствуя, все равно занимался консерваторскими проблемами в первую очередь.

Последнее сочинение Владимира Оловникова – оратория на стихи партизанских поэтов. На собственный концерт в филармонию он уже не смог попасть – становилось все труднее ходить. Владимир Оловников умер в июле 1996-го.

Виктор Войтик:
Владимир Владимирович Оловников настолько ярко, полновесно в этом небольшом количестве песен всю идею людского существования в то время, в том обществе, без всякого приукрашивания, ложного пафоса, но настолько ярко, что все верили, что мы живем так.

Две судьбы, две разных истории и слава – одна на двоих и у каждого своя. В скольких сотнях композиторов родятся еще Тикоцкий или Оловников – неизвестно. Феномен обоих так и остался неразгаданным. И только мелодии из давно выученных сердцем нот то и дело всплывают в памяти и как будто говорят: они все еще среди нас. В удивительной музыке, что все еще звучит, небрежных заметках в нотных тетрадях и в детях, которым однажды показали, как на самом деле сердцем можно увидеть то, что спрятано от других.

«Его песни – это классика». Почему произведения Владимира Оловникова пела вся страна? Подробности далее.