Политолог: Путин не станет наносить какие-то удары, когда мир близок

Время авторской журналистики. Андрей Лазуткин и его рубрика «Занимательная политология» на СТВ.

Обман в том, что не может быть никакого «разрешения» Украине для таких действий

Андрей Лазуткин, политолог:
Удары дальнобойными ракетами впервые обсуждали в мае 2024 года, во время Харьковской операции. Украинские группы тогда переходили границу и нападали на Белгород. Россия в ответ объявила о создании «санитарной зоны» примерно в 40 километров.

И после того, как российские войска зашли в Харьковскую область, Запад заявил, что удары дальнобойными ракетами будут наноситься по тылам российской группировки и аэродромам. Решение тогда не приняли, но, возможно, Харьковская операция потому и завершилась ограниченно. Но каждый раз, когда потом поднималась тема дальнобойных ракет, делались оговорки, что это угроза не ядерному арсеналу России и центрам принятия решений (что приведет к третьей мировой), а якобы локальное применение, чтобы не поднимать эскалацию.

Вместе с тем Украиной за время этих разговоров был получен опыт нападения на Курск. Украинскую группировку там остановили авиацией, и, возможно, с помощью дальнобойных ракет они попробуют провести еще одну авантюру, но уже с ударами по аэродромам против российской авиации.

Но и тогда, и сейчас обман в том, что не может быть никакого «разрешения» Украине для таких действий. Цели для ракетных ударов обозначает западная разведка через западные спутники, а затем полетные задания вводятся западным оператором. Украина не является звеном этой цепи, это просто территория, откуда ракета полетит.

И когда Россия начинала СВО, именно вопрос размещения ракетных систем в Украине был для Путина ключевым. Их требовали не размещать, логично, что западники все делают наоборот, чтобы цели СВО не были достигнуты, а, значит, война продолжалась.

Разрешение на удары вглубь России не создаст перелом на фронте

Андрей Лазуткин:
Что это изменит в плане эскалации и перелома конфликта? Эскалация может быть, но перелома – нет. Украина давно наносит удары дронами по аэродромам и нефтебазам. Стоимость дрона самолетного типа – 5-10 тысяч долларов, а стоимость одной ракеты – 1,5-2 миллиона.

Поэтому в военном плане выгоднее запустить 300 дронов за те же деньги, которые перегрузят систему ПВО и причинят больший ущерб. Вся война три года идет по пути удешевления массовых вооружений, а не единичного применения дорогих.

Кроме того, в начале года был перехват разговоров немецкого Генштаба. По расчетам немцев, для Крымского моста нужно 20 таких ракет, они неэффективны против таких объектов. То есть, скорее всего, в плане военных последствий Россия просто перебазирует самолеты на дальние аэродромы.

А вот в плане политики последствия будут заметные. Пока Трамп не снимет запрет, Россия, скорее всего, не пойдет на переговоры, а это еще плюс два-три месяца войны. Во-вторых, это недостижение заявленных целей СВО. Война формально получается бессмысленной – как они говорят: «Россия хотела больше безопасности, а получит меньше». В-третьих, США рассчитывают, что Путин как-то ответит по европейской территории. И ЕС будет еще активнее закупать оружие.

Путин не собирается воевать с Европой

Андрей Лазуткин:
Надо ли Беларуси бояться такой эскалации? Нет. Путин не собирается воевать с Европой, наоборот, по всем выступлениям проходит мысль, что русские готовы вернуться на рынок газа и нефти и добросовестно выполнять контракты. Теперь, когда мир близок, Путин тем более не станет наносить какие-то удары. Хотя можно заметить, что в Европе этого все равно боятся – сообщение о том, что британские и французские ракеты тоже будут применять, из СМИ удалили – видимо, Россия быстро довела французам и британцам какую-то информацию.

Отвечать Россия будет, во-первых, на территории третьих стран – Иран, Йемен, Ливан, Сирия, Африка – куда пойдут поставки российских вооружений. А на украинском театре будут, как и ранее, применять массированные ракетные удары по энергетике и ВПК. Можно заметить, что каждый такой удар наносят в ответ на обстрелы российской территории. За три года войны механизм «ответов» выработан, вряд ли его будут на что-то менять.

Видит ли Президент Беларуси все эти угрозы? Конечно. Идет избирательная кампания, и тема безопасности является на выборах ключевой. Но дело не в том, сколько у нас оружия и ракет, а в том, какая вероятность успеха провокации против Беларуси. Западные специалисты анализируют, что такая провокация даст – кризис или, наоборот, сплочение вокруг власти?

Лукашенко в Климовичах: «Будет экономика – войны никогда не будет».

«У вас много оружия и нефти? Воюйте друг с другом!»

Андрей Лазуткин:
Нас убеждают, что войны происходят из-за нехватки оружия. Эта точка зрения США, которая навязана Евросоюзу, и теперь они будут годами покупать изделия американского ВПК, неважно, при Трампе или ком-то еще, чтобы якобы отбиваться от Беларуси и России. Президент же отвечает, что это не наш рецепт. Нам не просто не нужна война, потому что мы ни к кому не имеем претензий. Нам не нужна «дубина», на которую мы потратим все ресурсы.

Потому что потом из-за гонки вооружений у нас упадет социальная сфера, люди будут недовольны, власть без всякой войны проиграет выборы. Мы это уже проходили. А нам навязывают именно такой сценарий – гонка вооружений без войны. «Цветные революции» потому и придумали, что они гораздо дешевле для Запада, чем военные мероприятия. Для них это был шаг вперед, потому что Запад не мог воевать с бывшими советскими странами, которые были вооружены до зубов. И они пользовались нашими проблемами, в первую очередь в экономике, для демонтажа неугодных систем относительно мягкими методам.

Плюс, опять же, для падения экономики, создавались локальные конфликты, но не с Западом, а между собой. «У вас много оружия и нефти? Воюйте друг с другом!» В итоге это приводило к нищете и озлоблению, а богатый Запад заходил и скупал все за копейки: политиков, СМИ, население, ресурсы.

Президент по этому поводу говорил, что не какая-то западная идеология тогда представляла опасность, а сама идея «рынка», которую в те годы понимали просто как хаос и устранение государства из экономики. Неважно, кто боролся за власть, националисты или более умеренные, но все они были за «рынок», потому что это было условием западной поддержки.

И когда такой хаос наступает, кто бы ни победил, экономика не работает, а у избирателя не реализованы базовые потребности. Ему нечем кормить семью, нет работы, он считает, что ничего не должен государству и что с ним поступили несправедливо. Власть в такой стране будет непрочной без всяких западных дальнобойных ракет.

«Наш ресурс – это люди»

Андрей Лазуткин:
Кстати, обратный пример тому – наш союзник, Россия, где военные мероприятия не отразились на рейтинге власти, потому что правительство обеспечивает все социальные стандарты, несмотря на военные расходы. У Беларуси нет газа и нефти, но наш ресурс – это люди. И то, что мы сами зарабатываем в промышленности и сельском хозяйстве. Это опорные группы для Президента, им всегда уделяется наибольшее внимание, потому что их труд идет на благополучие всех.

Это и есть единство – не просто на словах, а когда все группы в государстве друг от друга взаимозависят, нет вражды между кланами, финансовым и промышленным капиталом. И на такой почве нет перспектив разжигать военный конфликт. Можно напасть, но это не будет гражданская война и быстрая смена власти, потому что нет достаточных для этого противоречий. А во-вторых, есть ядерное оружие, которое мы получили не за деньги граждан, отрывая у них кусок хлеба, а благодаря доверию и правильной политике, которую Президент проводил в отношении нашего союзника все президентские сроки. И, уверен, будет проводить ее дальше.

А с вами был Андрей Лазуткин и выпуск «Занимательной политологии».