«Винила мужа в этом». Белоруску нашли через 20 лет после пропажи. Полная картина событий

Новости Беларуси. На неделе нас потрясла история, достойная сериала и даже полного метра. И хотелось бы, чтобы это было только кино. Но нет, все в жизни, сообщили в программе «Неделя» на СТВ. 

Спустя 20 лет нашлась девочка Юля, которая потерялась в электричке Минск-Осиповичи в 1999-м. Два десятилетия – целая жизнь, которую родные люди провели вдали друг от друга.

Как и почему теряются дети – в репортаже Анастасии Дехтяр.

Виктор Моисеенко, отец пропавшей Юлии:
Все 20 лет я чувствовал, что виноват. Что взял с собой ее. Надо было дома оставить, было бы все хорошо.

Фобия вокзалов-поездов как боль и символ расставания длиною в 20 лет. Гудок убегающей электрички до сих пор словно обрывает ритм сердца Виктора: ведь это он 1 октября 1999-го потерял свою 4-летнюю дочь Юлю.

Все эти годы страшные слова «Внимание! Розыск!» Надежда, сменяющая отчаяние. И сенсационный гром, разлетевшийся отголосками по всему миру – она нашлась.

В пятничное утро отец засобирался из деревушки Новое Село, где проживало многодетное семейство, в Пуховичи продавать картошку. На тот момент у Юлии недавно родился братик и была старшая сестра. Тот роковой день помнят все.

Надежда Кожина, сестра пропавшей Юлии:
Юля стала плакать, она на колени: «Папа, я с тобой». Я тоже: «Папа, возьми меня с собой». Он: «Нет. Юля младше, она плачет. Ты иди домой к маме и жди меня дома». Вот так они сели и ухали, а я пошла домой.

7-летную Лизу из Жлобина похитили с детской площадки: возбуждено уголовное дело

Обратная дорога из райцентра стала развилкой их судьбы, а электричка Минск-Осиповичи – местом, где отец и дочь виделись в последний раз. Загадочное исчезновение – белое пятно в деле о пропаже маленькой Юли.

Виктор Моисеенко:
В 11 часов уже в Осиповичах меня разбудил машинист. Я был весь в крови: губы разбиты, нос разбит. Он сказал: «Электричка идет в депо. Выходите!» А я спросил: «Девочка была со мной, дочка». Он говорит: «Никого нет». По вагонам еще пробежался, никого не было.

Горе-отец вернулся домой один. А дальше – агония надежды: родители оклеили сотни столбов объявлениями «Ищем девочку в теплом вельветовом халатике», блуждали по станциям, ездили на электричке. Но след малышки простыл.

Людмила Бова, мать пропавшей Юлии:
Винила мужа в этом. В 30 лет, как случилось это несчастье, он стал седой. Он очень переживал это. И мы жили, и вдвоем несли этот крест.

Так что же все-таки произошло? Первая версия: уставший после рабочего дня отец задремал, а девочка пошла гулять и потерялась.

Озвучена основная версия пропажи Максима Мархалюка

Следствие прорабатывало и другую версию: слегка подвыпивший отец вступил в перепалку с кем-то из пассажиров, началась драка, мужчина потерял сознание, ребенка увели незнакомцы.

Валерий Ажгирей в 1999-м был начальником криминальной милиции Пуховичского РОВД. Сейчас – отставной, на пенсии уже больше 10 лет, но историю о пропавшей в электричке Юлии помнит до деталей и до сих пор считает профессиональной трагедией.

Валерий Ажгирей, начальник криминальной милиции Пуховичского РОВД (1996-2006 гг.):
Все это, каждую бумажку мне пришлось держать в руках. Одно успокаивало: что в эти дни, когда проводились мероприятия по розыску, сообщений об обнаружении тела или то, что могло говорить о том, что с ребенком произошел несчастный случай, или она стала жертвой преступления, не было.

Пока малышку судорожно искали по всей Беларуси, у 4-летней Юли начался новый этап жизни… в России. Через 20 дней после пропажи почти в тысяче километров от родного дома, в Рязани, на железнодорожной станции ее обнаружила милиция.

«У нас радиоэфир, Instagram есть». Как ищут пропавших детей в Беларуси?

Малышка едва говорила и из детского набора слов правоохранители не могли воссоздать картину ни ее происхождения, ни того, что служилось.

Только скупая информация: папа – Витя, мама – Люда. Еще позже это станет большим вопросом: почему лингвистические нюансы не дали наводку российским оперативникам? «Цыбуля» и «бульба».

Кроме этого, потеряшка фрагментарно помнила, что почти три недели с какими-то дядей и тетей они скитались, просили подаяние и прятались от милиционеров. Девочка попала в приемник, а позже в приемную семью.

Нашлась Юлия действительно по воле случая. Всю жизнь она была уверена: родные ее бросили, но тайком все же мечтала узнать почему. Ее молодой человек, узнав об этой истории, просто написал в интернет-поисковике «пропала Юля».

Это и приблизило многотомное дело – вот оно с грифом «секретно» на этих эксклюзивных кадрах – к счастливой развязке. А позже в нем наконец была поставлена точка.

Генетическая экспертиза, полное совпадение, встреча. Теперь биография 24-летней Юлии восстановлена.

Людмила Бова:
Шок! Конечно, плакали. Плохо стало. Не могли сразу в это поверить. Мы знали, что она жива. Но такой встречи мы не ожидали.

Жизнь найденной спустя 20 лет потеряшки Юлии словно сценарий доброй мелодрамы. В России девушка обрела приемных родителей и двух братьев, выучилась на товароведа, сейчас хочет стать фармацевтом. У нее есть 5-летняя дочь.

Встретившись – и здесь не без тавтологии – с родными родителями в Пуховичах, Юля уехала домой, в Рязань. Приходить в себя. Ее жизнь теперь круто поменялась: пришла слава, от журналистов нет отбоя.

Буквально в эту пятницу тот самый молодой человек Илья, который и помог раскрутить дело, в прямом эфире радио сделал Юли предложение руки и сердца. Да и вообще знаменитой потеряшке нужно по-хорошему осознать, как теперь с этим всем жить.

Людмила Бова:
Здесь ее приемный отец и бабушка. Здесь Юля в таком возрасте, как она пропала. И мы поедем, и она говорит: «Мама, будут каникулы и я к вам приеду».

Для Виктора и Людмилы их дочь словно родилась заново. 20-летнее вынашивание тяжелого груза и бесконечное ожидание чуда.

Виктор Моисеенко:
Юлечка, доченька, привет. Ты же знаешь, что я тебя люблю. Ты же была моя любимица. Когда я с работы на лошади ехал, всегда бежишь: «Папочка, папочка!».

Я останавливался, чтоб тебя подальше прокатить на лошади. Приедешь к нам в Беларусь, я специально возьму лошадь и буду тебя целый день катать.

И так не должно быть на свете, чтобы были потеряны дети.