Эксперты в студии:
– глава представительства Международной организации по миграции в Республике Беларусь Зейнал Гаджиев;
– заместитель начальника Департамента по гражданству и миграции МВД Республики Беларусь Александр Татура;
– профессор, доктор исторических наук, декан факультета международных отношений БГУ Виктор Шадурский;
– член Совета Республики Игорь Марзалюк;
– советник по правовым вопросам представительства Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев в Республике Беларусь Тимофей Солодков;
– заместитель начальника управления предварительного расследования Государственного пограничного комитета Республики Беларусь Алексей Сытенков.
***
Новости последних недель – о беженцах в Европе. Люди в европейских городах живут между страхом и жалостью в ожидании сотен тысяч гостей. Как прошеных, так и непрошеных. Некоторые страны закрывают границы, отгораживаются забором. Но люди, как вода, находят другие способы проникнуть в страны, где они ждут более сытой жизни. Не секрет, что, возможно, некоторые маршруты на данный момент лежат уже и через Беларусь. Не секрет, что многие, возможно, хотели бы остаться на нашей земле.
Получается, что война (не наша война, которую развязали не мы), европейские правила (которые также не мы придумали) начинают становиться частью жизни, частью вопросов Беларуси.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ В ЭФИРЕ «БЕЛАРУСЬ-РТР» БЕЖЕНЦА ИЗ СИРИИ С РЕБЕНКОМ, КОТОРОМУ СДЕЛАЛА ПОДНОЖКУ ВЕНГЕРСКАЯ ЖУРНАЛИСТКА
У каждой проблемы есть свое лицо. Так получается в современном мире, что это лицо приносят средства массовой информации. Кадры, которые вы сейчас увидите на своих экранах, обошли весь мир, и вы, наверняка, о них знаете. Сирийский беженец с ребенком на руках пытается прорваться через ограждение и кордон из полицейских, и венгерская тележурналистка делает ему подножку, то ли в состоянии шока и сиюминутного решения, то ли в поисках хорошего кадра.
Позже мы узнаем имена всех участников этого инцидента. Экс-сотрудница венгерского телеканала N1TV Петра Лазло (после этого ее уволили) приносила свои публичные извинения. Хотя, на сколько мне известно по средствам массовой информации, эти извинения не были приняты. А также Усама Абдул Мохсен с маленьким сыном на руках стал очень знаменитым. Надо сказать, что эта подножка сыграла в его судьбе удивительную роль – он был приглашен в Мадрид. Там узнали, что он тренер в футбольной школе. И как раз по приглашению команды «Реал» туда переехали его сыновья.
Эти кадры, которые вы сейчас увидите, тоже облетели весь мир. Криштиану Роналду вместе с маленьким Заидом выходит на одну из самых легендарных футбольных площадок, футбольных полей мира.
Вот такое лицо у этой трагедии, где мы видим людей, бегущих от войны, которые пытаются спастись. И достаточно жестокую, с одной стороны, и достаточно воспитанную и великодушную, с другой стороны, Европу.
Удивительную возможность мы сейчас имеем по средствам электронной связи – поговорить с виновником этого сюжета Абдулом Мохсеном. Он, правда, выходит с нами на связь посредством телефона, поэтому это будет не очень качественно, но задать свои вопросы мы сможем.
Егор Хрусталев:
Господин Мохсен, если вы нас слышите, добрый вечер! Спасибо, что вышли с нами на связь.
Усама Абдул Мохсен:
Добрый вечер, спасибо и вам.
Егор Хрусталев:
Скажите, господин Мохсен, согласно информации, которую мы имеем из СМИ, вы являлись футбольным тренером в Сирии. В общем-то, в зависимости от успехов клуба, это достаточно высокооплачиваемая работа. Вы были обеспеченным человеком в Сирии, когда занимались футболом как тренер?
Усама Абдул Мохсен:
Если говорить конкретно про тренеров в Сирии, у них не такая уж и хорошая жизнь. И в Сирии вообще уровень футбола нельзя назвать совсем профессиональным. Те деньги, которые дает футбольный клуб, обеспечивают средний, и не самый лучший уровень жизни.
Егор Хрусталев:
Господин Мохсен, вы можете назвать или припомнить тот момент, когда вы приняли решение бежать в Европу, покинуть дом?
Усама Абдул Мохсен:
Решение уехать в Европу я принял два месяца назад или чуть больше. До этого я был в Турции со своей семьей. Жить там и правда дорого, к тому же работы нет, и человек устает от этого. Поэтому я принял решение уехать в ЕС. Потом, когда получу временную регистрацию, смогу пригласить жену и родственников. Это решение вообще было принято очень быстро, но мы все изучили очень хорошо. В Турции нет условий для сирийцев. Там для нас нет будущего. Именно тех, у кого есть образование, в Турции можно считать тунеядцами: инженерам, врачам, тренерам сложно найти там работу. Устроиться можно только чернорабочим. Поэтому я вижу будущее для своих детей только в Европе.
Егор Хрусталев:
Господин Мохсен, когда вы стали так популярны и знамениты, благодаря тому сюжету, появилась другая информация. Партия сирийского Курдского демократического союза выпустила официальное заявление, согласно которому вы являетесь членом ответвления Аль-Каиды. По информации, которая была распространена, вы присоединились к группировке в 2011 году и участвовали в подавлении курдских мятежей в городе Камишло. Также в Интернете была опубликована фотография, которая обошла многие СМИ, где вы являете подтверждение того, что вы являетесь членом Аль-Нусры. Мы можете прокомментировать это как-то?
Усама Абдул Мохсен:
Это неправда, абсолютно. Фотографии в Интернете не могут о чем-то говорить и что-то доказывать. Я уехал из Сирии до того, как там появилась Аль-Каида. Я покинул Сирию и уехал в Турцию в сентябре 2010 года. Тогда там так не было. Тогда была только Свободная армия. Я вообще мирный человек. Не люблю действовать, как военный, и не приемлю насилия.
Егор Хрусталев:
Спасибо, господин Мохсен. Так получается, что благодаря этой подножке, вы получили удивительный шанс, вы оказались в футбольном клубе, который для миллионов футбольных болельщиков и футболистов является мечтой. Но что происходит с вашими земляками, с теми, кто шел рядом с вами плечом к плечу и тогда пересекал эти кордоны и границу? Вам известна их судьба? У вас-то все сложилось удачно.
Усама Абдул Мохсен:
Я могу ответить очень объективно. Да, правильно, я получил возможность поработать, но это дано Богом и не связано с венгерской журналисткой. Я все равно не забыл, что творится с сирийцами. Я сейчас, конечно, нахожусь в мире, но это не значит, что я должен забыть о сирийцах и думать только о себе. То, что у меня сейчас есть работа и квартира, все это дополнительные вещи, я могу выжить в любых условиях. Но до сих пор венгерская милиция плохо себя ведет по отношению к мигрантам. Как я могу не думать об этом? Все мои друзья, которые звонили, говорили, что мы не должны об этом забывать, что это дело всех сирийцев. Они говорят, чтобы не поддавались соблазнам. Мне не нужны награды. А самое главное для меня, чтобы добро победило.
Егор Хрусталев:
Вы знаете, я хотел спросить вашего сынишку, который стал популярным, кем он мечтает стать и хочет ли он вернуться на Родину?
Заид:
Привет. Я хочу вернуться в Сирию. Я мечтаю, что стану бизнесменом, когда вырасту.
Егор Хрусталев:
Что ж, большое спасибо, что наши возможность выйти в эфир. Привет вам из Беларуси. Добра, здоровья вам и, конечно, мира и благополучия вашей Родине, вашей земле.
Усама Абдул Мохсен:
Спасибо вам большое. Спасибо белорусскому телевидению и журналистам за возможность такого общения. Надеюсь, еще встретимся.
Егор Хрусталев:
Как видите, дорогие друзья, телевизионными звездами становятся не только благодаря голам на футбольном поле и тренер знаменитым может стать. К сожалению, из-за такой ситуации.
***
Мы должны четко разделять проблему беженцев и проблему экономически мотивированной миграции
Егор Хрусталев:
Уважаемые гости, я хотел бы, чтобы после такого первого интервью, с которого мы начали сегодняшний наш разговор, вы ответили на такой вопрос. Вот лицо, которое создало СМИ, ситуация, которая происходит сейчас в Европе.
Что это? Что в Европе – испуг или жалость к тем людям, которых мы видим?
К тем людям, которые попадают сейчас на экраны как звезды благодаря удивительным событиям – подножки, прорывы через границы.
Игорь Марзалюк, член Совета Республики Национального собрания Республики Беларусь:
Дело в том, что мне очень близка позиция Министерства иностранных дел Венгрии – предельно честная, как мне кажется, которая оконтуривает важнейший аспект этой проблемы.
Егор Хрусталев:
То есть вы, я так понимаю, эту политкорректность и толерантность называете лицемерием? Подразумеваете, что это не искренне.
Игорь Марзалюк, член Совета Республики Национального собрания Республики Беларусь:
Толерантность и политкорректность – две разные вещи. Но что касается политкорректности, то это лицемерие на самом деле. Дело в том, что это проблема не одного дня и не одного года. Здесь есть несколько элементов.
Первое. Мы должны четко разделять проблему беженцев и проблему экономически мотивированной миграции. Есть такое понятие, как «первая безопасная страна пребывания». Если люди, попали либо в Турцию, либо в иную страну пребывания, но там они не хотят оставаться, если они стремятся все либо в Германию, либо в Швецию, либо еще какую-то третью страну, то здесь на лицо экономически мотивированный вариант исхода.
Егор Хрусталев:
Как вы считаете, в Европе – страх или им жалко этих людей?
Игорь Марзалюк, член Совета Республики Национального собрания Республики Беларусь:
Есть и то, и другое, я считаю. В данном случае все зависит от культурной традиции, от страны и уровня ее экономического развития.
Егор Хрусталев:
Какое настроение в Европе? Посмотрите, в Мадриде выводят на центральный стадион мальчика, а в Венгрии делают подножку. Это такое разное отношение? Или где-то не скрывают истинных эмоций? В Европе боятся беженцев или их жалко? Какие чувства?
Зейнал Гаджиев, глава представительства Международной организации по миграции в Республике Беларусь:
Это комплекс всего. Здесь есть, конечно, и опасения, есть и проявления гуманизма, есть какие-то нотки прагматизма. Потому что если исходить из того, что туда стремятся люди, которые хотят изменить свою жизнь, добиться чего-то, они еще и потенциальное благо для страны. Тут проявление прагматизма. Поэтому позиции стран рознятся.
Егор Хрусталев:
Я хочу представить вам моего гостя – директор по исследованиям Дискуссионно-аналитического сообщества Евгений Прейгерман. Евгений, я знаю, вы недавно вернулись из Германии. Как вы считаете, какое настроение главное? Мы видим сюжеты, в которых беженцев встречают с плакатами «Добро пожаловать в Германию!». Какие настроения там, что вы видите, если едете в метро?
Евгений Прейгерман, директор по исследованиям Дискуссионно-аналитического сообщества:
Чувства смешанные. И здесь не только какие-то культурные традиции конкретного народа. Здесь нужно еще понимать то, что те вызовы, не только миграционные. Сегодня Европа сталкивается с комплексом еще невиданных проблем до этого. И они начинают давить на самые болевые точки, которые идут в самую сердцевину тех проблем, которые либо существовали, либо начинают существовать в ЕС. Здесь вопрос не только чисто эмоциональный или правовой, потому что мы понимаем, что если это беженец, то здесь вопросов не так много – нужно брать на рассмотрение дело. Что касается эмоционального фона: это из-за того, что это давит на некие нервы, что появляются праворадикальные партии, для которых это хорошая почва, чтобы политически себя продвигать.
Но в целом, я бы сказал по Германии, что люди скорее с неким оптимизмом смотрят. Потому что все-таки цифры людей, которые туда прибыли, это мелочь для того, чтобы такая громадная экономика, как немецкая, их «переварила».
Владимир Кондратьев, политический обозреватель (Россия):
Пожалуй, нет ни одной страны, которая сейчас так охотно и так благодушно принимает иностранцев, иностранных беженцев у себя, как Германия.
Это связано с тем, конечно, что гитлеровцы причинили много зла, особенно евреям. И вот беженцев, которые сейчас приезжают в катастрофическом количестве, должен честно сказать, я не могу сказать, что население полностью принимает это с восторгом. Конечно, мы видим кадры, когда хлопают, аплодируют, говорят «мы все для вас сделаем» и так далее. Это не все. Есть та часть людей, которые относятся к этому сдержанно и опасаются. И даже политики говорят, что всех страна принять не может.
Судите сами: Германия – почти 80 миллионов человек, а если в добавок к этим миллионам будут миллионами прибывать (говорят 10 млн там уже иностранцев, а может и больше) беженцы, Германия всего этого «переварить» не сможет, чтобы не потерять самобытность, идентичность народа.
И вот сейчас Германия стоит как бы на перепутье, какую занять линию. Конечно, канцлер Меркель говорит, что они должны сейчас все сделать, чтобы их принять с радушием, добрососедски и так далее. Но это все, конечно, до поры до времени.
Каждый, кто сидит в лагере для беженцев в Германии, получает в месяц 480 евро. Поэтому все туда рвутся.
Егор Хрусталев:
Совсем недавно в прессе вышел очень интересный материал, называется «72 часа с беженцами». Его подготовил писатель, журналист и редактор журнала «Сноб» Евгений Бабушкин.
Егор Хрусталев:
Добрый вечер Евгений. В своем материале вы пишете о том, что
от 5 до 15 тысяч должен потратить беженец для того, чтобы добраться в Европу. Те видеокадры, которые мы видим, говорят о том, что это люди очень небогатые, даже бедные. Откуда такие деньги?
Евгений Бабушкин, писатель, журналист (Россия):
Знаете, я допускаю, что в этой толпе действительно встречаются и подпольные миллионеры. Если так, то они забыли захватить с собой вечерние платья и дорогие костюмы. Люди выглядят плохо, потому что они идут месяц. Естественно, они выглядят бедно. И в действительности довольно небогаты, они бегут из довольно небогатых стран. Откуда же деньги? Они все продали. Я разговаривал с людьми, которые продали квартиры, дома, если они были, один продал стадо овец – для того чтобы собрать эти деньги. Они идут с небольшими суммами в кармане, у них почти ничего не осталось в запасе.
Фактически, они поставили на кон всю свою прошлую жизнь. Они оплатили своей прошлой жизнью дорогу до Европы.
Егор Хрусталев:
Евгений, те люди, с которыми вы беседуете, бегут от войны и они это говорят в тех интервью, которые вы приводите, но много можно услышать о том, что большая часть из них не беженцы войны, а экономические беженцы. Это те, кто хочет получить работу или просто получить другие условия жизни.
Евгений Бабушкин, писатель, журналист (Россия):
Вот представьте, что вы живете в какой-нибудь сирийской деревне. И ракета разрушила дом, но не ваш, а вашего соседа.
Имеете ли вы право сбежать? Я думаю, да, несмотря на то, что вы непосредственно от войны не пострадали. Война постоянно рядом с вами. Я думаю, что большая часть беженцев именно такая.
Второе. Имеют ли они право бежать за лучшей жизнью? А почему, собственно, нет? В некотором смысле, мы все беженцы. Я, например, родился в Ленинграде, а живу в Москве. Человек ищет, где лучше. Эти люди тоже ищут, где лучше.
Егор Хрусталев:
Евгений, подождите. У вас там есть одно интервью. Вы в Сербии встречаете какого-то местного албанца, и он говорит:
«Я бы тоже сбежал, но у нас нет войны, значит, я не имею права, хотя в Германию бы с удовольствием поехал».
Евгений Бабушкин, писатель, журналист (Россия):
Я не сомневаюсь, что в этой толпе людей будет, что называется, балласт – люди, которые не хотят работать, а хотят только благополучной жизни. Но, во-первых, я не могу их за это осуждать. Во-вторых, Европа, насколько я знаю, каждый год принимает значительно количество беженцев – не полмиллиона, как в этом году, но тысяч сто. Они прекрасно растворяются без следа в европейской цивилизации. И никто от этого не оголодал еще. Я имею в виду те люди, которые работают. Мы можем себе позволить кормить других людей, потому что мы же кормим наших стариков. Мы же не морим их голодом просто за то, что они не работают?
Егор Хрусталев:
Евгений, в вашем материале вы описываете 72 часа, которые по закону на территории Сербии может находиться транзитом беженец. Вы доходите там до границы с Венгрией, а там стоп – дальше их не пускают. Вы берете свой российский паспорт и отправляетесь в Москву. Что происходит с теми, кто остается там?
Евгений Бабушкин, писатель, журналист (Россия):
В тот момент, когда я там был, венгры вообще не пускали никого, даже меня. Я думаю, что они просто запаниковали. Сейчас, насколько я понимаю, они проводят какую-то селекцию, впускают только тех, кто прямо на месте может доказать, что он прямо вчера из горячей точки. Не знаю, могут ли все это сделать. Что происходи с людьми дальше? Часть из них остается в приграничных городах Сербии, им все равно – они не бегут за немецкими пособиями. Они не бегут в Германию, они бегут просто от войны. Они готовы остаться и в Сербии, если она их примет. Часть ищет какие-то другие пути. Все мы знаем, что Хорватия тоже уже закрыла границы. Я думаю, что они могут найти еще какой-нибудь обходной путь, например, через Румынию. У них настолько большой страх того, что они оставили позади, что они пройдут все преграды.
Игорь Марзалюк, член Совета Республики Национального собрания Республики Беларусь:
Я не могу согласиться с таким подходом, если говорить честно. Во-первых, есть страны, которые значительно ближе, которые являются безопасными, в которых можно жить. Допустим, венгры говорят: пусть ЕС даст энное количество денег той же Турции, другим сопредельным государствам, чтобы достойно обеспечить жизнь этим беженцам.
И еще один очень важный нюанс. Вот рассуждение о стариках, которых мы кормим (а это наши старики) и дееспособных людях – это разные вещи. И дело же не в том, что прокормите или не прокормите. Дело совсем в другой культурной ситуации. Дело в крахе модели мультикультурализма, на которую так молился Европейский союз.
Дело в том, что эти люди не хотят ассимилироваться в государственном, ментальном плане. Дело в тех проблемах, которые приводят к расстрелу редакций в Париже. Дело в тех закрытых городах в той же Франции, где есть кварталы, где белая женщина без хиджаба не может выйти. Дело в том режиме позитивной дискриминации, когда за одно и то же преступление коренного француза и некоренного судят по-разному. Дело в расизме навыворот. Дело в двойном стандарте. И вот это все порождает радикальные ультраправые движения, в том числе нацистские в Евросоюзе. Это правда. И венгры честно заявляют свою позицию. И они говорят: «Если французы хотят жить с исламской Уммой, мы не хотим».
Многие в Европе, особенно на постсоветском пространстве, боятся не цвета кожи. Дело в нежелании мигрантов соблюдать правила игры. На протяжении десятилетий многие из них это демонстрируют: неуважение к традиционным христианским ценностям, к традиционной культуре, к народу, который дал приют.
Егор Хрусталев:
Насколько верна информация, что сейчас бегут самые богатые люди?
Тимофей Солодков, советник по правовым вопросам представительства Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев в Республике Беларусь:
Я бы не стал говорить о том, что бегут самые богатые люди. Для меня, поскольку я сотрудник специализированного агентства ООН, и для меня как для человека, это люди, которые бегут от вооруженного конфликта, не важно, коснулся ли он их напрямую. И я хочу добавить один момент, который надо четко понимать, это касается всех беженцев. Надо оценивать не только то, что с тобой произошло в прошлом, но и то, что с тобой произойдет в будущем. Человек приехал вроде бы из благополучной ситуации из той же Сирии или другого государства. Но ситуация может настолько измениться даже в течении короткого строка, что ему просто невозможно будет вернуться к себе на Родину.
Егор Хрусталев:
Александр Тихонович, в соответствии с нашим законодательством, как мы можем отличить человека, бегущего от войны, от человека, который бежит просто в поисках легкой жизни? И надо ли делать такое разграничение?
Александр Татура, заместитель начальника Департамента по гражданству и миграции МВД РБ:
Прежде всего, следует понимать, что
в классическом понимании беженец – это лицо, которое имеет обоснованные опасения стать жертвой преследования по причине принадлежности к определенной расе, вероисповеданию, из-за своих религиозных, политических убеждений.
В классическом понимании, прежде всего нужно понимать это. Говоря о механизмах, которые существуют в Европейском союзе. Фактически такие же механизмы существуют в Республике Беларусь. Они четко регламентированы законом в области вынужденной миграции. У нас есть соответствующая система, которая при поступлении ходатайства о предоставлении международной защиты на территории нашего государства, позволяет в течение полугода разбираться, есть основания у иностранного гражданина, лица без гражданства получить международную защиту на территории нашей страны или их нет.
Егор Хрусталев:
Можете ли вы назвать те страны, которые априори для Беларуси являются опасными странами для проживания и документы людей из этих стран рассматриваются с пониманием?
Александр Татура, заместитель начальника Департамента по гражданству и миграции МВД РБ:
На самом деле, тренды в этой части меняются. С 2013 года в виду событий, которые происходят на юго-востоке Украины, мы наблюдаем некие изменения. Конечно же,
сегодня большинство (я только констатирую) граждан, которые обращаются за предоставлением защиты на территории нашей страны, это граждане Украины.
До 2013 года преимущественно это были граждане Сирии. 2014 и 2015 годы подтверждают точно такие же тренды. Фактически, граждане Украины от общего количества лиц, которые обращаются за предоставлением защиты, составляют сегодня более 76%. 10% – граждане Сирии, 4% – граждане Афганистана.
Егор Хрусталев:
Почему это произошло именно сейчас? Почему наши друзья, теперь уже земляки из Афганистана говорят, что это произошло только в последние несколько месяцев? Война в Сирии идет 5 лет, конфликт в Афганистане, по-моему, не заканчивается долгими десятилетиями.
Владимир Познер, тележурналист, телеведущий (Россия):
А почему их надо принимать? Я понимаю, беженцы. Но давайте проверим, беженец или нет? Почему они все знают точно, где переходить границу? Почему они все бегут почему-то в Германию? Им не все ли равно, хоть бы в Европу? Нет, им Германию давай.
И потом еще один милый вопрос, который все время меня свербит: они себя ведут часто совсем не как беженцы – швыряют воду, недовольны. Как это? Какие ж это беженцы? Агрессивные очень.
За этот год наверняка будет порядка миллиона, если не больше, этих людей, который я специально не называю беженцами. Среди них есть, конечно, немало беженцев, но есть немало и других, которые вовсе не беженцы. И, конечно, надо было бы очень четко делить это.
Беженцы – это люди, которые бегут от голода, от войны, от болезни, от страха, от преследований. Но если бы я был одним из организаторов ИГИЛ, я бы сказал: ребята, давайте воспользуемся, давайте внедрим несколько тысяч своих ребят, это очень даже нам пригодится. И было бы странно, если бы они этого не делали.
Егор Хрусталев:
Так почему это вдруг произошло в последние месяцы? Все знают, где переходить границу, автобусы подвозят к мору, корабли откуда-то берутся…
Игорь Марзалюк, член Совета Республики Национального собрания Республики Беларусь:
Не хотелось бы выглядеть человеком, который верит в какие-то схемы, заговоры, но без четкой координации и организованности этого процесса этот кошмар, который создан, не стал бы реальностью.
Егор Хрусталев:
Кому это выгодно?
Игорь Марзалюк, член Совета Республики Национального собрания Республики Беларусь:
Кому выгодно, когда происходит дисбаланс в ЕС и когда падает евро? Что растет? Доллар. Может быть, это чисто случайно.
Но получилось так, что в результате кризиса в Украине, в результате усиления кризиса на Востоке произошла такая отвратительная вещь для всего европейского континента, когда и ЕС, и Россия, и мы все вместе просели. Дело в том, что шатко–валко последние 20 лет шел трудный, но все-таки диалог между тем, что сейчас называется Евразийским сообществом и Евросоюзом. В результате всего вместе мы получаем то, что получаем.
Что касается Познера. Мне очень нравится его позиция – четкая, честная. Кроме всего прочего, спецслужбы ФРГ уже выявили, и не одного, представителя именно этих «замечательных» террористических группировок. ИГИЛ (его тоже никто не тянул за язык) сам сделал заявление, что среди этих всех мигрантов от трех до четырех тысяч их есть. Может быть, это кошмар, страшилка ИГИЛА. Но данные спецслужб ФРГ…
Александр Тищенко, пресс-секретарь Государственного пограничного комитета Республики Беларусь:
По стандартам, которые были приемлемы несколько лет назад, в данном случае, смотрите, что происходит. Разрушены страны – не одна, не две, а десятки уже стран, если так уже разобраться. Жертвы исчисляются сотнями тысяч – это погибшие, потерпевшие и так далее. Это разрушенные экономики, разрушен уклад. Есть уже противоборствующие коалиции, причем это охватывается целыми регионами.
Очень похоже на перманентную третью мировую войну. И то, что сегодня происходит с беженцами, это бизнес на крови.
Егор Хрусталев:
Докатится ли волна беженцев, которые направляются в Европу, до Беларуси? Наверняка, кто-то мечтал бы остаться в Беларуси или хотя бы через Беларусь проникнуть в другие европейски страны. Насколько мы к этому готовы? Насколько мы это ощущаем? Заявление главы государства говорит о том, что мы не намерены встречать у себя жертв той воны, которую не мы начинали. Но. Беларусь в центре Европы. И сидя у огня нельзя не согреться.
Есть ли по каким-то показателям увеличение тех граждан, которые сквозь Беларусь пытаются проникнуть в Европу?
Алексей Сытенков, заместитель начальника управления предварительного расследования Государственного пограничного комитета Республики Беларусь:
Мы не должны исключать такую возможность, что через территорию Республики Беларуси такие факты могут быть. Мы географически очень удобно выступаем транзитом от Российской Федерации к границам ЕС. Но, тем не менее, анализ той противоправной деятельности на государственной границе показывает, что у нас сейчас идет, как правило, категория экономических транзитных мигрантов. Они идут в страны ЕС с целью поиска лучших условий жизни.
Егор Хрусталев:
Глава государства говорит, что бандитов мы на своей территории не потерпим, не допустим. Понятно, как к базе бандитов относятся в США после взрывов 11 сентября. Понятно, как к ним относятся в Лондоне, где тоже были взрывы. В Испании. Но мы, в общем-то, Аль-Каиду никогда и не боялись. У нас есть хотя бы теоретическое понимание, что эти люди могут здесь оказаться? У нас есть те самые «черные списки», самые опасные люди или, скажем, имена тех, кто мог бы остаться в Беларуси, к примеру, прятаться некоторое время от Интерпола или европейских антитеррористических организаций?
Александр Татура, заместитель начальника Департамента по гражданству и миграции МВД РБ:
Я хочу сказать о том, что Беларусь на постсоветском пространстве славится своим (может быть об этом неуместно говорить) жестким миграционным законодательством. Помимо миграционного законодательства, все остальные силовые структуры и органы госуправления достаточно слаженно работают.
У нас в органах внутренних дел и других службах достаточно специальных баз, систем, которые позволяют на определенных этапах выявлять те или иные категории, которые подлежат экстрадиции, депортации, выдворению.
Виктор Шадурский, профессор, доктор исторических наук, декан факультета международных отношений БГУ:
На сайте Департамента по миграции есть статистика и такая информация, что в списке нежелательных лиц находятся 1 тысяча 700 человек. Плюс цифра по депортации тоже доходит до тысячи по первому полугодию нынешнего года. Поэтому здесь работа идет большая, серьезная, контроль есть.
Егор Хрусталев:
Первыми, мы можем судить об этом еще по художественной литературе времен Ремарка, кто занимается беженцами, оказывает помощь в ситуации гуманитарной катастрофы, всегда была работники Красного креста.
В 6 раз в Бресте зафиксирован рост количества людей, которые пытаются выехать за пределы Беларуси, в Европу. Ощущаете ли вы на своей деятельности увеличение такого потока?
Инна Лемешевская, заместитель генерального секретаря Белорусского общества красного креста:
Конечно, мы ощущаем в своей работе тот объем людей, которые сейчас обращаются в наши организации Красного креста.
Егор Хрусталев:
Что они у вас просят?
Инна Лемешевская, заместитель генерального секретаря Белорусского общества красного креста:
Естественно, с учетом того, что мы гуманитарная организация, которая оказывает поддержку наиболее уязвимым категориям граждан, это питание, гигиена, одежда, проблемы с жильем, с медицинскими услугами. Все эти вопросы приходится нам решать.
Егор Хрусталев:
Будет ли катастрофой, если мы не сможем управлять процессом и к нам, скажем, 0,1% населения приедет?
Олег Токун, начальник управления политики занятости Министерства труда и социальной защиты Республики Беларусь:
Я хочу сказать, что
за 8 месяцев этого года к нам приехало чуть менее 20 тысяч трудовых мигрантов.
Наверное, среди 4,5 миллионов работающих белорусов эта цифра достаточно незначительная. Особой роли она здесь не играет.
Егор Хрусталев:
Ободрит ли это нашу экономическую жизнь?
Ирина Новикова, профессор, доктор экономических наук:
Экономической миграции ни в коем случае не надо бояться. И даже если будет 1%, если у нас будет растущая экономика, это надо приветствовать. Обратите внимание, что Германия, как правило, приветствует трудовых мигрантов. Почему? Потому что через 20 лет они потеряют 13 миллионов человек, так как у них самый низкий уровень рождаемости в Европе. Об этом говорила Ангела Меркель. Соответственно, им нужна и свежая кровь, и квалифицированные кадры.
Почему-то все считают, что мигранты обязательно должны быть низкоквалифицированными. Но, на самом деле, если начинается война, почему вы считаете, что IT-специалисты не будут приезжать, что инженеры не будут приезжать? Будут приезжать и высококвалифицированные специалисты. Другое дело, если у нас будет растущая экономика, мы переработаем всех экономических мигрантов.
Игорь Марзалюк, член Совета Республики Национального собрания Республики Беларусь:
Миграция полезна, если мы получаем те репрезентативные группы, которые нам нужны самим. Культурный, интеллектуальный ценз имеет колоссальное значение. И самое главное, что эта миграция должна быть контролируемой.
И мигрант должен себя чувствовать белорусом. Быть белорусом – это не антропология, это понимание того, что у тебя есть белорусский паспорт, что ты гражданин этой страны, что ты чтишь ее Конституцию и законы, платишь налоги и в случае, не дай Бог чего, будешь защищать эту страну. Поэтому белорус может быть и индийского, и польского, и сирийского происхождения.
Александр Лукашенко выступил на пленарном заседании Саммита ООН по устойчивому развитию в Нью-Йорке.