Главный инженер БелАЭС рассказал о своей работе на Чернобыльской атомной электростанции в программе «В людях».
Вадим Щеглов:
Вы поработали на Чернобыльской АЭС. Вы тогда, будучи молодыми людьми, понимали, что там не до конца проработан проект, не совсем безопасно?
Анатолий Бондарь, главный инженер РУП «Белорусская атомная электростанция»:
Мы были уверены, что он безопасен, но видели, что требуются доработки. Ни для кого не секрет, что это проект, который был взят из предприятий военной промышленности. Это уран-графитовые наработчики плутония для атомных бомб. На базе этих реакторов были разработаны проекты атомной станции для большой энергетики. Одно дело – нарабатывать плутоний для военных целей, другое – в гражданскую промышленность, в энергетику, для выработки электроэнергии. Конечно, они были доработаны, это несомненно, но не в полной мере.
Те события 1986 года не произошли бы, если бы сделали хотя бы одну из трех очевиднейших доработок проекта, которые незамедлительно были сделаны после чернобыльских событий. Были оставлены в работе реакторы, энергоблоки Курской, Ленинградской, Смоленской, Игналинской АЭС. Игналина взяла и решила, что им не нужны доработанные, новые, пускай и РБМК, но энергоблоки. Конечно, они должны были доработать свой ресурс.
Две из этих трех доработок практически копеечной цены. И только третья доработка – это увеличение обогащения ураном-235 с 1,8 %, который был на старых реакторах РБМК, до 2,8 %. Это обогащение затратное, оно стоило денег. Это того стоило, поскольку за счет того, что обогащение увеличили до 2,8 %, у нас все эффекты реактивности – и температурный, и суммарный – стали отрицательными, то есть реактор приобрел обратные связи и стал совершенно безопасен с точки зрения внутренней безопасности. Это то, что мы имеем безоговорочно, сейчас подтверждаем экспериментами на наших корпусных водо-водяных реакторах. А цена вопроса вы видите какая. Гром не грянет – мужик не перекрестится. Получилось вот так.
Вадим Щеглов:
Другими словами, если просто говорить, то, что произошло в Чернобыле, с Белорусской АЭС невозможно?
Анатолий Бондарь:
В принципе невозможно.
Главный инженер БелАЭС о безопасности на станции: «Реактор так защищён, что даже при падении самолета выдержит» (читать далее).
