Новости Беларуси. О безопасности на БелАЭС рассказал гость программы «В людях» Анатолий Бондарь, главный инженер РУП «Белорусская атомная электростанция».
Вадим Щеглов, ведущий:
В чем особенности именно системы безопасности БелАЭС? Много говорят, что одна из самых безопасных в мире. Говорят, что реактор защищен, даже при падении самолета он выдержит. Это так?
Анатолий Бондарь, главный инженер РУП «Белорусская атомная электростанция»:
Да, это так. Наш блок в первую очередь внутренне безопасен за счет правильно выбранного проекта в целом. И в первую очередь реактора, активной зоны. Очень правильно рассчитана активная зона со всеми коэффициентами реактивности. Такие эффекты реактивности, как паровой эффект, температурный, мощностной отрицательные. Что это значит? При набросе мощности он не в разгон идет, а наоборот (за счет этого эффекта реактивности отрицательного, за счет обратной связи) идет снижение мощности.
Куда уже безопаснее? Не надо ни вмешательство оператора, ни даже срабатывание этой пассивной системы отвода тепла.
Я не сомневаюсь, что на наших энергоблоках не дойдет дело даже до срабатывания систем безопасности. Потому что первое – внутренняя безопасность за счет правильно выбранного проекта, второе – правильно подобранное оборудование, которое имеет большой опыт эксплуатации на российских станциях, за рубежом. Это и Чехия, и Словакия. Все страны тогдашнего соцлагеря. А сейчас уже Индия, Иран и Китай, безусловно.
Вадим Щеглов:
А какие еще по этому проекту государства будут строить атомные станции?
Анатолий Бондарь:
Китай продолжает строить, им очень понравился этот проект. И кроме первого и второго блока, участником пуска которых я был, сейчас уже введен и третий, и четвертый энергоблоки. Они очень сокрушаются, что они идут все-таки не по новейшему современному проекту, как наш, белорусский, с этими пассивными системами отвода тепла, а без них. Но они понимают, что он и без этих пассивных более чем безопасен.
Много чего там писали, пытались нам какие-то претензии, но мы не форсировали темпы. Мы делали так, как требовали нормативы строительные и монтажные. По инструкции.
Тут я это подтверждаю, потому что есть с чем сравнить. Во всех наших начинаниях нас поддерживал Президент. Действительно мы находили понимание, нам оказывалось всяческое содействие. Буквально по всем направлениям: создание инфраструктуры, подготовка персонала, выбор площадки, выбор проекта. Именно во главе угла ставилось мнение специалистов, профессионалов. Ведь было много споров по выбору площадки. Очень скрупулезно по всем технологическим, техническим, геодезия. Все учитывалось, чтобы она была во всех отношениях оптимально выбранная. То же самое проект, то же самое оборудование. Примерно 63 новых вводимых энергоблоков в целом в мире. Так вот из 63 – 21 энергоблок вводит российская компания, вводится «Росатомом». Там «Атомстройэкспорт» или другие генподрядчики, это неважно. Это вводит «Росатом», представляете? Треть вводимых новых энергоблоков – это за российской компанией «Росатом».
Вадим Щеглов:
По всему миру?
Анатолий Бондарь:
По всему миру.
Вадим Щеглов:
Вот вы сказали о том (к системам безопасности вернусь), что эти системы безопасности никогда не будут задействованы. Тем более пассивные системы безопасности. Тогда вопрос: зачем нужно было дорабатывать проект, тратить немалые дополнительные деньги для того, чтобы иметь системы безопасности, которые, по вашему утверждению, никогда не понадобятся?
Анатолий Бондарь:
Ответ лежит на поверхности. Не забывайте, что все-таки события Чернобыля, события Фукусимы (Японской АЭС) в 2011 до сих пор мы помним.
Требовалось доказать, что атомная энергетика имеет право на жизнь, что она безопасна на всех уровнях.
В том числе проектных. Еще на стадии проектирования нужно было это доказывать и показывать. Конечно, это проект удорожило, где-то 50 % стоимости энергоблока уходит на системы безопасности.
