Пустовой: идеология в Беларуси есть – и теперь она оформлена в формате документа

Время авторской журналистики. Евгений Пустовой и его «Политика без галстуков и купюр» на СТВ.

Евгений Пустовой, политический обозреватель:
Бог умер. Тишина и комфорт. Вот ваша надежда на обновление. Тленная лежит там в пещере чудака Иосифа Аримафейского. Еще и под наблюдение у стадии – стражи. Какие идеи нравственности? За 30 сребреников все покупается. А фарисейскими технологиями все контролируется. Что при Тиберии Кесаре, что сейчас, при саддукеях от геополитики. Пошлинами задушим всех. 

Ницше убедил западного человека, что Бог умер, а ваши страсти живут. Наслаждайтесь – и потом умрете. Берите свои 30 сребреников и не дергайтесь. А мы еще отчеканим, напечатаем. Даже с библейскими лозунгами. А может быть по другому? Может. А где? У нас на Беларуси Бог жыве. Если мы пойдем по своему пути. Пути наших предков. 

О главном. Смыслах и Первом. «Политика без галстуков и купюр». Пустовой на СТВ. 

Евгений Пустовой:
Бог умер. Проклятая смаковница засохла. Ревнители учения не от мира сего разбежались. От присяги до предательства как от Гефсимании до двора Каиафы. А крики восхищения «осанна вышний» заглушили вопли «распни, его распни». Несколько дней и несколько технологий – вот и все. Царству фарисеев снова ничего не угрожает. И стоило это недорого. В годы правления Тиберия Кесаря смерть Создателя – цена уцененного всего-то 30 сребреников. Эквивалента стоимости 360 литров оливкового масла. Пройдут много столетий и адепты нового Рима снова похоронят Бога. Ницше повторит: Бог умер. Эпоха гуманизма. 

Особенность такого гуманизма не «хорошее отношение» к человеку, а постановка человека на место Бога. Фактически именно эта позиция привела к идее «человекобога», вытеснившего библейского Богочеловека, и создала квазирелигию. А затем ницшеанский Заратустра, сверхчеловек, воплотился в идее «уберменша» в эпоху Третьего рейха, то есть в самой пещерной из идеологий. Так исторический гуманизм породил геноцид. Произошло первое скатывание западного модерна в контрмодерн, в архаику. В чувство привел красный флаг над Рейхстагом. Второе скатывание мы наблюдаем сегодня. У ада дна нет. 

Камо грядеши? Куда, как и зачем? На все это – одновременно пространные и конкретные вопросы – отвечает Директива № 12. Понятие «идеология», как и «любовь», в мире пестрых возможностей, коротких текстов, броских заголовков и лозунгов девальвированы. Любовь – это жертва, идеология – это наука любить свое. А для этого надо знать, понимать, а потом уже ценить. Эти глаголы отражают этапы взросления человека, но это еще и этапы взросления общества. Начиная с самого простого, конкретно очерченного – госграницы. Заканчивая чувством коллективного единства. 

Евгений Пустовой:
Можно много полемизировать над тем чего мы достигли, а что еще предстоит свершить, но за последние три десятилетия сформировать страну удалось именно благодаря существованию своего стержня. Было время, когда некоторые законодатели смыслов мостили концепцию моста между Западом и Востоком. Но и у моста тоже есть опоры, а у государства должны быть опорные идеи. Идеология. И свой путь как процесс, как конечная цель. А то так и будем оставаться территорией геополитической логистики. 

Наша государственность формировалась в течении десяти веков. Между двумя центрами сил. Соперниками и антагонистами. Мы были полем битвы. Между Востоком и Западом. Великая Отечественная война стала апогеем этого противостояния. И здесь мы стали победителями. От феодализма до капитализма религия была инструментом политического влияния, пока деньгами не попытались заместить Бога. Но и в современном мире торгово-денежной глобализации Россия – это все та же преемница Византии и опора Православия, Польша – оплот Рима и теперь уже бесспорно самая католическая страна Европы. Нигде в мире нет такого соприкосновения разновидности цивилизационных путей. Беларусь не только центр Европы, но и точка соприкосновения.

Мы входили попеременно в разные империи, но подарком истории было то, что наши территории всецело и единовременно входили в состав одного и того же объединения. И, что важно, способствовали развитию и России, и Польши. Исходя из этого, можно говорить, что не только наша Москва, но и наша Варшава. Тем более после того, как белорусы освободили ее от немецкого гнета. Корни Достоевского и первая любовь Мицкевича все-таки на наших землях. У Украины был другой путь и эта разность сейчас сыграла злую шутку. Но у Киева еще не было объединяющей идеи. Все начиналось с доминирующих смыслов одних территорий над другими.

Евгений Пустовой:
Остаться самими собой и избежать очередной битвы между центрами сил нам позволила идеология. Ее основы были заложены сразу после прихода к власти народного Президента Александра Лукашенко. Идеология тоже стала народной. Воплощала чаяния и смыслы простого человека. Тогда это было не то что не модно, но слишком смело и даже преступно. Внутри страны идеология ассоциировалась с пропахшими нафталином циркулярами на зеленом сукне столов функционеров. По внешнему периметру камни в белорусскую идеологию летели от западных идеологов концепции создания «серой» зоны и восточного партнерства. 

Они-то знают, что идеология – это и есть набор, концепция, программа смыслов для жизни общества и государства. Страну с идеологией нельзя превратить в территорию оказания услугу. Страна с идеологией выпускает самые большие самосвалы в мире и микрочипы, стальные миролюбивые пахари – тракторы – и мощные платформы для самого разрушительного оружия. К сожалению, только ядерный щит для западных современных Заратустр является сдерживающим моментом. 

Но есть ведь еще и щит мировозренческий. Сейчас его носителями является наш народ. Дети и внуки победителей, поколение умеющее радоваться полету Гагарина и отдававшие себя без остатка на строительстве БАМа, у школьной доски или инженерного планшета. А дальше что? Когда ролик из «Ютуба» затмевает реальность и подменяет его. Это раньше от присяги до предательства надо было еще пройти с Гефсимании до двора Каиафы. А сейчас пару кликов – и ориентиры уже другие. Камни становятся хлебами, только поклонись царству западных смыслов. Только поклонись, а в итоге – ни хлеба и даже зрелища инфернальные. 

Евгений Пустовой:
На Западе танковые группы теперь не Гудериана и Клейстера. Теперь Варшава анонсируют рост с сухопутных сил с танковым корпусом большим, чем у Германии, Франции, Великобритании и Италии вместе взятых. Амбиции. Но эта угроза понятна. А мальчишки на каблуках на сценах брендовых учебных заведений Беларуси – эта угроза чего? Перевоплощения. 

Надо понимать: экономику Запад нам не поднимет. А вот смыслы да – опустить до предела может. Поэтому ориентация на свое – импортозамещение. В отличие от союзной идеологии, у нас она не такая директивно-показательная. Хотя вопросы к исполнителям есть и их немало. Второй момент, она у нас не манипуляционная: мы честно говорим – идеология в стране есть. И теперь она оформлена в формате документа. Который, словно зеркало, отражает космос белорусского мира. Никаких радикальных определений. Смыслы для страны взяты от «земли», то что близко обществу, любой его части, каждому из нас. Причем, все эти нарративы испытаны временем. Но мы все отражаем чаяния народа, единство разностей, а надо заняться еще и формированием. 

Польшу сформировал католицизм, Саудовскую Аравию – ислам, а нас – православие. Будем играться в толерантность с «измами» – потеряем себя, общество, а затем и государство. Разрозненные языческие племена объединила Полоцкая София. И пока наши предки строили ее, западные идеологии формировали концепции, оправдывающие свою экспансию. Сначала эти планы формализует Фридрих Барбаросса, а потом спустя века в его честь назовут наступательную операцию того самого натиска на Восток.

Евгений Пустовой:
Поэтому радость Победы и страшная боль войны отражают замалчиваемую тысячелетнюю историю становления белорусскости и нашей государственности. Кстати, тот факт, что русские и белорусы оказались в одном окопе против сотни стран-хищников, также является отсылкой к общей христианской купели. В этом цивилизационная ценность нашей борьбы и Победы.

И осознали ли это дети солдат Победы, величие событий? А именно после 9 мая 1945 года мир стал свидетелем смены суверенитетов, ибо германский нацизм был отточенной политикой извечного западного колониализма. Или внуки партизан утратили память о том, что вместо могил, куда нас с немецкой педантичностью отправляли эшелонами носители высоких западных смыслов, мы вышли в пространство мирового признания и на трибуну ООН?

В споре либерализма и социальной модели поведения, в дискуссиях о возможностях партнерства с Западом, преемственности их методов воспитания и управления, вместо восторженного одобрения заморских брендов, берегов и иностранных смыслов, а также модных размышлений о незакрытых гештальтах нации, взгляни в душу народа, в ее глубину, «Иди и смотри» – концерт-реквием. Это и есть живая идеология белорусской души. Победная идеология.

Евгений Пустовой:
Поэтому так близки не только в календаре Пасха и Победа. Потому что все опирается на жертвенность миллионов людей ради будущего человечества или Богачеловека ради человечества. Вот они – столпы нашей идеологии. Жить, чтобы не только есть, селфиться или быть селфмейд. Жить надо так, чтобы остаться в вечности. Наши предки остались: от Евфросинии Полоцкой до Василия Коржа. Но они-то шли не за кем-то, а скорее пробивали путь для нас. Через испытания – к созданию духовной Беларуси. Через болота – к Победе. 

Но что ваша Победа? Живая идеология белорусской души. Ваша Вера. Бог-то умер. Ницше убедил в этом золотые миллионы. Однажды это закончилось газовыми камерами. Сейчас в храмах постхристианской Европы – ночные клубы для мальчиков на каблуках. Десакрализация и архаизация носителей мировых смыслов и глобализации. 

Бог умер – Крест Распятия где-то там. Завален камнями Голгофы. Что твое служение людям? Им надо хлеб из камней, а не смыслы вечной духовности. Вот она – идеология западной цивилизации. Только мы на границе этого комфорта и уюта остаемся страной общества с чистой душой. Анна и Каиафа, Барбаросса и Сорос в своем царстве с опущенными шторами потирают руки. Правда распята, истина пригвождена. Сребреники отчеканим новые. Но за пятницей смерти – Воскресение жизни. Теперь уже не рука Адама тянется к руке Творца, а перста вечно сомневающегося человека вложена в раны абсолютной истины.