Новости Беларуси. В программе «Постскриптум» на СТВ председатель комитета «Ветеранов Чернобыльцев» Белорусского общественного объединения ветеранов Владимир Каменков и депутат Палаты представителей Национального собрания Беларуси Жанна Чернявская.
Юлия Бешанова, СТВ:
Что для вас Чернобыль? Когда вы туда попали в первый раз, что вы увидели?
Владимир Каменков, председатель комитета «Ветеранов Чернобыльцев» Белорусского общественного объединения ветеранов:
Для меня Чернобыль сложился таким образом. В 1986 году я работал преподавателем в Минском государственном медицинском институте. Преподавал оружие массового поражения и защиту от него – вероятно, поэтому. В июне нужно было сменить первый состав, который там был уже, они, видно, получили предельно допустимые дозы облучения. Меня вызвали – я военнослужащий – через Министерство обороны и направили в оперативную группу в населенный пункт Солнечный (или деревня Перки там рядом). Прибыли туда 15 июня.
Юлия Бешанова:
Страх был? Ведь уже знали, что произошло.
Владимир Каменков:
Какой страх может быть, если я до того прошел уже подготовку в Военно-медицинской академии имени Кирова в Ленинграде (Санкт-Петербург) на военно-медицинском факультете по защите от оружия массового поражения? Мы осознанно знали, и я в частности, как подготовленные специалисты, что такое радиация, чем она опасна, каковы возможные последствия и как можно минимизировать ее вредные воздействия. Поэтому какая опасность? Побыли в некоторых местах, где была достаточно большая радиация, и, в общем-то, страха в этом не ощущалось.
Когда мы приехали в оперативную группу, то там было как-то жутковато. Мы приехали ночью (штаб работал круглосуточно), нас приняли и повели в общежитие. Общежитие – это было какое-то двух- или трехэтажное здание бывшего сельхозпредприятия «Солнечный». Очень тепло, большая луна и тишина – никого в деревне нет, ни одно окно не светится, нигде ничего не горит, хотя было где-то 21-22 часа. Вот это немножко вызывало какое-то неприятное ощущение, как бы находишься на какой-то безлюдной планете.
Юлия Бешанова:
Какую работу сейчас проводят «Ветераны Чернобыльцы» – информирование населения, читаете лекции, рассказываете? Я вижу, что у вас книга на столе, которая тоже посвящена этой тематике.
Владимир Каменков:
В настоящее время несколько снизилась интенсивность работы, которая проводилась ранее, и связано это с эпидемиологической обстановкой. Наша организация имеет в виду в первую очередь оказание информативной помощи – где человек, если он нуждается в какой-то помощи, может ее получить (юридическую, медицинскую, социальную и так далее). Мы очень хорошо работаем с территориальными центрами социальной защиты, это Министерство труда и социальной защиты, это их подчиненные. Эти центры имеются в каждом районе, и разные люди, нуждающиеся в помощи, в том числе и лица, пострадавшие от последствий чернобыльской катастрофы, там получают помощь. Это одно.
Второе направление – люди хотят общаться. В отличие от всех других живых на земле, люди отличают тем, что они желают общаться. Эта эпидемиологическая обстановка несколько сдерживала, а раньше проводились огромные мероприятия. Например, Минскую область мы брали больше всего, поскольку в Минске люди лучше живут, чем в области. Проводили мероприятия, встречи до 100-200 человек в гостинице «Орбита», снимали это помещение, там для них были концерт, подарки. Искали спонсоров. И, вы знаете, спонсоры не возмущались, а даже благодарили нас за то, что мы их пригласили оказать помощь этим людям. Такая вот есть тонкость, оказывается, как подойти к этому вопросу. Индивидуально. В случае таких неприятностей, как если человек уходит из жизни, то помогаем семьям в плане поддержки их в этот момент и после.
Юлия Бешанова:
То есть всесторонняя поддержка и помощь?
Владимир Каменков:
Да, в пределах наших возможностей и возможностей нашей вышестоящей организации. Надо отдать должное, что и руководитель Белорусского общественного объединения ветеранов поддерживает нас (как и другие категории ветеранов, которые входят в состав).
Юлия Бешанова:
Вы были в заповеднике?
Владимир Каменков:
Был в заповеднике. Планируем в этом году поехать еще нашей группой, мы сейчас набираем, договариваемся с Департаментом по ликвидации последствий, чтобы нам выделили возможность туда проехать, посмотреть те места, где когда-то мы работали.
Юлия Бешанова:
Насколько люди сейчас информированы о том, что происходит на этих территориях?
Владимир Каменков:
Информация сегодня имеется во вполне доступной форме во всех учреждениях, которые связаны с этой работой. В первую очередь – в Департаменте по ликвидации последствий чернобыльской катастрофы. Там имеется самая последняя информация. Раньше существовал центр российско-белорусский по информации, они издавали разную литературу, разные рекомендации: как себя вести, что может быть, куда ходить и не ходить, что брать и не брать, как это исследовать и так далее.
Жанна Чернявская, депутат Палаты представителей Национального собрания Беларуси:
Да, вот такие рекомендации. Здесь подробно и по сельскому хозяйству.
Владимир Каменков:
Сегодня это все есть. Наконец, есть и интернет. В интернете буквально все учреждения государственные, общественные и другие эту тему освещают достаточно подробно. Можно получить информацию как людям, которые имеют доступ к интернету, так и тем, кто даже не имеет.
Юлия Бешанова:
Сейчас реализуется шестая государственная программа. Будет ли седьмая? Какие основные проблемы должны быть заложены?
Владимир Каменков:
Государство уделяет огромное внимание вопросам радиационной безопасности. Благодаря программам, которые прошли, во многом снизили напряженность среди населения ту, которая существовала в первые годы и иногда накручивалась излишне. Ну, была политика такова.
Сегодня мы никуда не уйдем, весь мир очень нуждается в энергии, особенно электрической энергии, поэтому Польша рассматривает возможность строительства атомной электростанции. Не исключено, что и прибалтийские страны приобщатся к польскому варианту или к другому. Посмотрите, как далеко шагнул Китай, сколько у них атомных электростанций – огромное количество. А Южная Корея – почему она в прорыве? Тоже на атомных электростанциях. Япония. Они чуть-чуть приостановили после той трагедии, которая у них была на Фукусиме, но сейчас все возобновили, японцы не беспокоятся и не реагируют сильно. Не говоря уже и о Штатах, где огромное количество атомных – более ста, по-моему, реакторов у них работающих на разных станциях. Россия много имеет и планирует строить. В Турции и в других местах.
Но нужно учесть один момент. Безопасность атомных объектов зависит от персонала, который там работает. Первая атомная электростанция с реактором РБМК [реактор большой мощности канальный – прим. ред.] была построена в Ленинграде – Ленинградская АЭС. Она и сегодня работает, ничего с ней не случается. Потом Смоленская, потом та же Чернобыльская – первый реактор, второй, третий, четвертый был более совершенный, чем первые два-три. Но все зависит от людей, которые там работали, которые ставили этот эксперимент, и почему-то ночью. Ночью обычно делаются нехорошие дела. Первая смена, которая работала, отказалась от постановки этого эксперимента категорически, вторая – согласилась.
