Картины, вазы и слуцкие пояса. Как нацисты вывозили культурные ценности из Беларуси

«Кто изнесет из монастыря, да будет проклят Святою Животворящей Троицею и святыми отцами» – такое послание было выгравировано на Кресте Евфросинии Полоцкой еще в 1161 году. Проклятие в свое время остановило Ивана Грозного, но не совладало с человеческой алчностью. Духовный символ Беларуси, который восемь веков служил оберегом, исчез летом 1941 года из комнаты-сейфа Могилевского обкома партии. А вместе с ним и серебряный и золотой ключи от Могилева, сани Наполеона, трон Екатерины II, сотни старинных икон. Вот список ценностей, который собственноручно по памяти составил уже 22 декабря 1944 года директор местного музея Иван Мигулин. К нему прилагается и акт о стоимости потерь.

Ольга Гаврутикова, начальник отдела Могилевского областного художественного музея имени Павла Масленикова:
Во время эвакуации, под предлогом эвакуации все ценности были погружены. Но нет ни оного документа, где была бы написана точная дата, когда пропали ценности из нашего сейфа. Предположительно в конце июня все и исчезло. Но каким образом – документов не сохранилось. Есть только протоколы допроса директора Микулина.

Список утраченных вещей нужно было передать в Германию для возмещения ущерба. След артефактов растворился во времени. Единственное из довоенной могилевской коллекции, что пока вернулось из прошлого, так это Слуцкое Евангелие. Это было внезапное и не до конца понятное явление. В начале 2000-х, спустя шесть десятков лет забвения, Слуцкое Евангелие ставит вопросы и многоточие в едва ли не историческом детективе – деле без срока давности. Рукописный литературный памятник XVI века до начала войны хранился тоже в музее, вместе с другим антиквариатом. В начале Великой Отечественной из музеев, архивов, институтов национальное достояние белорусов эвакуировалось эшелонами в Россию, Украину. Та же судьба ждала коллекцию Национального художественного музея. В ноябре 1939 года он распахнул свои двери для ценителей культуры. Около 3 000 экспонатов тогда насчитывали его фонды. В организационных хлопотах первого года жизни этого храма искусства работники практически не вели опись и картотеку предметов. Потому произведения искусства растворились в хаосе войны.

Надежда Усова, ведущий научный сотрудник Национального художественного музея Беларуси:
Тут же начался грабеж. Во-первых, войска вермахта, которые вошли действующая армия, они начали грабить. Уже то, что можно было унести в своих ранцах. Они уже вырезали какие-то понравившиеся картины из рам, это все просто паковалось и японские вазы красивые, например, вывозились генералами, офицерами высшими. А после оккупационные власти начали защищаться, говорить, что это все наше. Начались споры уже между самими немцами.

Почти из 3 000 работ на родину вернулось лишь 500. Среди возвращенцев – портрет Станюты, пейзаж Владимира Кудревича. К слову, это единственная сохранившаяся в Беларуси картина импрессионизма. При осмотре здания галереи сотрудники нашли еще три уцелевшие скульптуры. После оккупации, когда в тыловых схронах начали сортировать артефакты, работники Национального художественного что-то смогли восстановить по памяти. Так, например, в Беларусь вернулась вот эта коллекция Радзивиллов. А вот Слуцкие пояса (их до войны в музее было около 40) так и не нашли дорогу домой. 

Надежда Усова:
Доказательств, что это произведение находилось в нашей галерее нет, документальных доказательств нет. Есть только печатные каталоги выставок, где возможны опечатки, ошибки. Поэтому возвращать очень трудно.

Преступления нацистов против культуры до конца еще не оценены. Ими было разрушено 427 музеев на территории СССР, похищено и вывезено в Третий рейх 180 миллионов книг, 13 000 музыкальных инструментов и прочих предметов искусства. По сведениям, полученным из трофейных немецких документов, наибольшую активность в этой деятельности проявлял Оперативный штаб Розенберга. По его инициативе были созданы хранилища на оккупированных территориях. Туда поступали вагоны, содержащие книги, предметы музейных коллекций, архивные документы. Всего было вывезено порядка полторы тысячи таких вагонов с награбленными ценностями. В культурном «заборе» участвовали профессионалы, для них были созданы зондерштабы, которые шли вслед за немецкой армией.

Юрий Бондарь, ректор Республиканского института высшей школы при БГУ:
Культурные ценности возвращаются крайне неохотно. Если проанализировать наш опыт, то не было ни одного факта, чтобы добровольно была возвращена та или иная культурная ценность. В основном это происходит усилиями меценатов, которые выкупают произведения искусства и возвращают на родину, усилиями фондов, которые выполнят ту же функцию, или при условии обмена.

Реституция – возвращение культурных ценностей – сейчас все чаще остается теорией. Как правило, доказательная база хрупка, рассыпается за давностью лет и о бюрократические препоны. Ведь главная проблема – как убедить, что шедевр покинул родину незаконно. Оттого и в мировой практике реституционные претензии – это так называемые вопросы без ответов. Но все же, Беларусь настаивает, что возвращаться – хорошая примета. Сегодня над возвращением историко-культурных ценностей работает в том числе и Генпрокуратура. В уголовном деле по геноциду белорусского народа есть отдельный блок – уничтожение и кража культурного наследия белорусского народа.

Григорий Мишенев, заместитель начальника отдела по надзору за исполнением природоохранного и земельного законодательства Генеральной прокуратуры Беларуси:
Практически полностью была уничтожена система библиотек республики. Библиотечный фонд, который насчитывал в довоенное время порядка 10 миллионов экземпляров. Среди которых находились редкие и старопечатные издания. В частности, только из фондов государственной библиотеки имени Ленина в 1941 году, который насчитывал порядком двух миллионов экземпляров, более полутора миллионов предметов библиотечного фонда было утрачено. Среди них можно отметить такие, как первое издание литовского статута, рукописи белорусского народного поэта янки Купалы, белорусского поэта Максима Богдановича.

В ходе расследования опираются и на документы нюрнбергского процесса. И хоть отсутствие живых свидетелей усложняет работу, многое удается восстановить благодаря воспоминаниям и меценатам. Практически ежегодно в архив музея литературы и искусства поступают новые документы, которые могут стать толчком для очередных поисков. В 2021 году весточка пришла их Германии. На бумагах – история Белорусского государственного еврейского театра. Он был создан в 20-х годах в Минске. Во время военной эвакуации оказался в Новосибирске, где продолжил свою работу до 1949 года. В прибывшей коллекции фотографии актеров, книга с режиссерскими пометками и подробная программа постановок.

Исследовательская работа по выявлению и фиксации раритетов продолжается. При Совете министров создана комиссия по вопросам реституции. Этот орган  координирует поисковую деятельность музеев, архивов и библиотек. Генеральная прокуратура выступила с предложением расширить состав комиссии. Включить в нее практиков: искусствоведов, историков, ученых. Какими будут результаты, покажет время, как показало сейчас. История не может быть переписана, ибо она помнит, в том числе преступления.