Радуница – день общецерковного поминовения усопших в народной традиции восточных славян. Однако военный конфликт в Украине разделил народы не только в политической, но и в духовной сфере, сообщили в программе Новости «24 часа» на СТВ.
О том, как религия подменяет собой военную пропаганду, а память об умерших превращается в оккультизм, расскажет Андрей Лазуткин.
Андрей Лазуткин, политолог:
Расправы над пленными были и в Афганистане, и в Чечне, но не было интернета, чтобы их массово показывать. Первым «культ смерти» как форму пропаганды начал применять ИГИЛ. На одних видео они казнили врагов, а на других – позировали с оружием. И нет разницы, на какую аудиторию это рассчитано – на ислам или христианство. Западные специалисты адаптируют методы раскола к любой религии. Ведь в чем была суть ИГИЛа? Сначала шла ликвидация традиционного ислама, а потом уже ликвидация национальных государств в их границах. И на месте лоскутного одеяла, которым является Ближний Восток, они пытались создать один халифат с одной религией. Когда американцы их туда запускали, они прекрасно понимали, что это спровоцирует резню.
И еще до того, как в Сирии началась гражданская война, игиловцы расправлялись с муфтиями. Это были их главные враги, а не режим Башара Асада. То же самое было в Чечне. Жертвы терактов – это не только милиционеры, чиновники и федеральные войска, это в первую очередь духовные лидеры нормального, традиционного ислама, которых убивали первыми. А потом замещали своими проповедниками, ваххабитами, через которых влияли на молодежь и создавали себе поддержку.
Так вот, то же самое происходило в Украине, только внутри православной религии. Чтобы ликвидировать РПЦ, нужно опереться на людей похожей конфессии, но на маргинальное меньшинство. Дать им власть и уже с их помощью расколоть традиционную структуру. Так они себя ведут сегодня, но давайте вспомним, как они работали на Майдане. Вот вы видите, как из машины достают гробы, на фоне надписи на английском. И дальше начинает петь хор. Это форма воздействия на человека, что-то среднее между похоронами и крестным ходом. С чего они начали свою власть – с гробов – тем и заканчивают. А кто эти батюшки в толпе? Рясы черные и кресты, вроде, православные, но это не церковь Московского патриархата, там были и униаты, и будущие раскольники, которые потом получили государственную поддержку.
Андрей Лазуткин:
То есть внешняя атрибутика остается традиционной для основной массы православного населения – а таких в Украине 80 %. Но содержание другое, там политика. Вот они молятся за убитых активистов, но Майдан еще не закончен. Здесь на кадрах вечер после расстрела. И у толпы происходит уже массовая истерика после пережитого ужаса, когда по людям стреляли снайперы. А толпу заводят несколько сотников, вот один прямо бьется в конвульсиях. И все это под церковный молебен. Поверьте, подействует на любого человека, даже того, кто к религии равнодушен.
Но для чего украинское государство уже после переворота работало с церковью? Потому что дальше им понадобилось проводить АТО на восточных территориях, а там проживает три миллиона православных. И для такой задачи уже не хватало добровольцев, МВД, СБУ, понадобилось подключать армию. А армия в любом государстве – это самая массовая силовая структура. И служат там разные люди и по разным мотивам. Кто-то кадровый военный с советским или российским военным образованием, кто-то срочник, который пришел после Майдана. А кто-то из русскоязычных регионов, ему никакие бандеровцы и западенцы не братья. Вот их надо было отфильтровать, причем вплоть до рядового состава. Это крайне сложная задача.
И тогда в украинской армии ввели должность капелланов – в первую очередь в боевых подразделениях, которые выполняли задачи в АТО. На бригаду было четыре капеллана. По своим функциям это что-то среднее между психологом и контрразведчиком. Они тебе помогут, послушают исповедь, утешат, но потом сдадут командиру как нелояльного. И так в АТО разными методами фильтровали воинский контингент, который воевать не хотел. А всего через АТО с помощью ротации прошло примерно 400 тысяч человек. И что Украина получила в результате восьми лет такой фильтрации? Боеспособную кадровую армию, офицерский состав, который воюет, не задумываясь. Дать им танки и самолеты или подготовить одноразовую тероборону – это гораздо более простая задача, чем обеспечить идейность офицеров.
Андрей Лазуткин:
А потом мы удивляемся, как эта раскольническая церковь оказалась связана с СБУ, почему СБУ сегодня помогает им захватывать храмы УПЦ и организует активистов на митинги под Лаврой. А потому что услуга за услугу. И в чем была выгода участия раскольников в АТО? Это же форма государственной поддержки. Государство берет священников определенной конфессии на довольствие, платит им деньги, а они обеспечивают лояльность. Эту схему придумали Порошенко и его друг Турчинов, который руководил избирательным штабом Порошенко. Это было его главное доверенное лицо, кстати, сам протестант по конфессии. И понятно, что украинским протестантам, которые делали ставку еще на Виктора Ющенко 20 лет назад, было выгодно ослабление главной конфессии. И вот президент Порошенко и Турчинов, глава Совбеза, шли на выборы с опорой на силовые структуры и церковь. «Армия, мова, вера» – это был лозунг кампании.
Правда, украинцы воевать не хотели и выбрали Зеленского. Но это еще раз показывает, что такое западные выборы: когда вы голосуете за кино, которое вам показали по телевизору, а потом вас отправляют в мясорубку. Но тонкая работа рассчитана на старшее поколение. Их надо сломать и переформатировать. А есть те, кого готовили с чистого листа, например, «Азов». Это сплошь молодые люди, себя они считают, например, язычниками. Но что там было на Руси тысячу лет назад, никто не знает, не осталось письменных источников.
Андрей Лазуткин:
Поэтому они играются в скандинавскую мифологию – Вальгалла, валькирии, руны, Один. Это все то же самое, что было популярно у гитлеровцев. И внутри украинских силовых структур это была отдельная секта с собственной религией. Примерно как у немцев был вермахт, и была партийная структура СС. Они все это копируют, и главное, что они взяли у эсэсовцев – это культ смерти, культ мертвых героев, костей, черепов. Начиная с «небесной сотни» и заканчивая нынешней войной, где Украина каждый день теряют по три-четыре таких сотни.
Из последних новостей – в 10 километрах от Киева в заповеднике Быковня отдали под кладбище площадь в 100 гектаров. Это делается не просто так, а перед контрнаступлением, чтобы было где хоронить. Такая площадь – это минимум 200 тысяч могил, по 4 квадрата на одну. А значит, минимум еще на год войны – это признак, что они планируют ее продолжать.
А мы в эти мирные выходные отмечаем Радуницу. И это повод не только убрать могилы родственников, но вспомнить всех, кого нет рядом. А ведь в каждой семье у нас есть и белорусы, и русские, украинцы, татары, все народы бывшего Советского Союза. И вспоминая старшее поколение, которое ушло, иногда думаешь: может и лучше, что они не видят этой войны. Кому как не нам, белорусам, на земле, где погиб каждый третий, знать цену мира.
Это был Андрей Лазуткин и выпуск «Занимательной политологии».
