«Были, конечно, моменты, когда меня обзывали «богомолкой». Игуменья Гавриила, какой вы её не знаете

Новости Беларуси. Вдохновляющая история настоятельницы Гродненского женского монастыря. Как матушка Гавриила сумела возродить обитель и сохранить веру, несмотря ни на что?

Игуменья Гавриила, настоятельница Гродненского Свято-Рождество-Богородичного ставропигиального женского монастыря:
Я не собиралась идти в монастырь, хотя и росла при Жировичском монастыре на глазах у гродненских сестер, потому что они были туда перевезены. Мама была из верующей семьи. Папа был из неверующей семьи. Дедушка пел в церковном хоре, за это его в 1938 году взяли куда-то – и он бесследно исчез. О бабушке Ефимии, маме папиной, я мало знаю, потому что все это скрывалось, и она от него скрывала, иначе тогда они считались бы детьми врагов народа.

Родственники по линии дедушки жили в Гродненской области, Щучинском районе. Поэтому когда мама решила переехать в Беларусь, мы переехали в Гродненскую область. А затем уже перед школьным периодом мы переехали в Жировичи, где нес послушание мамин дядя. Он помог купить домик возле монастыря.

Весь школьный период я прожила в Жировичах. Пять лет из десяти я была старостой. Когда это рассказываешь, то говорят, что невозможно в тот период быть старостой, не будучи ни пионеркой, ни комсомолкой. Такая была какая-то активная, что вот мне это поручали, наш класс всегда был в передовых. Маша Глухова вперед – все за ней.

У нас не было никакого недопонимания между одноклассниками. Были, конечно, моменты, когда меня обзывали «богомолкой», «монашкой» и так далее. Но я это быстро прощала, а с тем, с кем дружила, у нас такого не было.

После мединститута я устроилась в травмпункт. Работала в регистратуре. Я так влюбилась в эту травматологию, в чистую хирургию, мне вообще без медобразования доверяли делать уколы от столбняка, повязки, даже повязки Дезо делала. За мной закреплена потом нейрохирургия – в отделении работала, в операционной, на посту. А потом какой-то внутренний порыв резко буквально – я уехала в монастырь в Ригу.

И я матушке в Риге говорю: «Можно я схожу в город?» Я как бы на сутки приехала, исполнила поручение, Ригу посмотреть. А она говорит: «Еще приедешь, посмотришь». Думаю: зачем мне приезжать еще? Но может быть. Но она меня отпустила. Я приехала (помню, это был март) на каблучках, в беретике. Я не то чтобы модница была, скромно, но так… Через, наверное, месяца три на самом деле приехала и уже там осталась.

Пробыла там почти три года, потом Владыка Филарет меня взял в Москву, к себе в резиденцию. Он тогда был в отделе внешнецерковных связей председателем. И вот я у него четыре года несла послушание – это была большая школа, школа Владыки Филарета. И в этой школе не учиться на «пять» или хотя бы на «четыре» нельзя было. Потому что Владыка Филарет – это та величина, та глыба, это такой человечище.

В начале 1992 года Владыка Филарет обратился к патриарху Алексию, чтобы меня, как имеющую белорусские корни, направить на послушание в Беларусь. И благословил начинать монашескую жизнь, возрождать обитель в городе Гродно. Здесь еще был музей атеизма и религии.

Я захожу, приехала туда в мирском одеянии, костюмчик такой скромненький, но не в подряснике, хоть я уже была и монахиня. Прошлась, и где-то вот на этом месте была смотрительница. Она мне стала жаловаться, что такой Филарет. Пошли разговоры, что он хочет музей забрать церкви, это все неправильно, что музей нельзя разорять.

И я не знаю, каким-то образом вдруг я ей на этом месте говорю: «Вы знаете, а я как раз буду той, которая и будет возрождать этот монастырь». Я еще не знала ничего, но я ей сказала. У меня никакого желания не было. Я когда приехала сюда на эти несколько часов после Иерусалима, после Москвы, там эти золоченые купола, а здесь это март, грязь, обшарпанные стены, где-то дома какие-то, грязь на улицах, эти костелы.

Много было неухоженного, неубранного, только начинались 1990-е годы. Я думаю: «Если даже Владыка мне предложит, ни за что в Гродно не останусь». И когда заслали сюда, тут тоже все мне прямо сердце щемит – ни за что. И вдруг вопреки себе, когда она мне сказала, что самое непосредственное отношение порнография к храму, к музею атеизма имеет, я думаю – нет. Я даже ничего не подумала. Я просто ей сказала, что я как раз буду той, которая и будет здесь возрождать православный монастырь.

Эта обитель, как и, можно сказать, почти все обители Беларуси, своим открытием и возрождением обязана Владыке Филарету, мы благодарны ему. Нам очень тяжело потерять его, такого великого старца, молитвенника. Скорбно очень, но мы знаем, что мы приобрели молитвенника на небе. Я думаю, неслучайно вот эти белые птицы, когда зима, мороз, над кафедральным собором в Минске летали. Орнитологи не смогли объяснить это явление.

Это вот из Италии корзиночки такие. Это из Иерусалима звездочка. Все вместе перемешано. Конечно, больше у меня пасхальных яиц, но есть и рождественские. Это гондола из Венеции. Мои друзья знают, что мне дарить – пасхальные яйца.

Как и Владыка Филарет, люблю белые розы, ландыши очень люблю. Ну и незабудки, хоть они не белые, но все равно. Сирень тоже. И котик у меня беленький. Сейчас Пушинка белая будет, я к ней привыкла.

Мы уже говорили с Аникеевой Мариной Евгеньевной по поводу мороженого «Пушок». Она ведь не будет ничего делать – не делать? Так, а почему? Пушка нет? Ну, пусть мороженое остается. Никто ничего.

Недавно с ней встречались. Я говорю: «Похоже, у меня Пушинка будет». А она говорит: «Так надо что-то сделать, чтобы «Пушинка» назвать». Я говорю: «Пусть она заслужит сначала». Пушок тоже не с первого года. Так с ней определялись. Что-то легкое, воздушную творожную смесь, например, сделать такую сладкую.

У каждого свое видение ушедшего 2020 года. Как я вижу, ничего особенного в Беларуси не произошло в прошлом году, но подул ветерок, буря, которая немножечко очистила стоячую воду. Святой митрополит Филарет Дроздов, мощи его находятся в храме Христа Спасителя в Москве, он говорил так: «Чтобы быть просто гражданами неба, вечности, надо сначала быть достойными гражданами земного Отечества».