Новости Беларуси. Герой этого сюжета тогда — семь десятилетий назад - сражался за господство в воздухе. Их называли «сталинскими соколами». Советские летчики-истребители, несмотря на техническое отставание от немецких ВВС и огромные потери, смогли переломить ход воздушной войны. Какой ценой далось мирное небо, что пели летчики, где танцевали, за что получали даже премии и как вели «свободную охоту», рассказали в программе «Неделя» на СТВ.
Сергей Большаков, ветеран Великой Отечественной войны:
Когда летчика выпускают в самостоятельный полет, у него необыкновенная радость, и непроизвольно начинает там вот мелодию выводить. И я тоже пел. Так на душе легко, так радостно, неописуемо!
Заводить в небе свою любимую «Катюшу» Сергею Ефремовичу удавалось только во время учебных полетов. А вот в первые боевые вылеты в Крыму уже было не до песен. Однажды во время воздушной разведки над Севастополем истребители попали под зенитный огонь. Самолет загорелся. Садиться пришлось среди окопов.
Сергей Большаков:
Двигатель остановился. А я над морем. Тут была линия фронта уже рядом. Мне нужно было перетянуть так, чтобы на свою территорию попасть. Удалось мне дотянуть до берега.
Безупречность осанки не портят ни вес орденов, а их немало, ни время. В свои 90 Сергей Ефремович хоть сейчас готов в полет. В минском аэроклубе как дома. Уже в мирное время руководил им 33 года.
Он перелетал почти на всех самолетах, но первым делом спешит к МИГ-17 — это любимая модель летчика. Реактивный самолет. Такой бы да в военное время. Хотя высший пилотаж авиатор показывал и на Ла-5. С появлением истребителей Лавочкина асы Люфтваффе стали бояться наших летчиков.
Сергей Большаков:
Если они в меньшинстве, они не подлетали. Наши летчики более отважные в этом смысле. Что иногда сколько бы там ни было самолетов противника. А он один, и все равно он пытается вступить в бой...
Один на один в Восточной Пруссии уничтожил вражеский объект и Сергей Ефремович. Хотя задание было прикрывать штурмовиков, летчик-истребитель не побоялся в одиночку пойти на немецкий самолет.
Сергей Большаков:
Пушка, пулемет - все включил и туда - вижу, полетели и все загорелся этот самолет. Прилетел я, командиру не доложил, думаю, еще заругается.
За «проступок», как думал летчик, еще и премию дали — 1,5 тысячи рублей. По тем временам — хорошая зарплата инженера. Только цены во время войны так взлетели, что за эти деньги можно было купить всего килограмм сала или несколько буханок хлеба. На фронте летчикам тратить премиальные было негде и их посылали родным в тыл. Когда наши уже «вели» в воздушной войне, «свободная охота» по наземным целям поощрялась. В одной из «зачисток» пришлось атаковать поезд и наблюдать чудеса немецкого «артистизма».
Сергей Большаков:
Эшелон движется, пыхтит паровоз. По нему стал пулять. Смотрю, задымил. Думаю, все хорошо, нормально. А через какое-то время возвращаюсь этой же дорогой, надо же проверить. Смотрю, а он топает. Надо дело довести до конца. Я несколько вторичных заходов сделал. Ну, и надеюсь, что там уже не до пару было.
На фронте для Сергей Ефремовича год шел даже не за 2, а за 4. Своеобразной компенсацией «за вредность» у летчиков был особый паёк.
Сергей Большаков:
Лучше готовили, у пехотинцев. Что там? Каша, борщ и все. А здесь питание разнообразное, ресторанное, по заказу предварительному. Шоколадку выдавали, ну, и 100 грамм боевых.
Первым делом самолеты, потом танцы. Их устраивали где придется. Танцплощадкой, к примеру, могла стать конюшня. Была у нашего героя и фронтовая любовь. При чем с первого взгляда. Когда в полку летчиков прибыло, жена Сергея Ефремовича, с которой прожили 51 год, сразу приметила новенького.
Сергей Большаков:
А одна вот среди девчат, значит: девочки, белобрысого не трогайте, это мой!
День Победы в 1945 Сергей Ефремович встретил под Кёнигсбергом. 68 лет спустя эмоции не угасли.
Сергей Большаков:
Такой шум, такой гам. Ну, что такое, думаем. Наверное, немцы прорвались. Выскакиваю на улицу посмотреть, а вокруг все этот шум и стрельба в воздух, кричат «Ура!». В чем дело? Конец войне! Ко мне любят приходить особенно на этот праздник. И приглашения специального нет, а все равно придут: «Не можем мы без тебя».