«Моя задача – показать будущего императора не статуей, не иконой, а человеком». Большое интервью Алексея Учителя

Алексей Учитель, кинорежиссёр, в программе «Простые вопросы» с Егором Хрусталёвым.

«Ещё раз повторяю, для меня абсурд заключается в том, что этот человек не видел фильма»
Кадры из х/ф «Матильда».

Егор Хрусталёв:
Насколько мне известно, в Ингушетии, в Татарстане, в Кабардино-Балкарии, муниципальные кинотеатры Кемеровский области – там есть проблемы с показом. У нас, в Беларуси никаких вопросов не возникло. Я хотел это сказать не без гордости, а потом подумал: а почему и чем тут гордиться? Это, вроде, должна быть абсолютно нормальная вещь, правильно?

Алексей Учитель, кинорежиссёр:
Сейчас, действительно, обстановка немножко изменилась. Пугала некоторых безопасность, а теперь вот и министерство внутренних дел дало свои обязательства, довольно серьёзные. И арестована группа, которая называет себя «Христианское государство», которая сделала несколько таких практических не очень приятных акций. И они арестованы. Поэтому произошли изменения, мне кажется, в лучшую сторону. 

Егор Хрусталёв:
Вы нашли для себя ответ? Причина этого шума – конкретно взятая одна особа, которая подняла войну? Скажем, люди из церковного окружения, которые попытались заявить о своём влиянии? Или, всё-таки, надо признать, что есть часть в обществе людей, которые, в общем-то, имеют такие взгляды – это такое общественное явление? 

Алексей Учитель:
Да нет, Вы понимаете, взгляды, безусловно, можно иметь. И даже депутата, которую мы упоминаем – она может иметь своё, чисто человеческое отношение к фигуре Николая II. Это – нормально. 

Егор Хрусталёв:
Вы предполагаете, что она даже влюблена в него? 

Алексей Учитель:
Я думаю, что это так. И ничего в этом ни издевательского, ни плохого я не вижу. Это может быть по-человечески совершенно так. Но, когда этот факт был бы объявлен именно Натальей Поклонской, не более того – тогда, да, я бы выслушал и прислушался, как-то к этому отнёсся. Но, когда с помощью депутатского кресла пытаются запретить, писать во все органы… И, ещё раз повторяю, для меня абсурд заключается в том, что этот человек не видел фильма. И поэтому разговаривать о чём-то другом и вступать в споры – бессмысленно.

«Этот фильм о том, как человек, мучаясь, переживая эмоционально, решает вопрос глобальный для себя»
Кадры из х/ф «Матильда».

Егор Хрусталёв:
Вы в одном интервью сказали, что Вы, работая даже над документальным фильмом, и даже снимая фильм о Виктюке, который, как Вы сами говорили, вымотал Вам все нервы, Вы, всё равно, влюбляетесь в своего персонажа. Вот посмотрите, в «Матильде» несколько персонажей – кого из них Вы больше любите?

Алексей Учитель:
Я всегда люблю всех. Просто каждый человек… Естественно, я прежде всего – я не могу без этого делать кино – я, действительно, влюбляюсь по-человечески просто в двух главных персонажей. Это и наследник, и будущий император, и Матильда Кшесинская. Без этого не может быть никак. При этом у этих людей и могут быть, и они есть – определённые человеческие, как достоинства, так и недостатки. И поэтому мне это интересно. Но, в принципе, этот фильм – я это не раз говорил – этот фильм не о любовной интрижке. И, во-первых, я считаю, что эта любовь была искренняя, глубокая, обоюдная. Но это, так сказать, моё право так смотреть. И, кстати, со мной согласны довольно многие. Но, мне кажется, что это, прежде всего, фильм о том, как человек, мучаясь, переживая эмоционально, пропуская всё через себя, решает вопрос глобальный для себя – это любовь, некая свобода человеческая и долг, и огромная страна, которой он должен править. И вот это для меня было самое интересное. 

«Мученическая смерть, которую пережила царская семья, и они стали святыми – это называется страстотерпец»

Кадры из х/ф «Матильда».

Егор Хрусталёв:
Я видел лишь, естественно, тизер к фильму. Но там, по-моему, звучит такая фраза: «Царь может себе позволить всё, кроме любви».

Алексей Учитель:
Да. 

Егор Хрусталёв:
Вот посмотрите, есть очень много людей, в том числе, конечно, и царь, которые не имеют права формально позволить себе любовь. Но в этой ситуации получается, что сильное, счастливое, прекрасное чувство является чем-то вроде болезни, трагедии, катастрофы?

Алексей Учитель:
Ну, нет. Это, во-первых, не всегда, мне кажется. Просто есть, условно говоря, бытовая любовь, а есть, которая окружена тем же ореолом, скажем, царской семьи, определёнными устоями, обязательствами. И это, конечно, закладывается в голове. И я думаю, что и у наследника. Моя задача и, как мне казалось, это – самое интересное для зрителя: показать будущего императора не статуей, не иконой, а человеком, который может, как и мы все, чувствовать и переживать. Основная претензия к фильму – не к фильму, а, как бы, к тому, что там отражено – только в одном. Если, например, брать церковь – это то, что Николай II – святой, как и вся царская семья. И поэтому нельзя вторгаться в его частную жизнь. Это – абсолютно неправильно, не мной это установлено, во-первых, а… Я уже, извините, но расскажу всё, что я теперь понимаю и знаю, но мученическая смерть, которая, действительно, ужасная смерть, которую пережила царская семья, и они стали святыми – это называется страстотерпец. Это – особая категория святого именно за мученическую смерть, а не за свою жизнь. Поэтому и всеми историками, и даже церковными всеми правилами вся жизнь открыта. И я – не первый, кто брался показать образ последнего императора российского.

«Самое страшное – это власть. Потому что власть – это управление людьми»
Кадры из х/ф «Матильда».

Егор Хрусталёв:
О чувствах и о самых главных переживаниях, о которых говорится в этом фильме. Вот власть и слава – это такие искушения, которые выпадают не всем, но их даже сложно сравнить с теми искушениями, которые выпадают очень многим. Можно с этим справляться? Или это, в общем, такой необратимый процесс, с которым ни один человек… Не в состоянии из него выйти не изменённым? 

Алексей Учитель:
Нет, я убеждён, что, если человек по-настоящему талантлив, скажем, если брать сферу искусства, то никакая слава не может испортить его, скажем так. Могут быть какие-то отдельные всплески, но принципиально это невозможно, или этот человек не так гениален, скажем, в этом направлении. Если говорить о власти, то она портит многих. И мы знаем многочисленные примеры этому. Не знаю, мне очень трудно говорить об этом…

Егор Хрусталёв:
А, выбирая из двух зол, что страшнее, по-Вашему, для человеческой натуры: власть или слава?

Алексей Учитель:
Я думаю, что, всё-таки, самое страшное – это власть. Потому что власть – это управление людьми. И власть над людьми. И от этого зависят судьбы людей.

«Она именно призывала его отказаться от короны, очень хорошо, может быть, понимая, чувствуя этого человека»

Кадры из х/ф «Матильда».

Егор Хрусталёв:
Полюбить Николая Александровича. Всё-таки, она полюбила – вот это называется «обаяние власти», «обаяние рода» – немолодого человека. Всё-таки, она полюбила будущего царя.

Алексей Учитель:
Матильда призывала будущего императора отказаться от короны. И, если б уж она так сильно хотела власти и просто быть, назовём это ужасным словом, любовницей при этом, фавориткой – это тоже могла быть такая ситуация. Но она именно призывала его отказаться, очень хорошо, может быть, понимая, чувствуя этого человека. И, наверное, предчувствуя, что это, может быть, может привести к каким-то событиям и не совсем приятным.

«Вели переговоры с Кирой Найтли. Поиск актрисы был очень долог»
Кадры из х/ф «Матильда».

Егор Хрусталёв:
Я, готовясь к нашей встрече, посмотрел пару документальных фильмов. И вот говорят о том, что стандарт балерин в то время был совсем другой. И Матильда, по сравнению с нынешними балеринами, была такая пышненькая. И, в общем-то, скорее, в нашей ситуации танцевала бы в кордебалете или в каких-нибудь другого рода танцах.

Алексей Учитель:
Я думаю, что и в кордебалете бы уже не танцевала. Это проблема была, проблема. Во-первых, проблема была, как актрисе найти определённую балетную дублёршу, потому что у нас есть несколько балетных сцен. Их немного, но они есть. И совместить это всё. И поиск актрисы был очень долог. Очень долог.

Егор Хрусталёв:
Кира Найтли должна была играть?

Алексей Учитель:
Ну, мы вели с ней переговоры и очень много пробовали актрис, естественно, российских, и, по-моему, даже из Беларуси были. То есть, мы поиск вели такой очень широкомасштабный. И голландские актрисы приезжали, и английские. И Вы очень правильное слово сказали: «Химия». Ведь выбираешь не просто талантливую и хорошую, или, скажем, только красивую актрису, а что-то другое должно произойти. И вот – это факт – я уже начал съёмки. Мы начали съёмки со сцены, где нет Кшесинской, которой было не так много. И была актриса, скажем – первый запасной. Как бы, на тот момент, она была лучшей. Но, тем не менее, я чувствовал, что это – не то. Вот этой «химии» не существовало, особенно это было важно с партнёром, замечательным немецким актёром Ларсом Эдингером. И вот неожиданно возникла польская актриса, совсем молодая. 

«Когда Ларсу Эдингеру начали клеить бороду, мы увидели, что он удивительным образом похож на Николая»
Кадры из х/ф «Матильда».

Егор Хрусталёв:
А насколько верно то, что изначально Николая должен был сыграть Даниил Козловский?

Алексей Учитель:
Нет, это не совсем так. Мы пробовали тоже многих актеров, в том числе, и Данилу Козловского, но немножко другая информация. Я Ларсу Эдингеру предлагал другую роль – немецкого врача, доктора Фишера. Это – правда. А путём, когда он приехал на «грим и костюм», то, что мы называем. И, когда ему начали клеить бороду, мы увидели, что он просто удивительным образом похож на Николая. Немножко более высокого роста, но это для кино не так важно. А актёрски он, конечно – не только на мой взгляд – он гениальный актёр театра и кино.

«И эта любовь повлияла на то, в какой стране мы живём сейчас»
Кадры из х/ф «Матильда».

Егор Хрусталёв:
Все люди знают историю, все знают, чем закончилась судьба Николая. В общем-то, наверное, фильм подразумевает трагедию, трагический финал. И те, кто смотрят, понимают: «Господи, это всё закончится ужасно».

Алексей Учитель:
В моей голове существовала вот такая безумная параллель, которую я почему-то держал во время всех четырёх лет, пока мы делали этот фильм. Вот эта именно любовная история и, вообще, все вот эти несколько лет, о которых мы рассказываем, в конце XIX века, мне кажется, это – прямая параллель. И всё очень именно в тот момент произошло, и так оказалось в дальнейшем, и эта любовь повлияла на то, в какой стране мы живём сейчас. Вот я для себя… Ну, это не буквально, но, тем не менее, это так. Это так. Потому что тогда произошла цепь случайных каких-то мистических событий, которые очень повлияли на то, что Николай II стал императором, взошёл на престол. Ведь этого могло не быть. Даже независимо от любовной истории с балериной Кшесинской. 

«Это будет история путешествия трёхдневного, такое своеобразное роуд-муви, когда в автобусе стоял гроб с Виктором (Цоем)»

Егор Хрусталёв:
Я самый первый билет на документальное кино купил в пору своей студенческой юности на фильм «Рок». Я был поражён, как одним планом можно было снять фактически клип. Я слышал, что Вы собираетесь снимать снова фильм о Цое. 

Алексей Учитель:
Я снимал и Виктора, и в разных ситуациях, и на гастроли даже ездил в Вильнюс с ними. Было много всяких моментов интересных. А, когда случилась эта трагедия, и он погиб в автомобильной катастрофе, я выезжал туда и разговаривал со следователем, и с водителем автобуса «Икарус», в который врезался Виктор на своём «Москвиче». И с тех пор меня не покидала мысль рассказать больше о Цое, но через водителя «Икаруса», который вот ехал совершенно спокойно, и вдруг его жизнь категорически изменилась. Его не посадили, ничего, но он никогда не слышал, кто такой Цой, и вдруг это всё на него свалилось. И, действительно, это будет история путешествия трёхдневного, такое своеобразное роуд-муви, когда в автобусе стоял гроб с Виктором, и в автобусе сидели все близкие ему люди: и сын, и жена, и любовница, и музыканты. И вот трёхдневное это путешествие и будет основой этой картины.