Наталья Щукина, заслуженная артистка Российской Федерации, в программе «Простые вопросы» с Егором Хрусталёвым.
Для того, чтобы расплакаться, о чём должна подумать актриса? Представить самое обидное, что происходило именно с ней? Не войти в роль, не представить боль своего персонажа, а самое обидное, что происходит с ней? Насколько это верно, по-Вашему?
Наталья Щукина, заслуженная артистка Российской Федерации:
Тоже по-разному. У всех по-разному. Я так заплакать не могу. Я не могу на съёмочной площадке или в театре представить там что-то, потому что я в этот момент совершенно нахожусь в других обстоятельствах. И мне надо на какое-то мгновение… Я сейчас, скажем, сосредоточена на разговоре с Вами, если я захочу заплакать, вспомнив какие-то свои – мне надо время, чтоб погрузиться в эти обстоятельства. Это займёт просто время. А потом, может быть, сейчас они во мне не вызовут такие сильные эмоции. Всё равно, опять же, кто-то может представить, я – нет.
Я это делаю технически, я просто не буду выдавать секрета.
Мне кажется, что артист – это лицедей, он не должен задействовать… Безусловно, мои роли сотканы из меня, но есть ремесло, есть всяческие приспособления. Я не имею в виду там какие-то – есть сейчас слёзные карандаши, и ко мне на съёмках часто подходят гримёры, если мне надо плакать, они подходят и тихонечко говорят: «Вам помочь? Карандашик есть». Но мне это не требуется, к счастью. Но я, как бы, всегда умела это делать. Я вам скажу, что в жизни, со своим мужем я пользуюсь иногда этой техникой.