Дмитрий Хворостовский о Беларуси: Чистый воздух, тишина, птицы, лес и чистота. Удивительная чистота! И культура людей

Новости Беларуси. На неделе президент наградил художественного руководителя оркестра «Виртуозы Москвы» Владимира Спивакова орденом Франциска Скорины. В Беларусь маэстро приехал с фестивалем «Владимир Спиваков приглашает». А почетным гостем музыкального форума стал всемирно известный - как его называют - золотой русский баритон - Дмитрий Хворостовский. С ним ведущий программы «Неделя» на СТВ поговорил в перерыве между выступлениями.

Дмитрий Александрович, вы же, если не ошибаюсь, когда-то давно, в юности, начинали с рок-музыки, даже, по-моему, играли в рок-группе. Сегодня вы известны, как величайший оперный певец. Как такая метаморфоза могла произойти?

Дмитрий Хворостовский, народный артист России:

Ну с кем не бывает. Каждый человек пробует, тем более, я же не пробовал быть каким-то ученым, инженером. В принципе, профессии-то родственные. А рок-музыкой каждый мальчик увлекается или девочка. Рок-музыка или популярная музыка. Я не был исключением.

А сейчас слушаете рок-музыку или все-таки этот классический репертуар?

Дмитрий Хворостовский:

Да я все слушаю. В принципе, к рок-музыке я немножко охладел. Но мой спектр музыкальных интересов достаточно широк, и даже есть небольшие знания.

А как вы вообще относитесь к смешению жанров? Да, вот оперные певцы часто сегодня на эстраде выступают. Вам это понятно?

Дмитрий Хворостовский:

Ну я же этим тоже занимаюсь, правда же.

Говорят, что вам в свое время предлагала Мадонна выступить вместе, это правда?

Дмитрий Хворостовский:

Я никогда не любил Мадонну. Вот поэтому отказался.

Как вы считаете, современная опера – это все-таки элитарное искусство, либо есть еще возможность массового зрителя как-то повернуть?

Дмитрий Хворостовский:

Вы знаете, стоит пробовать посвящать в оперу как можно большее количество народа. Даже если это будет один или два человека из пяти, десяти, двадцати тысяч, сидящих на концерте, это будет все равно хорошо, потому что опера – это классика, это классический жанр. А классика, и классическое искусство делает людей лучше. Это делает людей гуманнее, красивее, лучше. Заставляет и позволяет людям любить друг друга, расти. И пока существует классическое искусство и любовь к нему, никогда не будет воин. А это самое главное.

Многие современные постановки сегодня пытаются эпатировать публику. Даже классическое произведение пытаются переделать. Вроде бы публике это понятнее. Как вы к этому относитесь?

Дмитрий Хворостовский:

Я считаю, что это не очень профессиональные ответвления что ли, потому что в принципе настоящее оперное искусство – это удивительный синтез многочисленных жанров и, конечно, количество и возможности экспериментов совершенно необычайны. Очень многие современные театры за неимением нормально, хорошо поющих людей, то есть звезде, которые адекватно исполняют музыку и способны исполнять эту музыку. Потому что большинство той музыки, которая написана в девятнадцатом, в начале двадцатого века нужно хорошо учиться, чтобы быть по-настоящему талантливым, чтобы это нормально, хорошо, адекватно исполнять. Не имея подобных артистов, не имея больших бюджетов, они начинают вытворять на сцене чудеса для того, чтобы привлечь публику потому, что это чисто коммерческие, что ли, ответвления. Поэтому люди эпатируются, приходя, но тут же устают потому что, мне кажется, настоящее оперное искусство заключается, прежде всего, в прекрасном пении.

Современное оперное искусство – это часть шоу-бизнеса мирового. Здесь деньги решают все?

Дмитрий Хворостовский:

Я, понимаете, человек не новой, а старой формации. И я уверен, что деньги не решают все. Потому что вот сам процесс творчества, когда ты увлечен творчеством, и когда вокруг тебя создаются такая атмосфера, когда есть у тебя коллеги, которые с тобой занимаются творчеством на сцене, тогда деньги здесь не причем.  Но дело в том, что этим людям надо есть и пить, соответственно, им нужно платить хорошо. Поэтому этот жанр становится все более и более коммерческим. Но в результате он становится младшим братом-изгоем или сестрой более популярных жанров. Как это ни странно. И это очень печально.

Вы как-то сравнили жизнь оперного певца с жизнью профессионального спортсмена. Что, действительно, пение так экстремально?

Дмитрий Хворостовский:

Пение, конечно, очень энергоемкий процесс. Физически емкий процесс, который, конечно, в общем, предполагает определенные физические данные, большие данные.

То есть даже тренажерный зал?

Дмитрий Хворостовский:

Это, смотря в каком случае. Но бывает. Очень много, часто поют больших людей. Но те люди, которые не очень большие, конечно, они должны следить за собой, быть сильными людьми. Это жанр сильных людей. И духом, и физически.

А когда вы были в последний раз в Беларуси, и с какими вещами у вас Беларусь ассоциируется? Может быть, пять!

Дмитрий Хворостовский:
Знаете, в последний раз я был на природе, был на ваших озерах, в совершенно удивительных, уникальных местах. Чистый воздух, тишина, птицы, лес и чистота. Удивительная чистота! И культура людей. Потому что люди, все зависит от людей. И каждая из встреч моих с белорусской публикой, в принципе, всегда приносила большую радость. С самого первого раза.