«Богу нравится, когда человек шутит. Он сам – шутник великий». Святослав Ещенко о религии, Задорнове и секрете ведущего корпоративов

Святослав Ещенко, юморист, актёр театра и кино в программе «Простые вопросы» с Егором Хрусталёвым.     

Егор Хрусталёв, ведущий:
Вы только что отыграли – я не знаю уж, как Вы называете – спектакль, концерт. По-моему, всё-таки, это – спектакль. Уникальная история – о Вас, если что-нибудь попытаться прочитать, уж не знаю, правда это или нет, что Вы, действительно, абсолютно давно не едите мяса. И, при этом…

Святослав Ещенко, юморист, актёр театра и кино:
И, при этом, плохо выглядите. Как такое может быть?

«Писал стихи о Боге, меня в православном журнале печатали»

Егор Хрусталёв:
И, при этом, ещё, ну, так написано, что Вы – кришнаит?

Святослав Ещенко:
Кришнаит – наверное, это очень высокое звание. Я с детства, вообще, интересовался не просто едой, сном и какими-то развлечениями. Мне всегда было интересно, как Вселенная устроена, кто над этим всем стоит. Я изучал разные религии. Видимо, в силу, наверное, легкомыслия, что ли, своего, я, на сегодняшний день, не могу себя причислить к какой-либо религии. Я, всё-таки, вольный казак. И я пришёл к выводу, что нельзя себя загонять в какие-то религиозные рамки, вообще. Потому что Бог – он вне рамок. Он может в одно время посылать одного пророка, в другое время – сам приходить под видом кого-то. И всё время давать какие-то немножко разные духовные учения. Люди создают из этого религии, церкви. Говорят: «Только наше учение правильное». А он разными путями ведёт, поэтому для меня… Я просыпаюсь и всё время жду: сегодня – такой путь, завтра – такой путь.

Егор Хрусталёв:
Я знаю, как выглядят кришнаиты. Вы когда-нибудь вот так облачались, как можно их увидеть, скажем, в художественных фильмах, в литературе?

Святослав Ещенко:
Я не только облачался. Я ещё раз говорю: я пробовал разные направления. И в церковном хоре пел в одно время в Воронеже. И мои стихи… У меня вдохновение, прорыв такой был – я писал стихи о Боге, меня в православном журнале печатали.

Егор Хрусталёв:
Вас, говорят, в 7-ом классе чуть не отчислили из школы за то, что Вы стали проповедовать слово Божье?

Святослав Ещенко:
Учение Христа, да. В 7-ом классе я прочёл Библию. Причём, её было очень сложно достать тогда. Причём, я просил папу: «Достань!» Папа – член партии, художественный руководитель филармонии воронежской. Он говорит: «Я не могу. Меня выгонят из партии, если сейчас я пойду там где-то искать Библию». В церкви её невозможно было купить. Представляете, как интересно? То есть, буквально недавно, казалось бы. Как быстро меняется мир. В церкви невозможно было купить Библию. Это запрещалось.

Егор Хрусталёв:
На Вас бабушка повлияла?

Святослав Ещенко:
Бабушка очень сильно на меня повлияла. Но она повлияла на меня, скорее, своей безусловной любовью. Потому что она, как бы я ни хулиганил, как бы я ни доводил её до слёз, она меня безумно любила. Вот это, собственно, и есть божественность. Это – безусловная любовь. И она при этом – не могу сказать, что была какая-то религиозная фанатка. Она меня молитвам научила. Просто у нас икона есть, специально писанная для дворянского рода по бабушкиной линии. Она передаётся от отца к сыну. И она, втихаря, молилась. Она у неё была спрятана.

Егор Хрусталёв:
Эта икона сейчас у Вас?

Святослав Ещенко:
Эта икона сейчас пока в квартире, где жил мой папа. Он недавно скончался, к сожалению. Она год будет там находиться, потом она должна перейти мне.

Егор Хрусталёв:
Посмотрите, какой уникальный момент. Только что я видел Ваш спектакль. Вы шутили. Иногда – немного на грани. Переодевались. В общем, вели себя, как клоун. При этом, наш с Вами разговор – несколько минут мы говорим о духовности.

«Господь выполняет все наши желания абсолютно. Но в тот момент, когда они нам уже не нужны»

Святослав Ещенко:
Я не виноват, это Вы начали.

Егор Хрусталёв:
Насколько, по-Вашему, эта профессия – фактически шута, клоуна – и духовность могут соприкасаться и совместимы?

Святослав Ещенко:
Я могу сказать, что любая профессия может соприкасаться, если человек… Как бы, его дело – правое. Я абсолютно уверен в том, что Богу нравится, когда человек шутит. Он сам – шутник великий. Вы никогда не замечали, что Господь выполняет все наши желания абсолютно. Абсолютно все наши желания. Но в тот момент, когда они нам уже не нужны. Почему он так делает? Потому что он до конца не хочет терять душу, которая завязла в этом материально мире, в этой компьютерной игре. У меня есть номер «Геймер Боря» – когда геймер абсолютно потерялся в реальной жизни и ему всё кажется виртуальной игрой. Собственно, всё это – виртуальная игра. А Господь нас, всё-таки, хочет повернуть к реальности, которой мы не замечаем. Я вот горжусь, например, такой шуткой, которую мне Бог послал. Когда мой тамада говорит, что некоторые гости подарили конверты пустые. Люди смеются. Я говорю: «Да-да-да, я – тамада опытный. Я это дело сразу определяю. Если человек дарит конверт с деньгами, у него тоска в глазах. А, если дарит пустой конверт – у него глаза радостные, но бегают».

О секрете номера «Тамада»: «Я могу и за кулисами это заложить. Но я это делаю на сцене незаметно»

Егор Хрусталёв:
Но в Вашем номере «Тамада» – у Вас, вообще, немного реквизита. Вы бабушку показываете, Вашего панка знаменитого. Но, если это – не профессиональная тайна, что Вы засовываете себе под щёки, когда играете своего тамаду?

Святослав Ещенко:
Это – мистика! Просто щёки раздуваются, я ничего туда не засовываю. Туда можно засовывать, на самом деле, какие угодно шарики. Это могут быть орехи.

Егор Хрусталёв:
Я думал, это – орехи.

Святослав Ещенко:
Это может быть от погремушек что-то такое, не очень яркое, не жёлтое, чтобы это не светилось. Телесного цвета. Может быть, красненького, может быть, тёмного чего-то такого. Но Вы заметили, как я это делаю? Или, всё-таки, это – какой-то фокус? Потому что я стараюсь… 

Егор Хрусталёв:
Нет, когда номер закончился, и Вы уходили за сцену, а я был в таком ракурсе, что Вы что-то…

Святослав Ещенко:
Какой Вы хитрый, Вы ракурс выбрали.                 

Егор Хрусталёв:
Но как они там оказались…

Святослав Ещенко:
Это – минимум выразительных средств. Казалось бы, ничего особенного, я могу и за кулисами это заложить. Но я это делаю на сцене незаметно. И многие говорят: «А как Вы это делаете?» Вот это не видно, это – фокус.             

«Вёл концерт новогодний для Пенсионного фонда, который с Нового года закрывался»

Егор Хрусталёв:
Вы сами когда-нибудь были тамадой на свадьбе?

Святослав Ещенко:
Да, безусловно. Конечно. Это – моя профессия. Всё, что связано с разговорным жанром, с речью, с шутками.

Егор Хрусталёв:
Это – сложнее, чем провести концерт, всё-таки? Отыграть собственный концерт сольный?

Святослав Ещенко:
На концерте я, по крайней мере, знаю, чего ожидать, в любом случае. Всё-таки, на свадьбе, на корпоративе как-то непредсказуемо всё. Бывают рзные курьёзные случаи, бывает, что тяжело, тяжёлая публика. А бывает, что так хорошо идёт, что просто вот купаешься реально в этом. Есть определённые секреты. Очень важно, когда ты ведёшь свадьбу или корпоратив, зацепить людей. Вот что-то такое. Ведь ведущий, который приглашённый… Если он, например, знает коллектив хорошо, там ему легко, если это – свои какие-то люди. А, когда ты приходишь, тебя пригласили, ты совершенно не знаешь этих людей, но тебе нужно шутить – очень сложно. Поэтому всегда стараешься находить что-то такое, что близко людям. У меня были разные случаи. Я вёл концерт новогодний для Пенсионного фонда, который с Нового года закрывался.

Егор Хрусталёв:
Невесело было, наверное.

Святослав Ещенко:
Им было совершенно невесело. Они должны были сокращать сотрудников. Но при этом они решили провести новогодний корпоратив. Ко мне подошёл директор Пенсионного фонда, трясущимся голосом сказал: «Вот такая у нас невесёлая ситуация. Но Ваша задача – всех развеселить». Я понял, что у меня ничего не получится. И вдруг я заметил молодого человека, который, единственный, был в белом пиджаке, в чёрной рубашке и в таком полосатом галстуке. И тёмных штанах. Но в такой же одежде был и я. Я думал, что я – единственный буду так ярко выглядеть, в белом пиджаке. А он вот – самый молодой сотрудник – тоже был в белом пиджаке. И я тут же понял, чем я их смогу раскрепостить. Я вышел и сказал, что был нелёгкий год, что грядут непростые времена. Но, тем не менее, Новый год. Но самое главное счастье, которое сегодня произошло – я нашёл своего младшего брата, которого много лет искал. Я подошёл к нему, обнял (заранее узнал, как его зовут), говорю: «Дима, брат!» Говорю: «Сфотографируйте нас, я брата…» И все оживились, и вечер пошёл после этого. То есть, они поняли этот тонкий юмор.

О Задорнове. «Многие говорят, что он был скрытным, но для меня он был совершенно открытым человеком»

Егор Хрусталёв:
Как Вы считаете, какова роль шута в истории? Есть немало произведений, где шут – единственный, кто говорит правду. А вот в историческом процессе? Из того, что происходило, были ли, по Вашему мнению, такие шуты, которым позволительно было говорить правду?

Святослав Ещенко:
Как говорит история… Опять же, мы же не знаем историю до конца, её же переписывают. Там, да, как-то роли шута приписывается такое серьёзное значение.

Егор Хрусталёв:
Я бы поговорил даже о современной истории, потому что от нас недавно ушёл Михаил Задорнов, которому позволительно было говорить вещи, которые, в общем, мало кто себе мог бы сказать из политиков. Хотя, они были очень острые. Вы дружили, насколько мне известно?

Святослав Ещенко:
Вы знаете, его взаимоотношения с правительством… О роли шута я до конца не знал, потому что сейчас совершенно разные, противоречивые мнения по этому поводу существуют. Даже не хочется их озвучивать. Хотя, это интересно для людей, которые занимаются конспирологией, понять – почему он вдруг стал шутить про американцев? Он до этого этого не делал. То есть, говорят, что был госзаказ, чтобы издеваться над Америкой. И он очень это искусно делал. Но, опять же, это всё – домыслы. Мы же не знаем, как было на самом деле. Мне он такого не говорил. Хотя, при этом, я бывал во всех его квартирах, со всеми его родственниками знаком: с первой женой, со второй женой, с дочкой, с мамой. Я ещё застал маму. То есть, я был в Риге у него, я был в Юрмале у него, я был у него в Москве. Он совершенно был такой человек… Многие говорят, что он был скрытным, но для меня он был совершенно открытым человеком. И очень просто общался. Он мог приехать без приглашения, позвонить, сказать: «Я мимо твоей дачи проезжаю. Ты на месте?» «Нет, меня нет». «Эх, жаль. Ну, ладно». То есть, вот как-то так. И, конечно, одни светлые воспоминания, на самом деле.

«Меня на роль шута никто из правительственных деятелей не назначал. У меня даже звания нет»

Егор Хрусталёв:
Если вернуться в философском смысле к разговору о том, какую роль может сыграть шут? И почему в самые жестокие времена шутов не казнили?

Святослав Ещенко:
Шуты же были при дворе. То есть, они знали характер, изменчивое какое-то состояние настроения царя, правителя. И в какой-то момент они даже, как психологи могли действовать. Потому что работа-то правителя очень непростая. Я не могу рассуждать на эту тему, Вы меня простите, потому что меня на роль шута никто из правительственных деятелей не назначал. У меня даже звания нет заслуженного артиста, не то, что там каких-то квартир, которые иногда правительство дарит кому-то, театры дарит. То есть, я совершенно не в этой теме, абсолютно.

«С трагической миной». Как дедушка учил Ещенко монологи читать

Егор Хрусталёв:
В детстве я был свидетелем того, как моя бабушка отчитала ребёнка, который смеялся над больным человеком. И она ему сказала: «Над стариком можешь смеяться, а над больным – нет. Потому что стариком-то ты точно будешь, а вот заболеть нельзя». Каково это, по-Вашему: смеяться над старостью? Это значит, что мы смеёмся над своим будущим?

Святослав Ещенко:
То же самое мне говорил мой дедушка, Царствие небесное. Он был украинец. Собственно, фамилия мне от него досталась. И, когда он узнал, что я иду в театральный… А прежде, чем поступить в институт на театральный факультет, я уже вёл в филармонии концерты. То есть, до института. Такой ранний я был. Папа меня заставлял, с 11 лет на сцену выгнал. Я уже вёл концерты и рассказывал рассказы Чехова, исполнял со сцены Зощенко, потому уже у меня появились эстрадные монологи. А дедушка мой – он был инженер-строитель, из Донецкой области, с хутора. Очень с юмором был всегда. Один раз я к нему приехал, он говорит: «Слышь, я переживаю сильно, что ты вот в эту профессию…» Я говорю: «А что? Почему ты переживаешь?» «Да будешь издеваться, смеяться там над больными людьми, над «каличками». Я говорю: «Дедушка, ну, а как Райкин?» «Он негодяев высмеивал» Я говорю: «А почему ты считаешь, что я не буду» «Если так будешь, то добре. Тогда садись, я тебе расскажу, как правильно монологи читать». Я был в шоке, никогда такого не было. «Ты ж помнишь, как я рассказывал, когда был в трудовом ополчении, когда был репрессирован и когда был на войне, как я голодный был неделю? Я всегда рассказывал с трагической миной, а всем смешно». А он, действительно, так юморно рассказывал. «А вот, как мой тесть – твой прадед – рассказывает: сам смеётся, остальные сидят, молчат. Вот так нельзя». И он первым моим педагогом. С трагической миной. То есть, серьёзно надо рассказывать.

О Беларуси. «Я бы здесь жил, честно говоря»

Егор Хрусталёв:
Я знаю, что у Вас в марте – целый ряд концертов в городах Беларуси. Мы будем рады Вас видеть. И я искренне благодарю Вас за Ваше время и за те истории, которыми Вы поделились так, словно у Вас – небольшое выступление.

Святослав Ещенко:
Спасибо. Я ещё несколько слов хотел сказать о белорусском зрителе. Я бы здесь жил, честно говоря. То есть, я обожаю эту землю, я обожаю памятники архитектуры, мне всё здесь очень нравится. И очень добрые люди, очень весёлые зрители.

Егор Хрусталёв:
Они отвечают Вам, наверняка, такой же любовью.

Святослав Ещенко:
Какая-то такая любовь у нас.