Что станет результатом Брексита в отдалённой перспективе никто обсуждать не берётся. Какой смысл, если не ясны даже ближайшие последствия выхода Соединённого Королевства из ЕС? Одно, впрочем, вполне очевидно: голосовали на недавнем референдуме в пользу суверенной монархии и против польских сантехников.
Черчилль сказал как-то, что в Королевстве нет антисемитизма потому, что англичане не считают себя глупее евреев. По правде говоря, знаменитый ценитель сигар и коньяка не прояснил ситуацию, а напустил туману. Почему тогда в ходе двух мировых войн в Англии не часто, но случались немецкие погромы? И почему сейчас изо всех иностранцев, что обжили Остров, самыми ненавистными стали поляки – ведь не из-за комплексов истинных британцев, правда?
Есть подозрение, что Джон Булль вовек никого выше себя не ставил, в особенности – по уму.
Тем не менее, всю прошлую неделю из Соединенного Королевства приходили известия о так называемых «преступлениях ненависти». Это не погромы ещё, но вполне себе разминка перед ними. В Лондоне исписали гадостями местный польский культурный центр. Причем слова были подобраны настолько обидные, что премьер Кэмерон потом лично обещал пострадавшим покровительство и защиту.
Иоанна Млудзинска, глава польской Ассоциации культуры:
Если переводить на приличный язык, там было написано: «Убирайтесь вон!» Мне кажется странным, что выбрали для такой атаки именно поляков. К счастью, это единичный случай пока. Не сталкивались прежде с подобным. Казалось, нас соседи из числа прочих граждан никак не выделяют!
Удивительно это ещё и потому, что поляки – не самая заметная из переселенческих общин. Численностью, к примеру, они уступают индийцам. Поляков около миллиона. Но образом жизни, одеждой, и вообще всем своим «габитусом» от англичан они отличаются меньше, чем арабы или креолы с Ямайки. Вот и бандитского подполья у выходцев из Жечи Посполитой нет, в отличие от чёрных и мусульман. Может, ещё и поэтому их выбрали в жертвы. Как самых безответных.
Маргарет Бейнарович, соседка Ассоциации польской культуры:
Ничего подобного в последние 50 лет на Острове не случалось. Не видела бы сама – ни за что не поверила! Англичане казались гостеприимными и никак свое отношение к нам прежде не проявляли.
В британском Бостоне, маленьком и тихом тёзке американского Боcтона, поляков с литовцами много: 10 тысяч на 65 тысяч населения.
Иммигранты говорят, что прежде злобы по отношению к себе не наблюдали. Их самих, кстати, не смущает, что английского на бостонских улицах теперь будет заметно поменьше, чем литовского и польского. Город считался эталоном и символом евроинтеграции, которая научила травоядно уживаться орла, тельца и льва. И вдруг именно Бостон установил на голосовании по Брекситу всебританский рекорд: 76% потребовали выхода из ЕС.
Ига Пачковска, жительница Бостона:
Люди здесь словно ждали, будто после референдума мы моментально испаримся. И вот они проснулись 24-го, а поляки всё еще здесь. Непорядок! Все в бешенстве.
Славомир, житель Бостона:
Думаю, что, уходя из ЕС, Британия делает огромную ошибку. Хотят ограничивать миграцию: ладно, а с нами что будут делать? Вышлют?! А тех, кто попытается проникнуть, будут в Ла-Манше топить, да?
В этом есть что-то вроде национального аутизма: приезжие никак не поймут, что пироги с цеппелинами могут кого-то раздражать. Ведь они вкусны, а мы сами – просто славные люди. Как может всё это не нравиться туземцам? Оказывается, может.
Мариус, выходец из Литвы, житель Бостона:
Иммиграция – большая проблема для Англии, факт! Многие приезжают не работать, а сесть на пособие и жизнь прожигать. Кстати, из-за этого британцы в каждом приезжем видят негодяя. А к нам начинают относиться с тем же презрением, с каким относились до вступления моей родины в ЕС. А ведь скоро и сами англичане будут не в ЕС и на своей шкуре такую дискриминацию ощутят!
Проблема, по правде говоря, совсем не в поляках. Они случайным образом выбраны радикал-англичанами в качестве объекта ненависти.
На самом деле, здесь оказалось всего тоньше, и потому порвалось. Беда как раз в общем кризисе национальных государств, которые трансформируются не разбери-поймешь во что.
Первый-второй-третий миры, действительно, состояли из многочисленных родин. Этим родинам полагалось хранить верность, служить им, любить их и обихаживать. Где-то лет 30 тому начали формироваться глобальная метрополия и глобальная же периферия. Первая отжимала из второй жизненные соки, изымала самый талантливый, перспективный, жизнеспособный человеческий материал.
Патриотизм как идеологическая конструкция был упразднён.
К стране проживания полагалось относиться так: «Где хорошо, там и родина». Но сито, отцеживающее лучших, оказалось слишком частым и крупным. Экономическая адаптация мигрантов перестала поспевать за полноводностью миграционных потоков. Это как если бы в пресловутые бассейны школьных учебников всё текло бы, да не вытекало.
И тут вот выяснилось, что глобальные земляне без родин сформировались ещё не вполне. Какое-то смутное чувство, по нынешним временам – атавистическое, словно аппендикс, ещё привязывает человека к стране, языку, истории, ландшафту. Опять же, к оттенкам небесной сини и к травным ароматам в ветерке.
И это смутное чувство резко обостряется, когда наступают смутные или скудные времена.
Поляки англичанам здесь только ненароком под руку подвернулись. Зря «польский сантехник» стал символом евроинтеграции.
Британцы, в общем, возражают не против глобального сита, но против диаметра яйчеек. Ведь островитяне снимают сливки, а хотели бы – сливки сливок. Брексит, он не отменяет упразднения национального.
Просто в глобальной метрополии пытаются устроить ещё одну выгородку, ещё один уровень сепарации. Нам, по правде говоря, здесь болеть не за кого. При любом раскладе нас рассматривают как тех, кто останется по внешнюю сторону забора-сепаратора, за который попадут только лучших из нас. Лучшие умы, мускулы, голосы и так далее. Причем попавшие за ограду немедленно перестанут быть нашими.