«Мы путались в горах, мы были необстрелянные». Воины-интернационалисты о сложностях на войне в Афганистане

Новости Беларуси. Память 10 погибших воинов-афганцев, уроженцев здешних мест, сегодня чтят в музее памяти в Молодечно. Он появился по инициативе воина-интернационалиста Игоря Арабея. А с недавнего времени носит звание народного. Сегодня здесь встречаются бывшие сослуживцы. Правда, о том, что служили в одной дивизии, Александр Крачковский и Александр Вороной узнали много лет спустя, рассказали в программе «Центральный регион» на СТВ.  

Александр Вороной, воин-интернационалист:
Мама у меня была преподавателем белорусского языка и литературы в школе. Когда я уходил в Афганистан, она еще была атеистом. Когда я пришел из Афганистана, она была глубоко верующим человеком, полностью седой. Писал. Уже в конце службы, перевалило за 2 года, я решил написать на белорусской мове. Естественно, пришел ответ на чистой белорусской мове. Это было непередаваемое ощущение, даже не знаю, как это передать. Душа аж прыгала. 

Александр Крачковский, воин-интернационалист:
Я не хочу рассказывать, что, поскольку мы были обученное подразделение, мы там были героями, это не так, было всякое. Сразу понесли большие потери, не потому, что мы что-то не так сделали, а потому, что мы были неопытными бойцами и попадали в довольно такие сложные ситуации, не определяли, где свой, где чужой. Мы путались в горах, мы были необстрелянные. Одно дело – на полигоне, когда ты стреляешь по мишеням, а другое дело, когда душманы, ведь тоже не дураки. И если кто-то скажет, что они не умели воевать, то это далеко не так. Они в горах вклинивались между нашими частями, открывали огонь и уходили. И мы зачастую иногда в темное время суток стреляли друг по другу, не разбирая, где кто находится. Мы были молоды, нам было всего по 18 лет. Конечно, немножко мы и боялись. Не то что немножко, мы боялись. Задача была занять господствующую высоту, но, как оказалось, она уже была занята душманами, и при ее штурме, там не совсем штурм был. Они просто из техники расстреляли высоту. И при подходе случилось столкновение с душманами, и у нас зампотеха убило. Пуля пробила ему горло. И он просто на глазах у солдат истек кровью. Это был ужас, одно дело – на полигоне стрелять в мишени, а другое дело – когда ты видишь истекающего перед тобой командира или товарища, совсем по-другому начинаешь смотреть на происходящее. Не то чтобы нам было страшно и так далее. Не хочу сказать, что мы ожесточались. Просто относились более серьезно и более ответственно к тому, чему нас учили.

Игорь Арабей, председатель районной организации общественного объединения «Белорусский союз ветеранов войны в Афганистане»:
Я попал в 998-й артиллерийский полк 201-й мотострелковой дивизии, это северный Кундуз, наш дивизион располагался в охранении боевом, то есть мы охраняли наш гарнизон. Это примерно как 9-я рота, сторожевые заставы. 24 человека, три орудия, пушки-гаубицы Д-30, личный состав. У нас соответствующий участок дороги, своя территория, направление. Мы охраняли и обеспечивали продвижение колонн, чтобы функционировало у них это все передвижение, снабжение промышленного комплекса тогда Афганистана. Я год прослужил уже офицером, то есть опыт был. И когда я приехал туда, оказывается, не то. Учили одному, а реально жизнь вносила коррективы. Конечно, я прислушивался к солдатам. Хорошо, там были старшие товарищи, опытные. Те же солдаты, уже дембеля, которые опыта набрались, они пыл наш и остужали, что успеешь еще навоеваться. Смотри, береги себя, мы прислушивались к их советам. Солдат старшего возраста или срока службы над солдатом брал негласно шефство. Когда офицеры шли, я об этом не знал, но комбат, когда отправлял, всегда подбирал двух командиров, говорит, что ты мне за лейтенантом присматривай, молодой, юный, без него лучше не возвращайся. Поддержка, это мы потом уже все поняли. Задач было много, спали 5-7 часов, постоянно служба, дежурства. Выпускали в день 20-50 снарядов. А их надо было привезти и разгрузить, обеспечить, это тяжелая, рутинная работа.

Александр Вороной:
Я ездил по дорогам от Кушки до Кандагара, там бетонка, правда, очень убитая, но бетонка. Когда еще пустыня была, это было самое тяжелое, потому что там пыль, зимой были немного дожди. Иногда даже снег выпадал, но сразу таял. Летом очень тяжело там было. Я ездил на «Урал-375», края капота не видно было из-за такой плотной пыли. Молодой был, просто к жизни относился. Уже когда там – да, очень тяжело было. Когда проходишь через зеленку, очень тяжело было. И обстрелы, и все такое. После зеленки начинался мандраж. Было такое, что даже на педали газа нога прела, потому что дрожало все тело. Но проходило.

Александр Крачковский:
Вот с такими штуками лучше не встречаться, это прыгающая мина, она выпрыгивает на метр от земли и разрывается, поражая все вокруг осколками. Эта мина итальянского производства, мы их называли «итальянки». Они имели свойство противотранспортного действия, подрывая транспорт не на первой колонне, а настолько, насколько ее накачает воздухом машина, проходя через нее, и взрываться она могла на второй, на пятой, от второй до пятой машины, в зависимости от того, сколько у нее колес. Обнаружить ее в каменной местности практически невозможно. Потрогай ее руками, она выполнена из пластмассы, простой миноискатель ее не возьмет, и щуп тоже не может ее определить. Как правило, душманы пользовались ими, усилив ее, и закладывали снизу ящик тротила. Взрыв был такой силы, что машину не только разрывало в клочья, но и соседние тоже разрывало, нанося большой урон нашей живой силе и технике. А вот то оружие, которое я когда-то увидев, у меня слеза накатилась на глаза. Я сам разведчик, год прослужил в отдельном разведвзводе, и когда к нам попало вот это вооружение, оно осуществило перелом сражения в горах. Это называется ручной гранатомет «Муха». Компактный, маленький, очень, удобный, стреляет всего на 400 метров, в горах это самое нужное. Их брали по две штуки на всякий случай, поскольку они были очень удобные. У нас было и другое вооружение, подствольный гранатомет, но это было самое эффективное. Можно было поразить как технику противника, так и огневые точки, которые располагались в горах.

«Готовы вы защитить теперь, когда Родине вы нужны». Воспоминания воинов-интернационалистов о войне в Афганистане – подробнее здесь.