Новости Беларуси. Одна из тем уходящей недели – работа комиссии ICAO в Минске. Что смотрели, куда ездили, с кем общались и как реагировали на факты, которые и не думала скрывать белорусская сторона?
Об этом в программе «Неделя» на СТВ расскажет директор Департамента по авиации Министерства транспорта и коммуникаций Артем Сикорский.
Евгений Поболовец, СТВ:
Как специалисты ICAO объясняли свой столь долгий прилет? Ведь могли прилететь гораздо раньше, уже три месяца прошло с момента инцидента.
Артем Сикорский, директор Департамента по авиации Министерства транспорта и коммуникаций Беларуси:
Да, именно в день прилета прошло три месяца со времени этих событий. До нас они посетили Польшу, Литву, хотя мы первыми их пригласили в Минск, именно белорусская сторона. Еще 23 мая, видя, что ситуация абсолютно политизируется, нами было сделано заявление, и мы пригласили экспертов ICAO, чтобы провести всестороннее, объективное, транспарентное расследование. Все это время они собирались и, как по их заявлению, хорошо, что они через три месяца приехали, потому что бюрократические процедуры в самой этой международной организации достаточно длинные и сложные. Сначала они собирали факты удаленно, находясь в Монреале. Мы пересылали документы, наша страна наибольший пакет документов предоставила, это более 52 пакетов документов – видеофайлов, аудиоматериалов.
Евгений Поболовец:
Куда ездили специалисты ICAO, с кем встречались, общались, какие документы запрашивали? Что их интересовало?
Артем Сикорский:
Во-первых, надо отметить большую открытость нашей стороны. Они в первый день встретились с представителями межведомственной рабочей комиссии, которая создана при Департаменте по авиации. В нее входят представители МВД, погранкомитета, МЧС, Министерства обороны и других. Они могли задать вопросы всем членам этой рабочей группы. В принципе, никому вопросов не задали, был только один вопрос в сторону пограничного комитета. Пограничный комитет достаточно четко, подробно, с предложением всех доказательных материалов объяснил миграционные процедуры, которые были осуществлены в отношении пяти пассажиров, которые решили остаться в Республике Беларусь.
Евгений Поболовец:
Это странное поведение специалистов ICAO, потому что уже проходила информация, что они не встречались с Протасевичем, они отказались общаться с нашими диспетчерами, которые и вели переговоры с командиром борта. Почему такое поведение? Почему такая реакция?
Артем Сикорский:
Не скажу, что они отказались от общения с диспетчерами. Они общались. Но не со всем составом, кто работал в этот день. Фактически мы предоставили всю рабочую смену, всех тех диспетчеров, которые были в этот день, даже не управляя этим воздушным судном, не работая с этим воздушным судном. Но вся эта рабочая смена находилась. Они разговаривали только с руководителем полетов. Он свои решения принимал в соответствии со всеми международными инструкциями, которые в полной мере отражены во всех наших национальных документах. С этим руководителем полетов они встретились, поговорили, мы предлагали встречаться с другими диспетчерами, однако они сказали, что из тех ответов, которые они получили, им этой информации было достаточно.
Евгений Поболовец:
Было ли общение с командиром борта этого самолета?
Артем Сикорский:
Они рассказывали, что у них было общение с командиром воздушного судна. Мы попросили предоставить нам это интервью либо посодействовать в интервью с командиром воздушного судна. А также мы их попросили, чтобы они предоставили нам данные объективного контроля с борта воздушного судна с приложением процедуры изъятия данных из борта, потому что есть определенные международные действия, процедуры, кто, как может распечатать, как наносилась эта информация.
Буквально через неделю после посадки в Минске такая же посадка была в Берлине. Мы говорим: хорошо, почему при тех же событиях у вас до сих пор нет отчета и вы не предоставили международной общественности данные по этой ситуации? Это раз. Во-вторых, почему вы туда не выезжали? И многие другие вопросы. Почему тогда для того, чтобы забрать пассажиров и обеспечить все процедуры, пригнали другой борт? Забрали пассажиров, а этот борт оставили в Берлине, чтобы в соответствии со всеми международными процедурами изъять данные со средств объективного контроля с борта воздушного судна. Хотя и были фейки, что мы чуть ли не удерживали этот борт, не давали ему вылететь, мы предоставили всю объективную информацию.
Например, был фейк. Тот факт, который мы им сказали. Так, вы расследуйте до конца. Майкл О’Лири и другие заявляли, что мы не давали связаться с компанией Ryanair. Мы предоставили фамилии людей, с кем общались, и о чем общались. Все это задокументировано и с аудиозаписью. Пожалуйста, смотрите. Наша открытость, наша уверенность в нашей правоте, которая подкреплена всеми необходимыми доказательствами – видеоматериалы, аудиоматериалы, документы – поставила их врасплох. Почему? Потому что посещая Литву, Польшу, у них было уже определенное сформированное мнение, и вдруг, когда мы начали не только доказывать свою правоту, но и ставить вопросы перед ними, вся их теория в их голове полностью разрушилась. Потому что мы давали больше пояснений про эту ситуацию, больше фактов, чем они имели.
Знаменитая история, что на этом борту были пять сотрудников КГБ, спецслужб, они именно этими словами обозначали. Мы дали данные этих пассажиров. Пожалуйста, вы можете позвонить. Дали, как из зовут, их номера, вы можете с ними связаться. Они отказались от этого общения. Они отказались от общения с Протасевичем, и непонятно почему, хотя в их программе изначально это общение было записано. Пообщавшись с представителями погранкомитета, они сказали: нам понятны ваши миграционные процедуры, поэтому мы потеряли смысл общения с пассажирами этого борта. Может быть, потому что все стало слишком очевидно?
Евгений Поболовец:
Можно ли сейчас говорить о каких-то промежуточных итогах этого расследования? Какими будут дальнейшие действия белорусской стороны?
Артем Сикорский:
Если говорить об итогах расследования, то самое важное, я уверен, что нам удалось объяснить, что это в первую очередь надо уже для безопасности всей гражданской авиации. Ведь если такие события повторятся вновь либо будут продолжаться вопросы политизации гражданской авиации, либо она будет вмешиваться в какие-то интриги, это приведет к очень серьезным последствиям. Во всей этой ситуации было важно, как отреагировать. Мы уже со временем понимали, что это была хорошо выстроенная провокация, но провокаторы выдали себя на том этапе, когда они слишком рьяно стали поститься в интернете, социальных сетях.
Евгений Поболовец:
Тогда еще не было расследования, но уже были версии.
Артем Сикорский:
Еще самолет не успел коснуться взлетно-посадочной полосы, уже началась определенная активность. Протасевич еще в автобус не успел зайти, уже писался факт о его задержании. Каком задержании? Где это было доказано? Когда мы показали все видеоматериалы, как он спокойно вышел из автобуса, проследовал к терминалу, спокойно прошел авиационную безопасность, а в это время интернет уже кричал, что его задержали. А если бы мы сказали – окей, мы не реагируем на эту провокацию, мы думаем, что это провокация, эффект был бы еще сложнее. Сказали: ребята, вы получили информацию, не отреагировали. Поэтому я считаю, что в этой ситуации все наши службы, специалисты по авиационной безопасности, кибербезопасности, специалисты из диспетчерского состава, все те, кто принимал волей-неволей участие в этой ситуации, действовали абсолютно верно. А эти провокаторы просчитались.
Артем Сикорский:
Мы очень быстро перестроились. Мы больше начали работать по восточному вектору, по южному, чтобы восполнить тот дефицит, который, к сожалению, сложился из-за непродуманных действий наших европейских партнеров. Мы понимаем, что для нас это, безусловно, важный рынок, важное направление европейское. Мы очень рассчитываем, что горячие головы остынут и все вернется на круги своя. Но в этой обстановке, которая у нас сложилась… Вы видите, авиакомпании свои полеты не остановили. Они летают, мы выполняем все показатели. Нам даже иногда самолетов не хватает. Мы не сокращаем персонал, не срезаем заработную плату людям. Никаких эффектов, которые они хотели получить ради того, чтобы заставить людей ненавидеть, не получилось. Получилась другая реакция, они получили другую реакцию. Для людей вдруг снялись маски. Они увидели все это омерзительно-пакостное лицо тех негодяев, которые придумывают против нас санкции, ведь они в первую очередь ударили не по мне лично. Они ударили по людям, нашим простым гражданам. Этими санкциями они нарушили фундаментальный принцип – право человека на свободу перемещения, передвижения. То есть даже этим они нарушили.
Евгений Поболовец:
Вы сказали, что это была спланированная провокация. С чьей стороны? Из ваших слов получается – с европейской?
Артем Сикорский:
Конечно. Не могу говорить все детали этого процесса – есть тайна следствия, я могу просто говорить те факты, которые были приведены. Они доказывают, что это была фактически провокация с той стороны. Потому что если бы мы проводили какую-то специальную операцию либо еще что-то, это выглядело бы все совершенно иначе.
Евгений Поболовец:
Давайте вернемся к ICAO. Вся информация, что вы озвучили, – мне более чем понятно. Какова у них реакция в итоге? С какими мыслями они уехали к себе домой?
Артем Сикорский:
Мне, к сожалению, тяжело залезть к ним в голову. Я понимаю, что у них мысли, когда они прибудут в Монреаль, могут переформатироваться. Но мы должны основываться всегда на фактах. Группа называется ICAO – группа установления фактов. Так вот более жесткий фактор, чем видео-, аудиодоказательства, письменные объяснения, отчеты, акты и другие письменные документы – это и есть самое настоящее доказательство. Все остальное – это гипотезы, версии и так далее. Поэтому мы и попросили их: ребята, дайте нам объективные данные, контроль для того, чтобы нам закончить наше расследование, поставить все точки над i.
Те, кто вводили санкции, сейчас, я надеюсь, потратят время, прочитают этот отчет. А может не захотят тратить свое время. Может, для них и так все понятно. Цели людей, которые вводили санкции, не связаны никак с вопросами безопасности. У них четкие, понятные цели – рейдерский захват белорусского рынка. Им надо, чтобы здесь было выжженное поле, на которое они придут и на котором будут работать. Это уже всем понятно. Мы как специалисты это понимаем. Если бы не было того давления, которое на нас оказывалось в 2019 году в виде шести проверок, постоянно провокаций, давления, ничего бы этого не было. Мы накануне всех этих событий четко видели, как себя ведет Европейское агентство по безопасности полетов. Многие вещи сейчас стали более объективно понятны, потому что на тот момент мы не понимали, что за суета там творится. Сейчас, когда время прошло, можно спокойно анализировать и понимать, что все это было не просто так.
Я думаю, что ICAO примет решение только о том, необходимо ли усовершенствовать какие-то международные стандарты либо нет. И это будет отражено в их отчете. Я не думаю, что они скажут: правы эти или не правы эти. Самое главное, что мы хотим, – чтобы была дана четкая, понятная оценка действиям всех лиц, которые принимали участие. Если вы видите с нашей стороны нарушение аварийного плана, скажите, что мы нарушили. Если вы видите с нашей стороны нарушение стандартов, скажите, какой стандарт мы нарушили. В настоящее время об этом даже разговора нет. Поэтому я думаю, что на выходе будут такие рекомендации, надо что-то там регулировать или не надо.
