В программе «Простые вопросы» с Егором Хрусталевым певец, музыкант, композитор Николай Носков.
Николай Иванович, добрый вечер. Большое спасибо, что нашли возможность встретиться, пригласили к себе домой. В первую очередь позвольте от лица, наверное, всех Ваших белорусских поклонников поздравить Вас и с прошедшим юбилеем, и с рождением внучки. Должен Вам сказать, что это потрясающее зрелище – Вы в отличной форме.
Николай Носков, певец, композитор:
Спасибо.
Эта Ваша программа – «6:0» – в общем, Вы ведете с большим счетом.
Николай Носков:
Игра с судьбой, да. Пока 6:0.
Скажите честно: спорт, совсем здоровый образ жизни? Или все-таки гены?
Николай Носков:
Это гены в основном, конечно.
Я всю свою юность занимался спортом: и легкой атлетикой, и парашютным спортом.
Вообще, в советское время была такая прекрасная вещь, как ДОСААФ, то есть любой пацан мог пойти и заниматься и подводным плаванием, и прыгать с самолета, и боксом заниматься, и легкой атлетикой.
Мне кажется, в советское время все-таки люди, которые отмечали 60-летний юбилей, так здорово не выглядели.
Николай Носков:
Я вспоминаю отца своего. Он ушел рано, в 53. Но я, когда на него смотрел, то я видел такого уже пожилого мужчину.
Я читал, что Ваш отец отчасти или полностью цыган.
Николай Носков:
Был. Но он не полностью, кровей много там.
Но Вы чувствуете в себе немножко желание «ой на нэ на нэ»?
Николай Носков:
Нет. Я вообще не люблю цыганскую музыку.
Не просыпается, ничего не бурлит?
Николай Носков:
Нет. У меня в характере ничего такого нет. Если бы чистая кровь перешла, то я понимаю…
Подскажите, такой вопрос, который, наверное, интересует, любого человека, который задумывается о возрасте. По-вашему мнению, чем отличается жизнь в 60 лет от жизни в 50 лет?
Николай Носков:
Это вообще две огромные разницы. Когда было 50, я к этому относился как-то даже с юмором каким-то, а в 60 у меня столько событий произошло за прошлый год. И мама ушла, и внучка родилась, и у меня седьмой десяток пошел. И эти все события, они, конечно, говорят о том, что возраст достаточно приличный. И 50 от 60 отличаются тем, что надо больше следить за здоровьем.
А что касается работы? Мы к Вам приехали, прервали Вашу работу в студии. Вы стали работать больше, меньше? Вы трепетнее ко времени своему относитесь?
Николай Носков:
Я работаю сейчас, как подорванный. Я делаю такой рок-фанковый альбом, юбилейный, в котором будут роковые композиции. Будут три композиции, которые написал квартет «Магнетик фэнтези», с которым я постоянно работаю. Они сами пишут свою музыку, основанную на старославянских вещах. И на концертах это проходит на «ура», то есть большая редкость, когда квартет сочиняет сам. Обычно они этого не делают, потому что считают, что они обучались просто играть на инструментах, они исполнители, а не композиторы. Дело в том, что у меня уже публика привыкла слушать и слушает такое слияние эстрадной мелодики с роковой подачей и в то же время такое изложение симфоническое.
Я читал, что Ваш альбом, когда Вы впервые попытались совместить и этномузыку, был неоднозначно воспринят. С одной стороны, очень хвалили, с другой, в общем-то, издевательских слов Вам немало услышать довелось.
Николай Носков:
Если ты хочешь получить быструю популярность, то, конечно, ты должен делать, что называется, мейнстрим – то, что сегодня популярно. Но в этом есть проблема – оно сегодня популярно, а завтра нет. Это одна сторона. Я не люблю в общем течении плыть. После того, как я выпустил альбом, в котором были песни «Паранойя», «Снег», «Я тебя люблю» – то, что людям нравится, все думали, что я и дальше пойду сочинять паранойи и прочее.
«Паранойя» была очень зажигательной песней.
Николай Носков:
Зажигательная, но в тот момент на меня нахлынуло лирическое совершенно настроение, я еще больше увлекся поэтами серебряного века. Сквозь этих поэтом я увлекся и этой эпохой – она мне интересна стала. И посредством этого влияния у меня и родился альбом. Все думали, что я дальше продолжу грохотать рок-н-роллом.
Все-таки прошлое, слава «Парка Горького»…
Николай Носков:
Вы понимаете, не каждому музыканту удается из того русла, в котором ты был когда-то, сменить совершенно настроение и в то же время остаться успешным. Это все зависит от того, насколько твое внутреннее состояние может передать честно то, что ты хочешь выразить.
Скажите, Вы не ходите ни на какие телевизионные шоу, Вы даже ушли из программы «Главная сцена», которая приносит всем славу. Вы пишите альбомы, долго их готовите, при это все равно оставаясь очень востребованным и любимым артистом. Это происходит специально или случайно?
Николай Носков:
Конечно, человек, который пишет музыку и песни для людей... Я же не пишу их для себя просто в стол.
Музыкант тогда будет для публики интересен, когда в его музыке будут высвечиваться его корни.
Если в тебе, музыканте, в твоей музыке нет твоих корней, тогда это, в общем-то, как цветочек в проруби – его носит от берега к берегу. Потому что без корней ничего не имеет смысла по большому счету, потому что я могу написать очень много песен в англоязычном таком понимании, не вложив туда вообще ничего от того, что есть моя культура. А моя культура – Чайковский, Прокофьев, Рахманинов.
При том, что у Вас консерваторского, даже элементарного музыкального образования нет.
Николай Носков:
Да нет вообще никакого.
Николай Иванович, Вы согласитесь, что это очень особенная ситуация
Николай Носков:
Музыка для меня – философия.
Было бы более разумно, если бы вот я разговаривал с человеком, который всю жизнь занимался классической музыкой, который, в общем-то, выступает в лучших московских залах консерваторских, мало путешествовал заграницей. Вы как раз-таки быстрее других должны были стать, скажем, англоязычным, американизированным музыкантом. А Вы, наоборот, говорите сейчас о корнях, пишите на стихи поэтом серебряного века. Кто на Вас произвел такое впечатление? Оно не бывает просто так. Кто-то же должен бы Вам про это рассказывать.
Николай Носков:
Вы думаете?
Была ли няня своя, как у Пушкина, мама… Вы же почему-то должны были это полюбить.
Николай Носков:
Не знаю, ничего такого не было. Я просто всегда чувствовал в себе именно эти корни. Скорее всего, это кровь отца и матери. Мама у меня всю жизнь пела. Когда дома собирались компании, она пела русские народные песни. Она пела таким по-настоящему по-русски, у меня где-то тоже тембральность ее, голосом сыпучий такой, как я называю, голос от земли. Она пела очень душевно. Я помню, я зачарованно стоял и слушал, меня это очень сильно трогало. Скорее всего, это. А дальше самообразование.
Я все народные песни слышал от мамы. Отец приносил очень много пластинок, на которых было очень много народных песен. Хотя родители совершенно обычные, рабочая семья.
В общем-то, очень необычная должен я Вам сказать.
Николай Носков:
Что-то такое божественное, здесь объяснить совершенно невозможно.
Был тот момент, когда Вы поняли, что у Вас есть какой-то дар?
Николай Носков:
Я не знаю.
Со мной в детстве творилось что-то невообразимое: я и запирался один в чулане в темноте, орал на каком-то тарабарском языке...
...ходил в порт, там сухогрузы, ходил туда, чтобы меня никто не слышал, там краны орут, я стоял на берегу реки и орал, как скаженный. Я очень стеснялся петь для компании, но для себя я орал до такой степени, что в транс входил в какой-то.
Скажите, как Вы считаете, превратности судьбы, личные переживания, человеческие душевные метания, они отражаются в том, какой у человека голос?
Николай Носков:
Конечно.
Врать невозможно. Сразу слышно певца, который врет. Именно по его голосу.
Николай Иванович, наверное, весь год Вы будете выступать с программой «6:0».
Николай Носков:
Да-да.
Мы ждем Вас и в Минске с этим концертом. Что бы Вы назвали самым удивительным в этой программе? Есть ли что-то, что называется, «не ждали»?
Николай Носков:
Понимаете, я же живу во времени, то есть какое время, такая у меня и музыка. Поэтому этот альбом для многих, может быть, откровенно будет жестким. Там есть и тексты очень жесткие, и состояние такое надорванной души что ли. Кто открыл во мне такого лирика, они чуть-чуть будут удивлены.
Большое спасибо за то, что нашли время на эту встречу. Будем жать Вас в Минске. Здоровья всему Вашему семейству. Спасибо.
Николай Носков:
Спасибо большое.