Эльчин Сафарли, писатель, в программе «Простые вопросы» с Егором Хрусталёвым.
Егор Хрусталёв, ведущий:
Вы – один из самых читаемых писателей.
Эльчин Сафарли, писатель:
Говорят так, да.
Егор Хрусталёв:
Насколько мне известно, свою первую книгу «Сладкая соль Босфора» Вы написали на русском языке, но я не знаю, как остальные. Вы пишете изначально на русском? Или на другом языке?
Эльчин Сафарли:
Я пишу на русском. Бабушка у меня была русская. И моё владение этим языком – не самое плохое, я думаю. Конечно, очень сложно становится с годами писать на русском языке. Объясню, почему: я живу в стране, в городе, где не говорят на русском. И языковая группа – тюркская, которая очень отличается от славянской языковой группы. Поэтому испытываю некоторые сложности. Но я не стесняюсь спрашивать. И хороший редактор у меня, который мне помогает в каких-то оборотах. В остальном, конечно, мне не очень сильно редактируют. К счастью. И говорят, что я неплохо владею языком.
О том, почему не считает себя писателем
Источник фото: instagram.com/esafarli
Егор Хрусталёв:
Как Вам эта формулировка – «инженер человеческих душ». Её приписывают Сталину. Хотя, на самом деле, это сказал Юрий Олеша.
Эльчин Сафарли:
Если я Вам скажу, что не задумывался об этом: инженер я человеческих душ или нет, Вы поверите?
Егор Хрусталёв:
Кшиштоф Занусси сказал, что это, вообще, неправильно. Категорически нельзя художников, тем более, писателей называть инженерами.
Эльчин Сафарли:
Я не могу сказать, не хочу брать на себя такую ответственность, что я отражаю то, что происходит в душах моих читателей. Это слишком, мне кажется, ответственно. Я могу сказать только то, что я делаю дело, которое люблю. Я даже писателем себя не считаю.
Егор Хрусталёв:
А кем Вы себя считаете?
Эльчин Сафарли:
Я себя называю всегда рассказчиком историй, storyteller. Это – не желание снять с себя ответственность. То, что я – не писатель, соответственно, не судите строго. Нет. Во-первых, вся моя жизнь сознательная, сознательный возраст – это тесное взаимодействие с людьми. Я люблю людей. И до сих пор учусь их принимать такими, какие они есть. К чему я это говорю. Мне очень важно взаимодействие с людьми. И, мне кажется, писатель – вопрос в контексте статуса – он немножко отдаляет себя, или, не приведи Господи, ставит себя выше человека обычного, как говорят, простого смертного. А мне хочется быть всегда с человеком наравне. Потому что я считаю, что, во-первых, любой успех быстротечен, любой статус. А человеческое – оно единое. И для меня не то, что важно быть человеком, а, во-первых, нужно воспитывать всегда в себе человека. Это – о другом. Мне хочется максимально быть близким к людям. Потому что в моей жизни был период, когда я думал о том, что… Во-первых, я часто устаю от людей – бывает такое тоже, как и у всех. Я думаю – ну всё, нужно как-то завязывать, профессия у меня камерная, могу и не общаться. А потом я понимаю, что, в принципе, без людей всё бессмысленно. Уединение – это прекрасно. Но страшно, когда не к кому возвращаться из этого уединения. И мои встречи с читателями, моя работа с книгами ещё больше меня приближает к человеку. Учит его принимать таким, какой он есть. И я ещё больше люблю человека.
О женщинах
Источник фото: instagram.com/esafarli
Егор Хрусталёв:
Ваши книги читают и любят многие – и мужчины, и женщины. Но, если посмотреть, к примеру, читательскую конференцию или просто обложки Ваших книг. На обложках, вообще, только женщины. На конференциях, в большинстве своём, безусловно, женщины. Вы готовы признать то, что основным Вашим читателем, безусловно, является…
Эльчин Сафарли:
Мне кажется, что женщина – абсолютно удивительное создание. Во-первых, оно – единственное создание, в котором может биться два сердца. Это уже – такая уникальность женщины. И способность женщины к бескорыстной любви – мне кажется, немногие мужчины этим обладают.
Егор Хрусталёв:
Мужчине очень сложно понять, что чувствует женщина.
Эльчин Сафарли:
А нужно ли?
Эльчин Сафарли:
Мы никогда не узнаем, что она чувствует во время любви. Мы никогда не можем понять, что женщина чувствует во время родов. Но у Вас есть несколько произведений, вообще, написанных от имени женщины.
Егор Хрусталёв:
Да, есть.
Эльчин Сафарли:
И Вы пытаетесь, как бы, эту ситуацию изменить. Но Вы – не первый из писателей-мужчин, которые пытались это сделать. Но что, по-Вашему, больше всего мужчин отличает от женщин? Это – вот эта удивительная интуиция или, всё-таки, чувственность?
Эльчин Сафарли:
Нет, мужчина тоже может быть чувственным. Очень. Просто не говорить об этом. И не писать, если он творческий человек, так много об этом, как женщина. Мне кажется, мышление отличается, конечно же. У женщин оно более эмоциональное. Вообще, вся женщина – это эмоциональный контекст. Если мы, например, будем брать с Вами астрологию – даже у женщин, как у женского рода, и мужчин, как мужского рода – разным планетам подчиняются. Мужчины – это Солнце. Луна – это женская энергия.
Егор Хрусталёв:
Я думал, что мы – Земля, а они – где-то Юпитер или Сатурн.
Эльчин Сафарли:
Да нет, всё гораздо проще. Мне кажется, женщине просто нужно, чтобы её слышали. Не слушали, а слышали. И внимание. Всё очень просто.
Егор Хрусталёв:
Так что же нас больше всего отличает?
Эльчин Сафарли:
Мышление. Женское – оно более эмоциональное.
О раннем творчестве
Источник фото: instagram.com/esafarli
Егор Хрусталёв:
Колоссальное количество Ваших историй приблизительно выглядят так: это – разбитое женское сердце, и Вы рассказываете о том, как перестать жить прошлым.
Эльчин Сафарли:
Это уже – вне того, женский род или мужской. Моё раннее творчество, на самом деле – оно для меня на данном этапе достаточно непонятно. Мне было 23 года, когда я начинал писать эти истории, даже книгами не хочу называть, но вырывается периодически, потому что так называют – «книги», «писатель». Скажу Вам такое откровение: я даже их перечитывать не могу. Каждый раз, когда книги переиздают новым тиражом, к автору обращаются, говорят: «Вы хотите что-то дополнить, изменить? Будет дополнительный тираж». Мне очень сложно. До сих пор эта просьба висит от издательства на моём e-mail и я никак им не отвечу. Мне очень сложно воспринимать эти книги. Хотя, мои читатели однажды очень обиделись и сказали, что: «Эти книги познакомили нас с Вами». Это – мой путь. Неидеальный. Было очень много разного, но могу Вам сказать, что сейчас они мне достаточно чужды, потому что мне не нравится, как они сделаны. Не то, что они плохо написаны или хорошо. Это всё – относительно. Как они сделаны. Редакторская работа, обложки и прочее. А сейчас вот вышла 10-ая книга моя, 10-ый год моей творческой деятельности, простите за высокопарность. Но 10 лет исполнилось в этом году, как я пишу, работаю с издательством.
Егор Хрусталёв:
Но мой вопрос был не об этом. Вы пишете истории. Очень много историй носят приблизительно похожую фабулу – какое-то разбитое сердце…
Эльчин Сафарли:
Я, вообще – не мастер сюжетной прозы.
О работе журналистом
Егор Хрусталёв:
Но история такая – разбитое сердце и то, как надо постараться оставить прошлое в прошлом и ожидать утра. Потому что завтра наступит утро и будет новая жизнь. Чего в этом больше: Вашего собственного разбитого сердца или истории, которую Вы услышали от кого-то?
Эльчин Сафарли:
Я думаю, что история, которую я услышал, учитывает то, что я – журналист по образованию. И проработал неполные 10 лет в журналистике. И моя основная работа была – интервью.
Егор Хрусталёв:
То есть, мы с Вами – коллеги.
Эльчин Сафарли:
Да.
О любви к кулинарии
Егор Хрусталёв:
А, правда, что Вы делали даже кулинарное шоу какое-то?
Эльчин Сафарли:
Да. У меня даже было своё кафе. Это – моё второе важное дело жизни. Еда, кулинария, гастрономия, в целом – мне очень это интересно. Сейчас, правда. Не получается немножко это всё совмещать. Но вот подписал недавно контракт на одну книгу. Предложили, и вот её будем делать.
Егор Хрусталёв:
Если бы у Вас было первое свидание и Вы хотели бы завоевать сердце какой-нибудь дамы, что бы Вы приготовили?
Эльчин Сафарли:
Мне кажется, я уже бы приготовил что-то – и это бы сработало. Потому что, как пишут в женских журналах: мужчина на кухне – это очень сексуально.
Егор Хрусталёв:
Ну, дайте же совет: что бы Вы приготовили?
Эльчин Сафарли:
Наверное, мясо птицы с овощами. Вы ждёте, чтобы я Вам сказал, что приготовлю фуа-гра? Нет.
О том, почему любовь и отчаяние – безмолвны
Источник фото: instagram.com/esafarli
Егор Хрусталёв:
Я видел такой короткий документальный фильм. По-моему, «Наедине со всеми» он называется.
Эльчин Сафарли:
О, это – очень ранняя моя работа.
Егор Хрусталёв:
Там есть несколько ключевых, очень интересных фраз. И одна из них звучит таким образом: «Любовь и отчаяние – безмолвны». Нельзя говорить о любви или об отчаянии.
Эльчин Сафарли:
Не любит слов вот это чувство. Разве это не так?
Егор Хрусталёв:
Возможно. Но, при этом, по долгу своей службы, призвания, Вы, как раз-таки, больше всего говорите о любви и отчаянии. Не кажется ли Вам, что это – парадокс?
Эльчин Сафарли:
Я имел в виду – в контексте признания в любви. Вот эти красивые слова – я в них до сих пор, на самом деле, не очень верю. В контексте признания. Писать-то можно, в контексте писательской деятельности это – другое немножко. А отчаяние – тем более. Когда у человека очень глубокое отчаяние… Вот есть такое понятие, когда хочется поныть, пожаловаться немного. Бывает такое. Сказать, что вот как-то всё не ладится, высказаться. А вот, когда очень глубокое отчаяние – вообще, ничего говорить не хочется.
О том, надо ли женщине говорить о любви
Эльчин Сафарли:
Хорошо. Но Вы же не станете отрицать то, что, если Вы не будете любимой женщине всё время говорить о своей любви, Вы можете её потерять.
Егор Хрусталёв:
А Вам не кажется, что ей даже говорить не надо – она сама чувствует?
Почему счастью не стоит любить тишину
Егор Хрусталёв:
Почему же они всё время просят?
Эльчин Сафарли:
Это – Ваш опыт. Вам попадались женщины, которые просят. Мне такие не попадались. Или, может быть, я так вёл себя в отношениях, что у меня не было такого партнёра, который нуждался бы в постоянной подпитке словами. Я, наверное, может быть, поступками как-то это демонстрирую, что в словах необходимости нет. Не знаю, у меня нет такого. Это постоянно какая-то подпитка, да? Что постоянно нужно говорить: «Я тебя люблю». Мне кажется, надо говорить почаще друг другу добрые слова. Вообще, я недавно думал об этом – что у нас, у поколения, выросшего в странах постсоветского пространства, вообще, не принято говорить о том, что ты – счастлив, о том, что ты хорошо зарабатываешь, что ты можешь делать отлично то дело, которое ты делаешь, и просить за него хорошие деньги. Например, в контексте счастья говорят пресловутое: «Счастье любит тишину». Сейчас все этим бросаются. Хотя, я, например, о своём счастье люблю всегда говорить вслух. Я его не демонстрирую на обложках глянцевых журналов, но я говорю о том, что я – счастлив. Как минимум, в своих блогах я это пишу. Рассказываю о событиях, которые произошли в моей жизни положительных .например, я очень долго стремился к своей квартире в Стамбуле. Это были долгие годы съёмных квартир. Была возможность купить квартиру, но не ту, которую я хотел. Я хотел на берегу Босфора. Не хватало возможностей на это. И вот, когда это произошло, мы оформили документы, я поделился этим. Не то, что: «Ребята, я купил квартиру». А о том, что вы мечтайте, трудитесь над этой мечтой. Лёжа на диване, мечта не придёт, не постучится и скажет: «Давай, забирай меня». Надо трудиться, двигаться к ней.
О том, что люди перестали бороться за отношения
Егор Хрусталёв:
Мы сейчас находимся в другом совершенно времени. И возможность, и доход, и независимость каждого человека – и мужчины, и женщины – позволяет не так держаться за семью, как ещё столетие назад. И даже не так держаться за своего партнёра. Человеку комфортнее и спокойнее находиться в том, что, возможно, является его природной сущностью. То есть, одиночество.
Эльчин Сафарли:
Люди перестали быть терпимыми друг к другу. Люди перестали бороться за отношения, друг за друга. Потому что легко попрощаться. Давайте даже не про личное. Послать человека очень легко. А вот посидеть и договориться с ним – переругаться, поссориться, не понять друг друга, но, всё равно, попытаться понять – это же сложнее. Это – очень модное сейчас разделение. «Это – не мой человек», – и всё, и попрощались. А с человеком нужно просто сесть и поговорить. Попробуй объяснить. У меня было такое. На своём опыте могу сказать, у меня есть такое качество, что я не буду пытаться менять человека. Я не буду пытаться ему рассказывать, пытаться что-то объяснять. И пару раз я попытался объяснить. Было сложно, конечно, намного легче было уйти. Но потом мы смогли с этим человеком договориться, и наши отношения стали ещё крепче.
Егор Хрусталёв:
Могу ли я сказать, что я сейчас беседую с человеком, одним из немногих из тех, с кем я когда-либо беседовал, который верит в то, что жизнь – для одной любви. А не то, что жизнь слишком длинна для того, чтобы в ней была всего лишь одна любовь?
О том, что такое любовь
Источник фото: instagram.com/esafarli
Эльчин Сафарли:
Я просто к любви, как к понятию «любовь» отношусь как-то слишком объёмно. Это для меня понятие – абсолютно не «мужчина и женщина». Это, вообще, в целом. Любовь к своему дому, любовь к своему городу, любовь к делу, которое ты делаешь. И к мужчине, и к женщине, с которыми ты идёшь определённый отрезок жизни. Для меня это – слишком обширное понятие. И, если говорить о том, что любовь – на всю жизнь, то – да, я выбираю любовь на всю жизнь. Я выбираю – любить своё дело, любить город, в котором ты живёшь, любить себя, любить своих близких, стараться любить каждый день свою жизнь, хотя, не всегда это получается.
