Кинорежиссёр, сценарист, продюсер, генеральный директор киноконцерна «Мосфильм» Карен Шахназаров в программе «Простые вопросы» с Егором Хрусталёвым.
Карен Георгиевич, большое спасибо за то, что нашли время на это интервью, любезно согласились и нашли время в своём достаточно плотном графике. Скажите, Вас то ли в шутку, то ли всерьёз называют «красным директором». Это из-за социально ориентированной политики Вашей, из-за Ваших взглядов? Или, может быть, вот из-за красных кресел? Как я понимаю, это – зал для совещаний?
Карен Шахназаров, кинорежиссёр, сценарист, продюсер, генеральный директор киноконцерна «Мосфильм»:
Да. Этот зал, кстати, единственное, что мы оставили так, как это было в советское время. Потому что тут ещё в советское время собирались все выдающиеся мастера нашего кино. А насчёт «красного директора» не знаю. Действительно кто-то так называл меня в прессе.
Но, вообще, я руковожу предприятием, которое не получает ни копейки бюджетных средств уже очень давно.
И, собственно, мы полностью зависим от рынка. И всю модернизацию, в общем, и реконструировали «Мосфильм» мы за те средства, которые сами зарабатывали. И, в принципе, мы платим большие налоги.
В прошлом году заплатили миллиард рублей, вообще, налогов.
И я не думаю, что хоть какое-то предприятие в России в области культуры или кино платит такие государству налоги. Но я думаю, может быть, это связано с моими взглядами – я никогда не скрывал, что мне, так сказать, левое крыло ближе, чем правое.
Знаете, мы в Минске боремся за наш «Беларусьфильм». Вообще, как Вы думаете, история этих национальных киностудий, как производящих компаний уже ушла в прошлое? Это уже не вернуть?
Карен Шахназаров:
«Беларусьфильм», конечно, сложнее.
В силу того, что сам рынок белорусский не такой мощный, как российский рынок. И понятно, допустим, современная ситуация такова, что мы, в основном, работаем с телевидением сегодня. Процентов 80 всего, чем мы занимаемся, это связано с телевидением. Это такая общая тенденция в мире. Кстати, и большие голливудские компании, на самом деле, если вы приедете на них, то увидите, что там телевизионные программы, шоу, сериалы составляют основной, вообще, их хлеб.
Но для этого нужно такое мощное телевидение, которое способно финансировать, способно платить, если уж на то пошло.
В Беларуси, я понимаю, в силу просто – в общем, небольшая страна сегодня и понятно, что у неё нет, не может быть такого рынка.
Мы ещё являемся частью, всё-таки, такой общей русскоговорящей среды и частью российского рынка.
Карен Шахназаров:
В этом смысле, я думаю, что это помогает Беларуси, «Беларусьфильму».
Я не знаю нюансов, но дело всё в том, что, всё-таки, очень много телевидение наше работает в Минске. И я думаю, что вот в этом направлении и надо развиваться.
А как Вы думаете, вообще вот, история национального кино и вот этих ранних даже национальных школ. Помните вот, как бы, литовская школа актёров была, грузинское кино. Сейчас, вообще, можно об этом говорить? Или это всё ограничивается, скажем, резкими всплесками, ориентированными на какой-то фольклорный материал или, в общем, на язык, на котором снимается кино?
Карен Шахназаров:
В этом была, конечно, политика Советского Союза – развитие национальных республик, развитие национальной культуры. В это вкладывалось. Это невозможно в нынешних условиях.
Потому что сами по себе небольшие государства не способны своё национальное кино воссоздавать.
Посмотрите, везде оно практически исчезло. Армения, та же Прибалтика. Получше дела в Казахстане, но там государственная очень серьёзная поддержка.
Оно может существовать только с такой серьёзной государственной поддержкой.
И, конечно, то, что Вы говорите, возможно. Конечно. И более того, я думаю, что, если Беларусь на государственном уровне поддерживает кино, то, конечно, оно должно ориентироваться, прежде всего, на своё национальное кино. То есть, оно должно, наверное, говорить, прежде всего, о проблемах республики, о жизни республики.
Будет ли это другим интересно?
Карен Шахназаров:
А что вам другие? Что вам думать о других? России будет интересно, наверняка. Для России эта вся тематика тоже близка. И я Вас уверяю, что, если это будет талантливо сделано, это будет интересно во всём мире.
Я обратил внимание, что Вы много выступаете на телевидении, не отказываете ни в каких практически просьбах об интервью. А потом в одном из интервью, готовясь к нашей встрече, я услышал, что Вы сказали, что: «Я считаю, что это – мой долг». Вот у меня такой вопрос: это – долг, потому что Вы считаете, что сейчас, скажем так, такой ключевой исторический момент. Или, скажем, Вы считаете, что долг – возраст, условно говоря, поделиться каким-то опытом, и это независимо от того, что сейчас, скажем, пограничная такая ситуация и достаточно полемичные вопросы обсуждались в течение последних нескольких лет?
Карен Шахназаров:
У меня публичная профессия. Это моя, вообще, обязанность. Если меня спрашивают, значит, это кому-то интересно. Я думаю, что, наверное, правильно высказывать своё мнение и каким-то образом помогать, может быть, кому-то что-то понять. С другой стороны, жизнь коротка и, если у тебя есть возможность общаться с людьми – это, вообще, огромное счастье. Я общаюсь с помощью фильмов, но, если у тебя ещё есть возможность общаться с помощью телевидения – это, вообще, адреналин.
У Вас совершенно легендарный отец.
Карен Шахназаров:
В общем, да. Я бы сказал, там была целая серия, тогда появилась, учёных, которые основывали политологию, как науку. Но папа был в числе самых первых и в числе самых активных.
Он проводил первый съезд политологии в СССР, что было очень сложно.
Естественно, сюда приехали политологи не только те, которые разделяли идеологию Советского Союза.
Вы много с ним общались?
Карен Шахназаров:
Да, много общался. У меня с ним были очень близкие отношения.
Я думаю, что, наверное, последние годы были очень непростыми для него. Я посмотрел просто названия этих книг, которые он писал. То есть, там: «Будущее мирового социализма», «Конец футурологии».
Карен Шахназаров:
Да, не угадал он с социализмом.
И потом уже, книги в 90-ых годах, по-моему, назывались там «Потерянные идеалы». И на его глазах, при том, что он ещё был и советником Горбачёва по международным вопросам, на его глазах произошла та катастрофа, которую многие воспринимают просто, как самую главную личную катастрофу. И он, являясь, вообще, научным работником в этой сфере, всё это переживал. Тяжело было?
Карен Шахназаров:
Я думаю, да. Он, наверное, непростые времена переживал. Он, вообще, в этом смысле человек был закрытый. Конечно, Советский Союз, учитывая, что он фронтовик был, воевал за Советский Союз...
Батареей, по-моему, командовал?
Карен Шахназаров:
Он так серьёзно войну прошёл. Он был чистых два года на фронте.
Минск освобождал, я знаю.
Карен Шахназаров:
Год он был командиром разведки артиллерийской бригады. Это значит, что он сидел в окопах с пехотой. Лично подбил «Пантеру», кстати, за что был один из орденов у него, прямой наводкой. Закончил войну он в Кенигсберге.
Да, он Минск освобождал.
Меня так удивило: Вы рассказали, что, в общем-то, никакого заговора, о котором многие говорят, по Вашему мнению, не было. Это был просто вот такой хаотический процесс.
Карен Шахназаров:
То, что я наблюдал – это не производило впечатления какого-то заговора.
Сегодня я думаю, что распад Советского Союза – это, всё-таки, достаточно объективная реальность.
Как правило, это, конечно, такое огромное событие, когда всё есть: и западные, иностранные интересы – понятно, что всегда возникают иностранные интересы, когда такая страна огромная начинает распадаться.
Мне кажется, что Советский Союз свою миссию просто выполнил.
И, в сущности, на мой взгляд, его распад, в общем, был предопределён уже на ХХ съезде.
Знаете, я удивительную вещь прочитал про Ваш фильм «Город Зеро». По-моему, Сергей Карамурза написал о том, что, учитывая, что это – аллегорическое описание или предчувствие того, что произойдёт с Советским Союзом. Но Вы-то сами так не считаете?
Карен Шахназаров:
Нет, конечно, в нём есть ощущение этого. И я хорошо помню, когда я снимал картину…
Это ж 88-ой год, да? Фильм?
Карен Шахназаров:
Это был 88-ой год, ощущение такой надвигающейся катастрофы – оно было.
И ощущение того, что она неизбежна и что произойдёт со страной что-то ужасное. И, самое главное, нет выхода. Что всё идёт к этому. Это было.
Может, я не прав. У меня личное такое мнение о Ваших фильмах, что они все – разные. Как будто Вы всё время пытались попробовать что-нибудь другое. Потому что абсолютно такая музыкальная история «Мы из джаза». Или «Зимний вечер в Гаграх». И совершенно другие философские истории. А последняя – «Белый тигр» – вообще, не похожа ни на что. Это так на Вас влияло, в зависимости от возраста, книги, которые Вы смотрели, люди, с которыми Вы общались? Или у Вас была возможность попробовать всё и Вы пробовали?
Карен Шахназаров:
Да, я хотел попробовать разное. Разное кино делать. И разные жанры, и разные истории. Мне это было всегда интересно. Вот сейчас «Анну Каренину» – совсем другое, да ещё и сериал. И фильм, и сериал. Но мне интересно.
У меня не было чистых фильмов о любви.
То есть, у меня были, конечно, лирические…
А вы считаете, что «Анна Каренина», всё-таки, о любви? У Вас Елизавета Боярская – Анна Каренина.
Карен Шахназаров:
Да, я думаю, что это – лучшее, что написано о взаимоотношениях мужчины и женщины.
Позвольте тогда вопрос о любви. Смотрите, такая губительная страсть приключилась с девушкой замужней.
Карен Шахназаров:
А они постоянно приключаются. Так жизнь устроена.
Тогда, как Вы считаете, то, что происходит с взрослым человеком, если приходит такое сильное чувство – это же нельзя, наверное, назвать счастьем? Это, скорее, испытание или даже, в общем, горе.
Карен Шахназаров:
Страсть – наверное, да. Понимаете, это ведь… Взрослые люди понимают, да и молодёжь, наверное, понимает уже – это ведь всё равно не остановишь, когда это случается с человеком.
И в этом и загадка, и прелесть этого чувства, когда оно происходит, ты ничего с собой не можешь поделать.
Позвольте в финале такой вопрос. Вы читаете лекции и очень часто говорите такую фразу, я заметил, что: «Мы потеряли поколение читающее, сейчас поколение, которое смотрит. Смотрящее поколение». Потому что необходимую информацию можно частями быстро получить из Интернета и что мы находимся на таком будто информационном сломе, что нечего, что называется, брюзжать по этому поводу. Готовы ли Вы это принять? Что мы приходим к тому, что всё сжимается.
Карен Шахназаров:
Я об этом и говорю. Я не говорю про поколение.
Я говорю о том, что заканчивается цивилизация читающая.
И начинается, во всяком случае, у меня такое ощущение, цивилизация визуальная, что ли. Просто это стало очевидно, когда ты видишь, что раньше люди в метро, на пляжах сидели с книгами, а сейчас они сидят с айпадами. Все смотрят кино.
Кино приобретает необыкновенную важность, потому что его нужно очень много.
И сериал, кстати, это тоже часть кино. Поэтому у меня тут противоречий нет. Но я понимаю, что это, видимо, определённая объективная реальность. Это надо понимать. Другой вопрос, что я считаю, что в любом случае, надо всё равно приучать детей к чтению.
Некоторые говорят, что «Войну и мир» сложно читать, а не надо детей щадить в этом смысле.
Ничего. Сложно читать, но это развивает. А вот эта смена цивилизаций всё равно происходит и не надо этого пугаться. Другое дело, что это – лишний повод говорить о том, что нам надо развивать своё национальное кино. Потому что потребность колоссальная.
Карен Георгиевич, я благодарю Вас за Ваше время. И я желаю от души успеха Вашей «Анне Карениной». Я удивился: это – реальные «Оскары» у Вас. Может, добавится в ближайшее время от концерна «Мосфильм».
Карен Шахназаров:
Это неплохо, но это нельзя ставить целью.
У Льва Толстого не было «Оскара».
Но это же один из «Оскаров» по «Войне и миру», кстати. Так что, у Льва Толстого есть «Оскар».
Карен Шахназаров:
Один – «Война и мир», да.
Спасибо за Ваше время и желаю большой удачи Вашей «Анне Карениной».
Карен Шахназаров:
Спасибо.
