Как делают скрипки в Беларуси. Специальный репортаж

Беларуси повезло на свои первые скрипки: от «музыкалки» в райцентре до столичной консерватории.

А вот самих скрипок – не хватает.

Проблема даже в сморгонской – одной из крупнейших «музыкалок» – здесь занимается почти семьсот человек.

Раньше под дудку здешних мастеров даже медведи танцевали.

Радзивиллы научили, а современники в память об этом в парке скульптуру поставили.

А тем, кому медведь на ухо наступил, слышать красоту музыки помогает наследие представителя другого здешнего знатного рода – Огинских. Под пристальным взглядом Михаила Клеофаса дети разучивают самые сложные партитуры.

Под ещё более строгий – президентский – контроль попал министр культуры. Александр Лукашенко услышал о минорных проблемах «музыкалок». На таких расстроенных и сломанных инструментах никакие дифирамбы не споешь и оправдательные партии не исполнишь.

У нас таланты в землю не зарывают.

Не углеводородами, а одарёнными людьми щедро сыплет земля белорусская. И вот с такой молодежью в Беларуси устраивают не шоу с прослушиванием, а диспуты, чтобы услышать чаяния талантов. И подвигнуть на новые высоты музыкального Олимпа.

Александр Сурба после мартовской встречи с Президентом взял себя в руки и в свои руки инструмент, чтобы создать то, к чему давно руки не доходили, но сердце тянулось. Скрипку.

Александр Сурба, декан факультета традиционной белорусской культуры и современного искусства Белорусского государственного университета культуры и искусств:
Министр культуры контролировал исполнение данного поручения, ректор мне поставил чёткую задачу, и у меня не оставалось выбора, кроме того, как взять и сделать этот инструмент.

Свою партию, вернее, миссию Александр Сурба исполнил за полтора месяца.

Скрипка получилась, а заиграла ли?

Перед тем, как представить сей инструмент Президенту, его одобрила комиссия Академии музыки.

Но последнее слово за исполнителем. Президент не только знает лично каждого талантливого музыкната, но и то, на чём он играет.

О Гварнери знают, а вот о наших мастерах – нет.

Хотя фамилия Хазанов постоянно на устах наши именитых скрипачей. Чичерина, 3.

Сюда не зарастает тропа скрипачей.

И не только белорусских. Легендарный Страдивари свою первую скрипку сделал в четырнадцать. Наш Хазанов – в семь. С натяжкой скрипку – без струн.

Владимир Хазанов, мастер по производству музыкальных инструментов:
Я сделал из куска дерева просто маленькую форму и гриф. Без струн, без всего. Но она была похожа уже на скрипку. То есть, меня тянуло с детства к этому.

С тех пор Владимир Семёнович заболел этим делом. И ремеслом его не назовёшь, скорее – творчеством.

Что не скрипка – детище.

А вынашивает его создатель в голове и на руках ещё дольше – не меньше года.

Владимир Хазанов:
Я за год делаю одну скрипку. То есть, я занимаюсь творчеством. Я всё делаю вручную.

Один лак только должен сохнуть 3 месяца. 

У Хазанова не то что скрипки, даже инструмент – эксклюзивный. С такими-то умельцами можно и к школе скрипичных мастеров ключ подобрать.

Главное, чтобы процесс в надёжные руки попал – дирижёр нужен. Александр Сурба смастерил скрипку по поручению Президента. А есть в Беларуси и те, кто делают это по велению сердца.

Вот бы их собрать в единый кулак.

Местные перекрёстки и стены этих колоритных купеческих домов ещё помнят звуки скрипачей с пейсами. Бобруйск до сих пор держит свой музыкальный тон.

Валерий Нагин, мастер по производству музыкальных инструментов:
Весь Бобруйск практически на мне.

Известность к Страдивари пришла в 60-лет.

К Нагину намного раньше.

Валерий Нагин:
Чувствую, пока что у меня идёт какой-то прогресс. Кстати, к Страдивари слава пришла после 60 лет. Мне уже 64. Скоро будет Страдивари.

На ремонт – от двух дней до нескольких недель.

На создание скрипки – месяцы.

И то у каждого из четырёх мастеров – своя технология.

А задача стоит в ближайшие годы отреставрировать почти каждую четвёртую скрипку – более 150 инструментов. Валерий Нагин неспешно снимает стружку с грифа, а вот с чиновников от культуры президент это уже сделал.

При Союзе каждому из создателей музыкальных инструментов доводили задание, затем про своих мастеров забыли.

Нишу заполонил китайский и европейский инструмент.

Сейчас приходит понимание – своя скрипка ближе к уху, к струнам души.

Выжимать с белорусского рынка дешёвые скрипки не собираются. Для тех, кто лишь хочет поиграть в скрипача, подойдёт инструмент и за 300 долларов. А вот если ребёнка увлекут партитуры, тут, действительно, – надо, хотя бы, полумастеровой инструмент.

Сколько тех, кто берёт свои первые ноты – сразу не распознаешь.

Владимир Хазанов:
Наши скрипки были бы во много раз лучше – но они бы были не фабричные, они были бы полумастеровые.

Но они дороже стоят.

Ребёнка надо приучить к хорошему звуку изначально, чтобы он слышал, что это – красиво.

Леонид Реут, мастер по производству музыкальных инструментов:
Даже желание ученика учиться играть на скрипке зависит от качества инструмента, от удобства.

В итоге: нужны три вида скрипок. Для самых начинающих даже фабричный вариант подойдёт. Полумастеровые – среднего уровня.

И те, что звучат.

Задача -- дать возможность с новой силой зазвучать отечественным производителям.

Инструмент Страдивари – эталон звучания. Итальянец оставил после себя 1 200 произведений искусства. Половина дошла до нашего времени и звучит сейчас. Даже шестьсот – такому именитому мастеру из Кремоны – немыслимо.

3D-принтера тогда же не было.

Леонид Реут:
За годы нарабатывался опыт, профессионализм и знание звучания дерева, заготовки.

Владимир Хазанов:
Он брал дерево и уже слышал, что из него получится. Это – легенда, но, скорее всего, что это так.

Как в той песне: скрипкам, прежде всего, нужен старый клён и резонирующая ель.

Но главное – верхняя дека.

Её внутренняя сторона. На каждом квадратном сантиметре – своя толщина в миллиметрах.

Есть даже специальная карта.

Но все рекомендации бьёт козырь мастеров – их чутьё.

Валерий Нагин:
Большинство мастеров работают по толщине, я уже работаю на ощупь.

Получается, белорусские мастера, узнав итальянские технологии, не должны открывать свои «америки». Опыт и организация – слагаемые аплодисментов создателям белорусской скрипки.

Александр Сурба:
Мы постараемся собрать в одном месте мастеров, которые занимаются этим делом, обсудить их и наши возможности, и дать какой-то первый толчок.

Из кресла декана университета культуры – картина одна.

А из окна квартиры мастера – другая.

В середине 90-ых Владимир Хазанов предлагал наладить выпуск инструмента. Не услышали. Сейчас к мастерам прислушиваются.

Наши творцы, можно сказать, создают свои инструменты на кухонных табуретках.

Но теперь им выделят помещения и средства.

Для создателей мастеровых скрипок повторят даже условия, как у Страдивари – организуют подмастерий и мануфактуры. Плюс уже чисто белорусский бонус – госзаказ. В следующем году на производство музыкальных инструментов из бюджета перечислят в три раза больше денег, чем в этом.

7,5 миллионов.

Теперь – только желание мастеров

Владимир Хазанов:
Я сам с детьми работал, я с удовольствием помогу.

Леонид Реут:
Я бы, конечно, взял несколько учеников. Но нужно место для этого дела.

Валерий Нагин:
Если создать конкурентную среду и какие-то условия для людей – человек же хочет известности какой-то и прочее – то они будут развиваться, будут молодые силы какие-то приходить.

Ради конкуренции новополоцкий мастер Реут дважды штурмовал со своим инструментом Познань. Конкурс Венявского для скрипичных дел мастеров – Олимпиада. Но перед выходом в свет надо и у себя расставить все ноты.

Валерий Нагин:
Слепое прослушивание – и мы получаем более-менее объективную оценку.

Создать свою отечественную скрипичную школу не сложнее, чем переиграть стереотипы. У Новополоцкого мастера Реута получилось развеять легенду в среде скрипачей.

Скрипка – не вино.

Играет не от возраста. Инструмент с историей рассыпался, доигрывать музыканту пришлось на современной скрипке Реута.

Леонид Реут:
Головка во время репетиции расклеилась и выпал колок. В результате она не смогла сыграть на своей скрипке первую часть, одно произведение Вивальди. И пришлось взять мою скрипку в руки и зазвучало гораздо интереснее.

Старинные скрипки терпят фиаско не так уже и редко.

Ведь звук зависит даже от формы скрипки. У немцев она более выпуклая, у итальянцев – пологая. Есть свой почерк и у белорусов. Красноватая скрипка – руки Реута, смолы со времён Страдивари, темноватая – значит, бобруйский мастер Нагин, а вот лилейное отношение к полировке, как в зеркале, отражает Хазанова. И на каждой скрипке автограф – роспись в мастерстве.

Владимир Хазанов:
Ты извлекаешь первый звук. Вот это состояние для мастера… Даже сказать невозможно, что ты чувствуешь. Скрипка не получилась – и ты разочарован, опускаешь руки.

Я один раз 3 года ничего не делал. Так расстроился.

Ну, не получился инструмент, и всё. А когда он получается, ты слышишь эти звуки и у тебя душа радуется, восторг!

Теперь руки настроены на рабочий лад.

Затронуты самые тонкие струны души, чтобы зазвучал голос Беларуси.

Кремниевую долину повторили: сейчас Беларусь – IT-страна. Это – не только слоган, это – данность.

Почему бы и Кремону не повторить.