«Люди ехали сюда с уверенностью, что их просто переселяют». Ужасающие факты о лагере смерти «Тростенец»

Преступления без срока давности. Их невозможно понять и простить. Лагерь «Тростенец», который стал настоящей «фабрикой смерти», в годы войны находился на территории современных Шабанов. С 1942 по 1944 здесь сложили головы 206,5 тысяч ни в чем неповинных людей. На этом поле сердце обливается кровью, всплывают крики и автоматные очереди. В урочище Благовщина расстреливали узников и сжигали на кострах. Ад на земле.  

Наталья Яцкевич, заведующий отделом истории партизанского движения Белорусского государственного музея истории Великой Отечественной войны:  
Появилась кремационная яма-печь в урочище Шашковка, в которой продолжалось уничтожение людей, на дне которой были уложены рельсы, металлические листы, и вот в этой яме сжигали погибших, расстрелянных людей. Гитлеровцы сожгли более 50 тысяч человек, исключительно гражданское население. А вообще узниками этого лагеря в начале войны, в начале оккупации были советские военнопленные, узники Минского гетто, депортированное из стран Европы еврейское население Германии, Австрии, Чехословакии. Это были также семьи партизан, схваченные во время облав гитлеровцев, и просто любой человек на оккупированной территории мог быть схвачен нацистами и отправлен в лагерь «Тростенец».  

За колючей проволокой люди жили в бараках и работали от зари до зари в трудовом лагере. Тогда здесь располагался колхоз имени Карла Маркса. Огуречные плантации и сельхозугодья гитлеровцы использовали с лихвой. Крепким кадрам продлевали жизнь всего на три месяца, у слабых не было и этой возможности.  

Узники обшивали администрацию, ремонтировали обувь. Были столярные мастерские, своя лесопилка и мельница. Командир минской полиции и службы Эдуард Штраух планировал сделать Малый Тростенец образцовым хозяйством. Эта аллея носит его имя неспроста.  

Анастасия Макеева, корреспондент:  
Эти тополя – живые свидетели трагедии, их сажали узники концлагеря 78 лет назад, знали, что эта дорога ведет их на смерть, в Благовщине всех ожидал расстрел.  

Наталья Яцкевич:  
Жестокость охранников, администрации этого лагеря ничем не отличалась от лагерей, которые были в Европе. Отличие было в том, что не было такой специальной маркировки, как например, нанесение номеров на руках узников в Аушвице и других нацистских лагерях в Европе. Не было такой точной регистрации – в этом проблема, потому что мы, к сожалению, не знаем имен вот этих 200 тысяч погибших в Тростенце людей.  

И все же некоторые имена воскресли. Среди них герой в белом халате Евгений Владимирович Клумов, он работал в первой клинической больнице в Минске. Когда началась война, в свои 65 не только поднимал на ноги раненых и оборудовал лесные госпитали, но и делал фиктивные справки о слабом здоровье, чтобы избежать каторги в Германии. Немцам нужны были только сильные. Раскрыв карты, злодеи посадили доктора с женой в тюрьму, а затем отправили в Тростенец. Но память не стереть. Сегодня имя Клумова носит 3-я клиническая больница и улица Минска.  

Наталья Яцкевич:  
Дверная табличка, на которой написано Оскар Остерайхер. Он являлся гражданином Австрии, проживал в Вене, был владельцем корзинного производства. В мае 1942-го года он был отправлен в Минск транспортом № 19-576, транспортом 19-577 была отправлена его жена Салли и другие родственники. Почему дверная табличка? Человек был, выражаясь современным языком, бизнесменом. Люди ведь ехали сюда с уверенностью, что их просто переселяют как колонистов на новые места, где они будут продолжать жить и работать, потому что так говорили нацисты.  

Остальные реликвии, найденные на территории смерти, безымянные. Фрагменты женской сумки, детской туфельки, швейных машин... Большинство из них зарубежные. Экспозиция, посвященная Тростенцу в музее ВОВ, уникальна.  

Анастасия Макеева:    
Колючая проволока, будка постового – здесь все экспонаты оригинальные и передают ужасы «Тростенца».  

Так, на этих деревянных носилках немцы переносили пепел от сожженных трупов и даже ему они нашли применение. Удобряли свои поля, чтобы был хороший урожай.  

Среди реликвий и эти вагоны-теплушки. В них на границе пересаживали депортированных евреев и везли в Тростенец.  

Мы повстречались со скульптором, который создавал «Врата памяти». Прочувствовать трагедию и воплотить в бронзе уникальные образы помогла не только хроника, но и наставник, народный художник Беларуси, который сам оказался в кандалах концлагеря – Михаил Андреевич Савицкий.  

Константин Костюченко, скульптор, доцент кафедры скульптуры БГАИ:  
Были люди, которые молили только о смерти, чтобы скорее все это закончилось, были люди, которые, только поступая в лагерь, были полны надежды на жизнь. Входная часть – это Аллея памяти, на которой расположены гранитные стелы. Каждая стела символизирует каждую из белорусских областей. На каждой стеле мы видим названия тех лагерей и количество тех жертв, которые погибли на конкретной территории. На самих вратах памяти стоит ночная подсветка, но она необычная, она красного цвета – такой образ трагичности.  

Озаричи, Минское гетто. Гранитные плиты, как пласты земли, в которые падали тысячи расстрелянных людей. 10-метровые врата стали водоразделом между смертью и памятью.    

Константин Костюченко:  
Дальше за вагонами мы видим небольшое здание, которое будет передано под здание музея, можно будет узнать историю об этом лагере, посмотреть какие-то конкретные исторические артефакты. Каждому из нас хотелось бы знать, где место смерти его предков, где они погибли.  

Эти раны никогда не затянутся, но сохранить память – святое.