В программе «Центральный регион» расскажем об уникальной коллекции, которая создана руками мастера из Жодино.
Екатерина Чичерова, корреспондент:
Около тысячи бабочек и жуков, почти четыреста чучел: от мелких птиц до бурого медведя, от простого зайца-русака до редких краснокнижных экземпляров и экзотических видов.
Геннадий Пузанкевич проводит экскурсию по своему домашнему музею. Его резную усадьбу знают далеко за пределами района.
Один из лучших таксидермистов страны, орнитолог, фотограф и путешественник. Мастер с радостью принимает гостей и показывает свою коллекцию. На вопрос: почему стал заниматься таким необычным ремеслом, однозначного ответа нет. Но считает, что все желания и увлечения идут из детства – тогда же он раз и навсегда влюбился в красоту природы.
Геннадий Пузанкевич, таксидермист:
Моя мать работала на мелиорации, постоянно на природе время проводила и домой всегда возвращалась с букетиком цветов. Мне показывала, какие растения бывают разные. Вот это у меня и отложилось в голове, и я считал, что она, раз по болоту ходит, значит, болотником работает, и я тем и буду. С возрастом все это только усиливалось: желание познавать мир.
Здесь, на берегу реки была разрешена охота и охотники выходили стрелять уток, под выстрел попадали и другие птицы, некоторых они выбрасывали просто на улицу.
И я когда видел это, мне становилось жалко. Одно – жалко от того, что они убиты, а второе – жалко, что они так просто пропадают, такая красота. И хотелось как-то их увековечить, но понятия не было, как и что надо сделать.
Моя бабушка по материнской линии тоже чучел делала в то время, насколько можно было это и по материалам, и по качеству, но я не видел ее работ, я потом уже только узнал, когда сам начал делать. Первое чучело было сделано, когда мне было 13 лет. Оно по сей день у меня хранится в коллекции, одно из них. Я тогда 7 птиц сделал. А почему я так помню хорошо? Потому что я с первого дня, с первого чучела веду журнал и записываю все, мной сделанное.
На данный момент в этом году цифра перевалила за 10 тысяч экземпляров. Начали приходить соседи. О, это интересно. Ага, смотрю, людям интересно, думаю, дай, если что-то новое, еще оставлю, чтобы показать людям, какие еще бывают птицы. Доходило до того, что, казалось бы, сельский житель, все знают аиста, я сделал чучело серой цапли. Пришла женщина: «А эта цапля аистом зовется?» Вот это у меня врезалось еще ребенком тогда в памяти, думаю, как самое простое не знают люди. Поэтому хотелось оставить и показать людям.
Потом когда в школе учился в старших, средних классах, учителя узнали о моем хобби и начали просить прийти классом посмотреть. И вот тогда пошло и пошло это пополнение коллекции. Самопроизвольно как-то получилось.
Домашняя коллекция Геннадия, а это чуть больше 400 чучел – вторая по ценности в стране. Первая находится на биологическом факультете БГУ в столице. Большинство работ мастера можно найти в кабинетах биологии в школах по всей стране. Часть экспонатов заняли свои места в музеях Беловежской пущи и Припятского заповедника. К слову, 97% здешних птиц сделаны руками именно знаменитого жодинца.
Геннадий Пузанкевич:
Раньше где-то у охотников что-то просил, добывали. Сейчас уже большой круг людей меня знает, кто-то на дороге подбирает. Когда суровые зимы, совы, допустим, не могут добыть себе мышей, от голода начинается истощение, и они погибают. Они часто в города прилетают, люди находят, приносят мне школьники. Или теперь модными стали окна с зеркальным отражением, где отражается природа, птица летит напрямую, ударяется и погибает.
Сейчас часть моих экспонатов на выставке в Брестской области находится, поэтому дома их нет, и волка крупного размера. Например, нам предложили в Архангельске шкуру медведя свежедобытого. Мы, не раздумывая, сели в машину и полетели туда за этой шкурой, за 2,5 тысяч километров. В Беларуси он – в Красной книге, а в России охота на него открыта.
Из самых таких экзотических и необычно попавших ко мне – это индийская шпорцевая кукушка. Когда путешествовали по Малайзии, на дороге была свежесбитая машиной птица, и я там же попросил водителя. Остановились, снял шкурку, украдкой удалось провезти домой и я сделал из нее экспонат. У меня одно из чучел здесь крокодила нильского – крокодиленыш и второе чучело 2.30 длиной 70 кг весом. Да, там трудоемко по-своему, новый процесс, здесь все было отлажено с животными и с птицами, а здесь что-то новое.
Виктор Пузанкевич:
Люди говорили, чтобы побывали, обязательно приезжали, друзьям передавали. Люди приезжали и с Минска, и с Борисова. Я знаю, что приезжали специально посмотреть. Учителя приходили с детьми, и тогда уже вся школа идет. Благо я живу неподалеку, и когда проводятся большие экскурсии, там 3-4 класса, по 20 человек в классе, дом небольшой и всех сразу не проведешь, не расскажешь, он тогда вызывает меня, и мы с ним на пару проводим экскурсии. Он – в одной комнате, я – в другой, вот так мы друг другу помогаем. Тут даже, я считаю, неправильно брать какую-то плату за это, потому что это просто его жизнь. То, что люди этим интересуются, да, пожалуйста, интересуйтесь. А то, что дети придут и узнают здесь много нового, так это плюс для нашей страны. Хотя в последнее время экскурсий стало меньше.
Таксидермистов-профессионалов в Беларуси можно сосчитать по пальцам одной руки. Этому специфическому ремеслу массово не учат. Геннадий осваивал его самостоятельно. Способ полегче – записаться в помощники к более опытному мастеру. Но под силу это далеко не каждому.
Геннадий Пузанкевич:
Это очень сложно. Это надо быть и художником своего дела, как художник-пейзажист. Нужно хорошо знать биологию птиц, животных, хорошо знать анатомию, чтобы все животные были в динамической позе, передать их мимику, морды, допустим, устрашающие, удивленные и тому подобное – вот это сложно. Некоторые пробовали, просились, чтобы научить их, но до определенной ступени доходили, когда касалось приданию поз, и все бросали. Любая птица, любой позы, какой бы она не была сделана идеально, но если взгляда нет, мертвый взгляд, скажем так, то это уже испорченное чучело.
Виктор Пузанкевич:
Отцу иногда привозили крупных животных: дикого кабана, еще что-то. Он говорит: «Я физически это не могу делать, мне надо что-то более мелкое, и не успеваю». Интереснее ему с птичкой работать: позу, перышки поправить. А мне всегда интересно то, чего в доме не было, что-то крупное меня больше интересовало. Отец говорит: «Так бери и сам делай». Я говорю: «А как?» «Давай учись». Показал, дал какую-то литературу почитать, опять же что-то в Интернете посмотрел и начал сам делать.
