«Хоть дрожу, но форс держу!»: Эдуард Малофеев о том, как советским школьником пел в церкви, а Ленин вдохновил его тренироваться на льду

Эдуард Малофеев, футбольный тренер, заслуженный тренер СССР, в программе «Простые вопросы с Егором Хрусталёвым».

Егор Хрусталев, ведущий:
У Вас этот год наполнен юбилеями: Вам исполнилось 75 лет. По-моему, в ноябре – 35 лет легендарной победе минского «Динамо». Более того, в 2002 году сборная Беларуси под Вашим руководством показала самый лучший в своей истории результат, тоже юбилей – 15 лет. Но, во-первых, 75 лет. Выглядите Вы замечательно! Чувствуете себя тоже хорошо?



Эдуард Малофеев, футбольный тренер, заслуженный тренер СССР:
Да, нормально. Дело в том, что я Вам хочу сказать, что самочувствие – это зависит и от нас в какой-то степени, в большинстве, наверное, от Бога. Вот сколько, как он дал, здоровья какого, сколько мне жить и всё остальное. Я себя, если честно говорю, ни в коем случае, не жалею. И по сей день, и сейчас стараюсь. Где-то вот уже 76-ой пошёл, но я провожу и занятия иногда, и активный образ жизни веду. Единственное, уже немолодой человек, как говорят, более такой режимистый стал.

«Думаю о том периоде. Настолько тепло становится. Настолько эликсир душевный наполняет душу, сердце»

Егор Хрусталев:
Если вернуться в 1982 год, Вам тогда было 40 лет.
Эдуард Малофеев:
40, да.

Егор Хрусталев:
Вы были очень молодой тренер по тем временам, наверно. Что Вы вспоминаете больше всего из того 1982 года? Какой матч? Наверно, самый последний, со «Спартаком», или было что-то более важное и запомнившееся?

Эдуард Малофеев:
Я Вам хочу сказать, вопрос-то очень интересный. И я никогда, и сейчас не думаю о матче, ещё о чём-то. Я думаю о том периоде, знаете. Настолько тепло мне становится. Настолько эликсир душевный наполняет душу, сердце. Дело в том, что это был период, когда сделал правильное решение, считаю. Я снял погоны и пошел учиться в Высшую школу тренеров. Потому что вот, когда я в 1972 году закончил и стал работать с детьми, у меня были конспекты и Константина Ивановича Бескова, и Якушина, и Качалина. То есть, когда я посмотрел, я не мог вот этот годовой цикл осмыслить. Думаю, для чего, как это всё, что делается?! Вот ты понимаешь! Я не знал! У меня было очень много стараний, была страсть, вот эта любовь осталась. Я вот страшно хотел посвятить себя футболу, но не хватало знаний, не хватало умений. Как же всё это делать, вот ты понимаешь! И вот, когда эта школа открылась – это большое подспорье. Я вот здесь встал крепко на ноги. Только благодаря учёбе. Мы в тот период времени совершенно поменяли учебно-тренировочный процесс, мы столько науки ввели туда! Понимаете? Мы же стали разработчиками игры в одно касание! Никто же… Над нами смеялись вначале. Вы в пять-то научи их играть и так далее. Мы – первые разработчики!

О тренировках на льду. «Слова попались мне ленинские: «Выиграть время – значит, выиграть всё!»

Егор Хрусталев:
А как к Вам пришла идея?

Эдуард Малофеев:
Я. Слова попались мне ленинские: «Выиграть время – значит, выиграть всё!» И настолько они мной завладели, что я говорю: «Господи, а ведь здесь есть какой-то изюм и для нашего футбола». И получилось, как мне показалось, что надо заставить бегать, как можно быстрее, самого быстрого игрока на футбольном поле – это мяч заставить бегать. И мы это стали ежедневно тренировать. Мы занимались на льду! Понимаете? Пробуксовка. Я же не просто её для ловкости только делал! Я же делал вот эту пробуксовку на песке, а, особенно, на льду. Оно включает более глубокие мышцы. Вы понимаете, в чём дело?!

Егор Хрусталев:
А все очень удивлялись, что на льду в футбол играют.

Эдуард Малофеев:
Когда эта ситуация пошла, это же, своего рода, это вот – знания, полученные в Высшей школе тренеров. И тоже смеялись над этим футболом-хоккеем на льду. Ну, хоккей – это понятно. Это укрепление голеностопных суставов, коленных суставов. А вот пробуксовка, игра в футбол на льду – это вот как раз включение более глубоких мышц. И, когда мы это начали, сначала смеялись, а через год-то уже все команды, многие команды стали включать в свой арсенал. Я вспоминаю, когда я пришёл из брестского «Динамо» сюда, меня пригласили в середине 1978 года, я первое, что заявил: «Больше мы никого со стороны брать не будем!» Единственное, что, конечно, кто-то понравился, того будем брать. А так будут только все наши ребята. И я выполнил. Пудышев без меня пришёл, Витя Шишкин без меня пришёл, но они настолько помогли! Они, действительно, помогли нашему коллективу, что просто замечательно!

«Это – одна из самых нравственных республик в Советском Союзе»

Егор Хрусталев:
Остальные все были белорусы?

Эдуард Малофеев:
Остальные – все белорусские, наши. И я тогда понял, что это – одна из самых нравственных республик в Советском Союзе. Была, она и сейчас есть. Вы понимаете, в чём дело? Когда я вот сказал эти слова, что будут только места для своих, в преимущественной степени, и всегда будет это предпочтение, я говорил только из-за того, что я-то – приезжий, я вдвойне обязан этой республике сделать больше! Сделать именно людям, народу: и хороший футбол, и чтобы играли местные. Местные всегда более патриотично будут играть. Вы понимаете? И, если с ними ещё работаешь в духовно-нравственном плане, требуя от них любви к футболу, любви к болельщикам, любви к тому, чтобы доставлять удовольствие и наслаждение другим, и чтобы получать самому удовольствие. Вот в чём секрет. Каждый человек – это такой рудник: один – глубже, другой – на поверхности всё. Понимаешь, в чём дело? И добраться иной раз так тяжело до человека!

Егор Хрусталев:
Второй тур в 1982 году был тяжелый. Как пишут очевидцы и журналисты того времени, «Динамо-Минск» во втором туре стало немножко лихорадить. А что это было, по-Вашему? Вот, голова закружилась от лёгких успехов или силы закончились у ребят?

Эдуард Малофеев:
Да нет! Здесь вели большую работу. Но всегда удавалось к игре подвести и физически в хорошем состоянии. Хотя, физически я уверен, что мы всегда почти попадали и угадывали, а вот психологически было сложновато иногда. Потому что ведь заставить адаптироваться человека работать через «не могу» – это непростой вопрос. Вот нам удалось, в какой-то степени, это сделать. Но были, наверное, такие и падения, с точки зрения и того, что может он где-то, тяжело ему, и он, как обычно, всегда делал до этого, что тяжело – значит, я каким-то образом, но мне трудно настраиваться на игру. А вот здесь не включал, может быть, в полной мере, волю свою. Я всегда спрашивал: «Кто сегодня не может играть в полную силу?», – молчок.  «Знак согласия. Все можете? Тогда ещё раз. Внимание!» И вот, если в этот момент он говорил: «Да». Промолчал, а у самого в голове: «А вдруг я не сыграю, а вдруг я…» Вот если было такое «вдруг» – точно он не сыграет. Наверное, это и мешало. Есть сомнения – обязательно тебя это подведёт, не сыграешь!

«Бабуля моя! Она меня познакомила с Богом. Я пел на клиросе»

Егор Хрусталев:
Про Ваши установки уже практически легенды сложены. О том, какие притчи Вы рассказываете, как Вы можете цитировать колоссальное количество стихов. А откуда это в Вас? Кто заложил? Это родительское воспитание, или Вы увлеклись притчами, цитатами? Иногда Вы из Библии даже что-то цитируете.

Эдуард Малофеев:
Я хочу, если честно сказать, бабуля, бабулька моя! Она меня познакомила с Богом. Я ходил, наверное, класса до 5-го в церковь. Я помогал священнику, я пел на клиросе. Я надевал рясу, помогал священнику, как вот сейчас помогают.

Егор Хрусталев:
Но тогда это было опасно.

Эдуард Малофеев:
Никакой опасности! И вот, когда говорят про опасность, что это было в советское время, я и в Коломне, и в Москве, и где бы угодно я делал, никогда  в жизни никто слова не сказал.

«Испорченные в период 90-ых годов. Духовно-нравственное начало ушло от человека»

Егор Хрусталев:
Теперь давайте 2002 год вспомним. Это – самый успешный год для белорусской сборной. Тогда под Вашим руководством сборная не смогла, едва не вышла из своей подгруппы, но более такого успеха не было. Вот команда 1982 года – молодые ребята и вот сборная 2002 года: как Вы считаете, это уже, что называется, у ребят уже были другие головы, они совершенно по-другому были мотивированы или, в общем-то, одни и те же молодые ребята?

Эдуард Малофеев:
Одни и те же ребята, но испорченные. Испорченные в период 90-ых годов. Духовно-нравственное начало ушло от человека. Оно и так не у всех было. Понимаете, в чём дело? Это ушло, и в этом отношении, я Вам хочу сказать, что сборная – она ведь более специфична, чем команда. В команде ведь тоже, когда в 1978 году мы вышли, а потом мы шли, должны были в призёрах почти всё время быть, а всё время у нас были какие-то спады и спады. А потом, я же в книге пишу, потом мы разобрались, в чём дело. Мы сделали серьезнейшим делом, там некоторых, как говорят, наказали, других, этих, чтобы всё это дело, и потом всё сразу пошло. И потом 10 лет эта команда существовала. И здесь, но здесь более скоротечно, сборная. Здесь, в какой-то степени, нет возможности такой. Если честно сказать тебе, Егор, я уже не хочу, я не хочу возвращаться в этот период времени. Я инфаркт получил.

О ситуации начала 2000-ых. «Болельщиков сколько инфаркт получило! И не хочется мне вспоминать»

Егор Хрусталев:
Мы всегда очень переживаем.

Эдуард Малофеев:
И поэтому я и все переживают. Болельщиков сколько инфаркт получило! Весь вопрос – я не просто не хочу ещё раз, я уже немолодой человек, и я сейчас, если честно, стою на позиции такой: «Не осуждай. Что ближним быть судьёю, спроси у совести – ты сам-то лучше ли? О, брат! Кто верно чист душою, тот благ к погрешностям других!» Вот я хочу благим к погрешностям других быть сейчас! И не хочется мне вспоминать.

Егор Хрусталев:
Вам досталось тогда от прессы, от моих коллег – журналистов. Вы переживали?

«И не давали нигде работать. Хорошо, что меня Александр Григорьевич выручил, позвал меня сюда»

Эдуард Малофеев:
Это «желтая» пресса, я считаю. Жёлтым даже телевидение можно назвать. Хорошо, что я в России работал, зарабатывал. Мне работать не давали. Понимаешь, в чём дело? Я же говорю так, как на самом деле и есть. А ты говоришь, какое состояние?! У меня состояние было в 90-ые годы, когда меня приглашали, каждая команда мастеров: все московские команды приглашали, все, все. С Тарасовым чуть не стал работать. Тарасов мне всё рассказал. Дело доходило до того, что я чуть ли не враг народа был. Когда я уже подписал в ЦСКА, только где-то надо было завизировать, в ЦСКА или Федерации футбола, а потом через три дня он говорит: «Эдуард Васильевич…», – и всё мне рассказал. И не давали нигде работать вот этот период времени. Хорошо, что меня Президент, как раз, Александр Григорьевич выручил, позвал меня сюда, в эту сборную. И в сборной произошло немножко не то каким-то образом. Дело в том, что я уже столько наговорился, а сейчас мне не надо, у меня все хорошо.

«Живу с младшей дочкой. И так переживаю, что когда меня не будет, как ей тяжело будет»

Егор Хрусталев:
Вы отметили 75-летие. Сейчас у Вас дни, наполненные тем, что Вы занимаетесь с совсем молодыми ребятами. Что сейчас в Вашей жизни Вам доставляет самое большое удовольствие?

Эдуард Малофеев:
Самое большое удовольствие доставляет мне – живу с младшей дочкой. И мне сейчас так хочется ей помочь, я так переживаю, что когда меня не будет, как ей тяжело будет. Внук у меня – она родила. То есть там у меня три дочки. И там внучки. Но там они живут как-то, вроде не со мной, и я, может быть, меньше переживаю за них. А здесь, я вот только живу, чтобы помочь им.

Егор Хрусталев:
Примите от меня лично, я думаю, что в моём лице – от всех поклонников белорусского футбола, поздравления и с Вашим юбилеем, и с юбилеем легендарной победы минского «Динамо», ну, и получается, что 15 лет с самого успешного выступления сборной Беларуси. Здоровья Вам большого, всего самого лучшего!

Эдуард Малофеев:
Спасибо. Я хочу сказать вот, Егор, мой хороший, вот недавно, это уже немножко и шуточно, и всерьёз: как раз когда мы были сейчас у Прокопенко, и один пришёл с бокалом, я-то без бокала. И говорит: «Эдуард Васильевич, за тебя, чтобы ты до 100 лет дожил». А я ему знаете, что сказал? Я говорю: «Обижаешь! Я до 150 буду жить!» То есть, здесь настрой, понимаешь, в чём дело, должен быть. И верить в это дело. И ведь знаю, что не проживу, но я, всё равно, хоть дрожу, но форс держу! Вот это самое главное.